А она смотрела него, жалобно приподняв тёмные густые брови. Смотрела так, что у Егора возникло ощущение, что она потрошит его. Вытряхивает всё нутро наружу. До чертей неприятно. Но он не мог оторвать глаз. Пусть.
Пошёл дальше, спуская руку. Ниже... почувствовал влагу... твою мать, Ксенакис! Твою мать!
Он едва не кончил в собственное бельё, осознавая, что её тело отозвалось. Двумя пальцами проскользнул внутрь девушки. С её губ сорвался стон, но он не смог распознать, что это. Ей больно? Или это другое? То, чего он так ждал?
Он провёл по её губам пальцами свободной руки. Смотрел на то, как её ротик раскрывается шире и тут же воспользовался моментом. Проник фалангой ей в рот и сам застонал, когда она втянула его глубже, позволяя ему совершать поступательные движения.
Сука... это лучше, чем он предполагал... он даже не надеялся, что будет так хорошо. Что она будет такой послушной. Давай, Даниэла. Соси его... ещё...
Егор продолжал её трахать пальцами до тех, пока не понял, что ещё немного, и он спустит себе в трусы.
Выскользнул из горячего лона и взглянул на свои пальцы. Они были чистыми.
Маленькая лгунья.
Дани открыла глаза. Взгляд затуманенный. Смотрела на него так, будто не узнавала. Хлопала ресницами, приходя в себя. Он уловил замешательство на её лице. А после... что-то похожее на осознание.
И когда Егор, зацепив её штаники, потянул их дальше, она ожила. Заёрзала снова под ним. Ногами задёргала. Но он ловко вытряхнул её ноги из штанин и снова перехватил её. Больно стиснул запястья и рванул на себя. Ощутил жжение на лице от её взгляда. Замешательство испарилось, а на смену ему пришли испуг и злость.
— Не надо, — произнесла осипшим голосом. Замотала головой, надеясь на то, что он остановится.
Хотя... на что она надеялась? Это смешно.
Гордеев точно так же мотнул головой, давая понять, что не отпустит. Снова резким движением перехватил её за талию и, рванув сначала на себя, развернул её. Повернул к себе спиной и лёгким движением тяжёлой ладони, заставил встать её на четвереньки. Дани упала на локти. Заплакала, когда его тяжесть бетонной плитой не позволила ей больше сделать ни единого лишнего движения.
Ублюдок. Ты такая мразь, Гордеев.
Она опустила голову, позволяя слезам упасть ей на руки. Чувствовала, как широкая мужская ладонь давит на поясницу, вынуждая выгнуться и подставиться под него. Его пальцы зарылись её в волосы, сгребая их. Запрокидывая её голову и одновременно спуская с себя боксеры.
— Дыши, Дани...
Пара слов, от которых её буквально затрясло. Пара слов, бьющая обухом по голове. А потом Дани почувствовала его. Гладкую и упругую головку, мажущую по половым губам. Рывок. Глухой крик...
И снова его ладонь, прижатая к её губам.
Глава 34
Опустошенность. Она стала такой... нормальной? Почти привычное состояние для неё. Внутри не остаётся ничего. Выпотрошенная тушка без мыслей и чувств. Только желание как можно скорее оказаться дома и смыть с себя его прикосновения. Его запах. Даниэле казалось, что она сама превращается в животное. Она чувствовала на себе его запах. Это было ни с чем несравнимое ощущение. И прекрасным его не назовёшь. Хотелось содрать с себя шкуру, лишь бы не ощущать в носу этот мускат и лёгкий отголосок можжевельника.
Добравшись до автомобиля, Дани оглянулась. Впервые за всю дорогу назад. Мельком посмотрела на Гордеева, который победоносно улыбнулся ей. Кажется, у него всё было превосходно. Бодр, свеж и в чудесном настроении.
— Поезжай вперёд. Я за тобой следом, — кинул ей, распахивая дверь своего автомобиля.
Не ждал её ответа. Скрылся в салоне и хлопнул дверью. Окно тут же опустилось, и она заметила вспыхнувший огонёк внутри. А затем облако бело-серого дыма вытекло из его окна и растворилось в воздухе.
Холодало...
Дани застыла. Зависла, наблюдая за тем, как дым, подхватываемый ветром, исчезает в лёгких сумерках. Стиснула в кулачке ключи и очнулась только тогда, когда громкий гудок потревожил округу.
— Хочешь со мной поехать? — выглянул из салона. Вопросительно взглянул на неё, но она мгновенно уловила в его взгляде насмешку.
Снова промолчала и, едва заметно вздрогнув от молчаливого всхлипа, дёрнула за дверную рукоять. Спряталась в тёплом салоне авто и завела двигатель. Машина приятно замурлыкала под ней. Дани опустила глаза, подмечая, что руки слегка дрожат...
Это временно. Это пройдёт... уже проходили.
И пустота внутри пройдёт. Наверное.
Её машина сдвинулась с места и плавно направилась к выезду. Краем глаза заметила, что местность оживилась и, наконец, ближе к вечеру, на улице стали появляться люди. Немного, но уже что-то.
Она выехала за территорию местной кафешки и, развернув автомобиль, направила тот по неровной и ухабистой дороге. Каждые полминуты переводила взгляд на зеркала, не упуская из виду Гордеева. Он следовал за ней по пятам, соблюдая дистанцию. Его левая рука, высунутая в окно, играючи ловила прохладный воздух. До Дани доносила музыка, лившаяся из его окон.
