И если сначала Егор гнал поганой метлой от себя образ Ксенакис, то сейчас он им даже наслаждался. Под веками было её лицо. Почти с самого начала. Он перестал сопротивляться. Просто впустил её, позволяя не Ане, а именно Мухе опуститься перед ним. Лязгнуть пряжкой ремня и обхватить тонкими пальчиками возбуждённый член. Его внутренности моментально скрутило в тугой узел. Ему нужна была Дани. Её дерзкий рот и острый язык. Её ногти, похожие на лезвия, что с каждым прикосновением вспарывают его кожу. Нужно было поставить её на место. Снова доказать, что она никто. Что она просто пешка. Его личное развлечение. Она не должна вызывать в нём тех эмоций, которые поселились в глотке, когда за дверьми Егор услышал мужской голос. Чужой, кажется. Это был не её отец. И не мальчик Витя. Тачка... он понятия не имел, чья она, но номера запомнил. Узнает. Сегодня же.
Зря он ослабил узду. Нужно было давить до конца. Хотя бы для того, чтобы Муха не расслаблялась. Чтоб не думала, что она может выиграть. Что может себе позволить не бояться его. Не так просто.
— Зубы спрячь, — прошипел, когда Аня нечаянно прошлась зубками по нежной коже. Она послушно сомкнула губы.
Егор зажмурился, глядя в золотистые, переливающиеся глаза Ксенакис. Её взгляд заставил его глухо простонать и крепче сжать свои пальцы на тёмных волосах. Не таких мягких, как у Мухи. Скорее, жёстких и каких-то неживых. Будто в его ладони кусок сухой травы.
Не думай. Представляй. Это она. Она сосёт твой член. Она заглатывает его, как в последний раз. Это её горячая глотка. Её язык играет с уздечкой. Горячий. Влажный. Рот.
Ксенакис.
Шлюха...
Ему хотелось так думать.
Так проще.
Так легче оправдать себя.
Обеими руками впился в копну, в то время как её пальцы сошлись у основания члена, сжимая. Срывая с его губ очередной приглушённый стон. Он сильнее задвигал бёдрами навстречу, рисуя в своём воображении одно и то же лицо. Пухлые губы, тёмные брови, дрожащие ресницы.
С каждой секундой двигаясь быстрей. Рваные движения уже не поддавались контролю. Она пыталась отдалиться. Упёрлась ладонью в его бедро, слегка надавливая.
Нет. Нельзя.
Егор не отпускал. Слышал сдавленный кашель, но не мог остановиться. Лишь на короткий миг ослабил хватку. Дал ей глотнуть воздуха и снова погрузился плотью в тёплый ротик.
Быстрее. Сам ловил губами воздух. Горячий. Густой.
На секунду приоткрыл глаза, но тут же передумал. Потому что начал терять образ Ксенакис. Её глаза терялись на фоне белоснежного потолка.
По спине побежали мурашки. Холодной лавиной сошли вдоль хребта. Ещё. Он зарычал, когда блаженная судорога подошла к краю. Когда Аня, нет... пусть будет Дани... когда она заглотила его член по самые... упираясь в гланды и, кажется, погружаясь ещё глубже. На дно. Туда, где черти кормят грешников пеплом.
Кончая ей в рот и вздрагивая каждый раз, когда видел её глаза. Этот взгляд, который он ощущал физически. От него волосы на теле шевелились. А в паху моментально каменело всё, что только можно.
Сука...
Почувствовал холод, когда Аня разомкнула губы и отстранилась. Не смотрел. Пялился в потолок, спиной подпирая стену. Или наоборот. Он был слаб. Осознавал это и сходил с ума. А так не должно быть.
— Ты был груб сегодня, — промурлыкала Аня. Не похоже на претензию, но всё же.
— Так вышло, — не глядя на девушку, — прощенья просим.
Уже пожалел, что притащил её сюда. Не стоило. Нужно было ограничиться машиной, а не квартирой, где он поселился отдельно от родителей. Это его берлога. Он мог привести сюда шлюху, но не Аню, что уже считает их отношения чем-то серьёзным. А Аня считает. Он замечает её собственнический взгляд. То, как она цепляется за его локоть. Или то, как она вытягивает свою шею, когда он что-то просматривает в своём телефоне.
Это раздражало.
— Я схожу в душ? — она поднялась на ноги и кончиками пальцев провела по своим губам, вытирая остатки его семени.
— Иди, — безразлично отмахнулся и, оторвавшись от стены, наклонился, чтобы натянуть на себя боксеры и джинсы, — только недолго. У меня дела.
Дела? Ну да.
Он себе места не находил. Словно загнанный зверь. Будто его лишили чего-то, что всё это время держало его на плаву. Нужно было вернуться домой. В последнее время для него стало необходимым быть там, где Муха. Хотя бы поблизости. Знать где она. С кем. Чем занята.
Контролировать.
Эта ебучая потребность контроля. Над ней.
В уме повторил заученный номер авто и, проводив фигуру Ани, взял со стола телефон. Вбил туда буквы и цифры. На всякий случай. Взглянул на запястье и засёк время. Если без пробок, то за час доедет.
Если повезёт, то застанет Ксенакис дома. Сегодня должен приехать её отец. Может, зайти? Поприветствовать? Узнать как дела?
Встряхнуть её?
...
Казалось, что погода ухудшалась по мере ухудшения его настроения. Как ни странно, чем ближе он был к дому, тем больше ощущал напряжение. Воздух словно загустевал в машине. Он ведь должен чувствовать облегчение? Но нет. Только тяжесть с каждым последующим шагом.