Даниэла разогналась, выехав с грунтовой дороги на главную. Быстрее. Снова следя за ним. Егор двигался за ней. Не упускал её из виду так же, как она его.
В какой-то момент на соседнем кресле ожил её телефон. Девушка, вздохнув, протянула к нему руку. Прочла знакомый номер. Вздохнула, зажав губы зубами, и приняла вызов.
— Чего тебе?
— Не гони так. Спокойнее, Муха. Не хватало нам ещё тебя по кускам собирать на трассе.
— Я б лучше б сдохла... — произнесла после недолгой паузы.
— Не неси чушь, — легкомысленно произнёс, — я тоже так думал. Но это херня, Даниэла. Выкинь это из своей головы. Оно того не стоит.
Она машинально сбросила скорость и снова посмотрела в левое зеркало. Он догонял её.
Дани скинула вызов и слегка притормозила, позволяя ему поравняться в собой. Ещё. Опустила стекло и подала ему знак, чтобы съезжал на обочину. Перехватила его удивление, и сама прижалась к обочине. Пересекла сплошную, тормозя окончательно. Пальцы нервно сжимали руль. Руки всё ещё дрожали. Глотка вибрировала от ускоряющегося пульса. Живот ныл, а стенки влагалища всё ещё чувствовали там ЕГО. Можно ли одновременно ощущать опустошённость и наполненность? Дичь какая-то.
— Что-то случилось? — девушка встрепенулась от неожиданного хлопка по кузову её автомобиля. Подняла голову, натыкаясь на чёрную смоль его глаз. Внутри всё похолодело. — Что-то с машиной?
Дани отстегнула ремень безопасности и открыла дверь. Отпихнула его ею, и вышла на улицу. Проигнорировала колючие мурашки, что молниеносно покрыли кожу даже под тёплой тканью толстовки. Встала напротив, задирая голову и обхватывая свои плечи руками.
— Что ты имел в виду? — Даниэла считала удары своего сердца, чувствуя дрожь подбородка. Нет, она не собиралась плакать. Это всё нервы. Они вынуждали её находиться в постоянном напряжении. Казалось, что её организм не выдержит этого.
— Что? О чём ты? — Его скривился, демонстрируя пренебрежение к её вопросу. Но она заметила. Заметила, что задала нужный вопрос. Непроницаемый взгляд на секунду исчез. Сбой программы? Она стояла перед ним, боясь пошевелиться. Боясь упустить что-то важное. Что-то, что может открыть для неё наглухо запертую дверь. Ящик Пандоры, в который страшно заглянуть. Страшно, но так необходимо.
— Ты сказал, что ты тоже так думал... — нерешительно произнесла, стискивая пальчики на своих плечах, — это как-то связано со мной? Так? Или с этими шрамами на твоём теле?
...
Какое-то время он молча смотрел на неё свысока. Его взгляд был слегка растерянным и отстранённым. Словно он одновременно понимал, о чём речь, и делал вид, что вообще не в курсе того, что так её интересует.
Егор поджал губы и, прищурившись, бурил отверстие в её переносице. Дышал тяжело. И даже слышал, как заскрипели шестерёнке в башке. Они противно заскрежетали, заставляя его сморщить лоб и стиснуть зубы. Что он должен ответить?
Какого хера он вообще это ляпнул?
— Не с тобой... можешь не заморачиваться, Муха, — с напускным легкомыслием он поддел выбившуюся прядь её тёмных волос, и накрутил ту на свой палец, — моя жизнь не крутится вокруг тебя. Что ты там уже надумала, м?
— Не крутится? — Даниэла не шевелилась. Только дышала так же тяжело, как и Егор, — тогда почему ты и дня прожить не можешь, чтобы не зацепить меня? Почему всюду таскаешься за мной?
— Таскаюсь? — почти незаметная нервная усмешка. Дани мгновенно ухватилась за неё. Напряглась. Сильнее сжала пальцы на плечах.
— Можешь называть это как угодно, Егор... сути это не меняет. Зачем? Почему ты это делаешь? Ты ведь даже ответить не можешь. И, как я вижу, даже себе признаться не в состоянии...
— Признаться? — Егор почувствовал, как мышца на его щеке запульсировала. Слегка повёл головой, в безуспешной попытке стряхнуть с себя эту оторопь, — что за бред, Муха? Ты в себя поверила что ли?
Поверила. Частично. С огромной натяжкой... но как ещё объяснить его поведение? Что ей думать?! Он же потерял нить, связывающую его с реальностью! Он делает всё, чтобы наталкивать её на подобные мысли!
— Тогда что это? Ну? Скажи мне? Или у тебя кишка тонка, Гордеев? — она слишком хорошо понимала, что сейчас открыто провоцирует его. Но ведь терять уже было нечего? В этот момент она как никогда понимала, что он не тронет её. Он не ударит её и даже не толкнёт. Нет. Он не сделает этого. Ублюдок, но не настолько.
Дани задрала голову, хватаясь за его взгляд. Удерживая его и почти оседая от тяжести. Чувствовала, как ноги наливаются свинцом. Ей бы зацепиться за что-то... хотя бы за кузов... но она не могла. Не тогда, когда он так смотрит на неё: словно выжидает малейшего проявления слабости, чтобы впиться ей в глотку своими длинными пальцами.
— Молчишь? — прошептала и, тяжело вздохнув, позволила тусклой улыбке затронуть её губы, — ты такая сволочь, Егор. Ты отыгрываешьс