Егор остановился напротив ворот, разглядывая тачку, которая всё ещё стояла возле дома Ксенакис. Сколько времени? Какого хера? Уже вечер, а он всё ещё здесь?!
Задушил в себе желание протаранить чужой автомобиль и, развернув свой седан, загнал тот во двор своего дома. Покурил, оттягивая время. Зашёл в дом и сменил прокуренную футболку на свежую.
Достал телефон и, задержав дыхание, уставился на экран.
“Муха”.
Её номер Егор раздобыл у своей матери. Повода для звонка он пока не находил. Но сегодня... руки чесались. Поэтому, недолго думая, парень дотронулся кончиком пальца до её “имени”. Уже после третьего гудка он готов был сбросить вызов, но тихое “да” в один миг заставило его передумать.
— Ты где? — даже не поприветствовав. Опустился на пол прямо в прихожей, сгибая одну ногу в колене и опирая на неё локоть.
— Кто это? — судя по интонации, она искренне удивлена. И точно не узнала его.
— Где ты сейчас, Муха? — хмыкнув, произнёс привычное прозвище.
Она замолчала. Повисла тишина. Такая предсказуемая.
Вот теперь ты действительно удивлена. Так ведь, Дани?
— У тебя дар речи пропал? — Егор готов был многое отдать, чтобы видеть её в этот момент, — так рада меня слышать?
— Откуда у тебя мой номер? — её голос тут же изменился.
— Глупый вопрос, учитывая, что наши родители почти породнились. Не думаешь?
Она снова ничего не ответила. Молчала, позволяя ему наслаждаться своим сбившимся дыханием.
— Я спросил, где ты? — продолжил как ни в чём не бывало. — Есть разговор.
Разговор? Нет. Конечно же, его не было.
Гордеев провёл ладонью по лицу и тихо выдохнул. Это почти нереально: выманить её. На что он надеется?
— А с каких пор ты научился разговаривать? Что-то я не припомню...
Гордеев мог бы над этим посмеяться, но лишь хмыкнул. Ей нравится его провоцировать? Однозначно. Иначе не стала бы подливать масла в огонь. Могла бы просто повесить трубку. Но она всё ещё здесь.
— Ты дома? Тогда зайду. Поздороваюсь с твоим отцом. Спрошу, как поживает твоя мамочка. Ты не против?
Ну же... есть вещи, которые не меняются, Муха. Ты всегда велась на мои провокации. Разве что-то изменилось?
— У тебя больше дел никаких нет, Егор?
— Может быть, я соскучился?
После её слов он услышал шум на том конце. Это был сигнал автомобиля. Она не дома?
— Ты болен. Знаешь об этом? — он даже мог представить сейчас её лицо. Наверняка скривила губы и прищурилась. Она часто так делает.
— Так может, ты в состоянии меня излечить? — Егор спешно поднялся на ноги и взлетел по лестнице на второй этаж. Выглянул в окно, разглядывая соседский двор и замечая, что её машина была на месте, — есть мысли по этому поводу?
— Думаю, что тебе действительно нужен врач. Тебя что, кто-то обижал в детстве? Ты решил на мне отыграться? — кажется, у кото-то что-то накипело?
— Хочешь поговорить об этом? — больше прислушиваясь не к её словам, а к каждому звуку на заднем фоне. Понять бы, где она и с кем...
— Знаешь, мне уже даже не особо интересно, за что ты так со мной обошёлся. Это твоё дерьмо, Гордеев. Не моё. И твои проблемы. Просто хочу, чтобы ты понимал: я тебя не боюсь. Ты не заставишь меня дрожать. Не заставишь трястись от одного твоего присутствия. Ты жалок. Понял? — она продолжала говорить, в то время как парень накинул на плечи ветровку, схватил кепку, и вышел из дома. Сел в автомобиль, хлопая дверью как можно тише и выехал со двора.
— Ты сама себе веришь, Муха? — завернул за угол и проехал чуть дальше, прячась под тенью деревьев и выключая фары, — думаешь, моя цель — заставить тебя бояться?
Он и сам не знает, какова его цель. Контроль. Тотальный. Зачем? Это объяснить сложно. Пока. Но факт остаётся фактом. Признать это сложно, но заниматься самообманом желания не было. Этого в его жизни и так хватало. Всегда.
Хотел её. До безумства. Больше, чем раньше. После того раза в её доме, стал хотеть ещё больше. Мыслями каждый день возвращался в её спальню. Перед глазами мелькали её руки. То, с какой силой она комкала покрывало. Её тонкая талия. Грудь, которую она прикрывала при первой возможности. Испуганные глаза. Красивая, как никогда. Сука.
Он хотел ещё, и не собирался это отрицать. Хотел, хочет и наверняка получит. Он привык получать то, что хотел. Это было естественно.
— Просто скажи, — произнесла на выдохе. Он снова что-то услышал. Это автобус? Егор чётко услышал объявление следующей остановки. Если его догадки верны, то девчонка подъезжает к их улице, — что тебе от меня нужно? Ты можешь просто оставить меня в покое? Чего ты добиваешься? Тебе недостаточно того, что ты уже сделал? Чего ещё ты хочешь?
Она снизила громкость, почти переходя на шипение. Гордеев был уверен: она даже прикрывала трубку ладонью, чтобы он лучше её слышал. Пыталась достучаться до него...