– Привет, – отвечаю, прокашлявшись.
Ответа не следует в течение долгих секунд, недоуменно поворачиваю к себе телефон, проверяя, не сбросился ли вызов. Нет, все в порядке.
– Алло?
Он точно мне звонит? Или писал сообщения мне, а позвонить решил кому-то еще и теперь думает, как слиться?
– Это я, – хрипло сообщила трубка. Послышалось какие-то шуршание и возня. Голос слегка приглушенный. Шепчет.
– Перепутал номер? – решаю все-таки задать мучающий меня вопрос сразу.
– Что?
Теперь уже я решаю помолчать, прикусив губы. Шорох и возня не стихают. Кирилл не торопится с ответом. В голове мелькает мысль самой сбросить этот непонятный звонок.
– Все, я выбрался. Могу теперь разговаривать.
– Мог позвонить в этот момент.
– Это не так интересно, – хмыкнул Морозов.
– Откуда ты выбрался?
Я устраиваюсь в подушках глубже, почему-то кажется, что Кирилл настроен на долгий разговор. У меня хорошее настроение, нормально самочувствие, и я рада его услышать. Он опять мне позвонил. Сам. А перед этим звонил Антону и спрашивал про меня. Тоже сам. Это заставляет меня улыбаться. Кирилл Морозов так или иначе иногда обо мне думает.
– Из Олькиной комнаты. Укладывал ее спать. Надеюсь, нашим детям в лагере не нужно будет читать десять раз одну и ту же сказку перед тем, как они уснут.
– Прекрати их так называть.
– Как?
– «Наши дети». Это студенты первого курса. Им всем уже есть восемнадцать.
– Все равно вчерашние школьники.
Закатываю глаза и цокаю. Я могу представить, как сейчас Кирилл отмахнулся от моих слов и привычным жестом запустил пятерню в отросшую челку. Я слишком хорошо его знаю. Годы сталкерства просто так не забыть.
В трубке опять раздаются непонятные звуки, да такие сильные, что приходится отодвинуть ее от уха.
– Что ты там делаешь? – возмущаюсь.
– Громко, да? Извини. Готовлю себе ужин.
На готовку это мало похоже. Скорее, он раскрыл упаковку чипсов и принялся поглощать содержимое. Шуршание не утихает. Бросаю взгляд на часы, они показывают начало десятого. Слишком поздно для вредной пищи.
– И что у тебя на ужин? Жареная картошка с грибами? Или картошка со вкусом краба? – перечисляю вкусы небезызвестных чипсов.
– Не угадала. Макароны с курицей. Доширак.
– Фу-у-у.
Не могу удержаться и звонко смеюсь. Морозов тоже издает короткий смешок. Он продолжает жевать и сообщает мне слишком важно и слегка неразборчиво из-за набитого рта:
– Зря ты так нос воротишь, я собираюсь взять в лагерь пару пачек.
– Нас там будут кормить. Три раза в день.
– Вспомни их прошлогоднюю еду. Было, конечно, вкусно, но мало.
Молчу. Мне нечего вспоминать. В прошлом году я не попала в лагерь из-за Нельки. Меня там не было. Эта поездка тоже пока под вопросом. Зато в этот раз в лагере точно не будет Абрамовой, даже если я не поеду. А еще Кирилл сейчас разговаривает со мной как раньше. Без маски говнюка.
– Дашка, ты тут? Тоже пошла лапшу быстрого приготовления заваривать?
– Здесь, – настроение немного смещается вниз. С лагерем нужно что-то решать и сделать это в ближайшее время.
– Как твоя голова?
– Нормально.
– Тебя выписали?
– Да.
– Значит, скоро увидимся?
– Что? – широко распахиваю глаза. Он зовет меня встретится?
– В универ, говорю, придешь? У меня связь такая плохая, ты чего постоянно переспрашиваешь?
Сейчас я бы хотела, чтобы связь была просто отвратительной и вызов сам собой сбросился. С чего я вообще решила, что Морозов захочет со мной встретиться? Я опять сама себе придумываю ситуацию, на что-то надеюсь и опять падаю на землю, когда суровая реальность сбрасывает меня с моих же розовых облаков.
– Я вообще чего звоню-то, – между тем продолжает Морозов, не дождавшись ответа на свой вопрос. Видимо, ему надоело мое молчание. – Насчет лагеря надо решить. Я вожатым быть не собирался, для меня это все ново. А ты, говорят, уже имеешь такой опыт. Поэтому предлагаю тебя либо меня посвятить чуть-чуть в наши планы, либо взвалю сейчас все вопросы на твои плечи, а сам буду заниматься чисто организацией.
– Ну уж нет! – громко возмущаюсь, даже сажусь вертикально на кровати. – Ты хочешь отдать мне двенадцать детей на четыре дня, а сам отсиживаться в домике администрации?
– Отличный план!
– Отстойный план.
Какое-то время мы наперебой спорим о лучшем воспитании «наших детей». Затем молчим, каждый переваривает полученную информацию. Я накидываю идеи для вечерних интерактивных мероприятий, первого знакомства с подопечными детьми. К вечеру обычно и «дети», и вожатые выжаты как лимоны дневными активностями. И многих хватает только на то, чтобы поесть, одеться и спуститься вяло подергать конечностями на традиционной дискотеке. Но всегда нужно что-то дать своим в отряде для сплочения. Иногда первокурсники дружат после этого лагеря своим отрядом до выпуска и дальше. Перемешиваются разные люди, только что встретившие впервые, ведь многие в отряде не с одного факультета. Все группы выделяют по два-три своих первокурсника, и мы забираем их в лагерь. Перемешиваем и комплектуем отряды. Возможно, они бы даже нигде больше не столкнулись друг с другом, кроме как в этом лагере или, например, в столовой университета. В универе несколько корпусов, и пара находится в других районах города. Этот лагерь не просто очередная прихоть нашего студенческого профкома, это возможность для первокурсников завязать нужные знакомства и связи для дальнейшего обучения и будущего.
Мы с Морозовым прощаемся спустя полтора часа беспрерывного разговора. Как раз, когда домой возвращается мама. Договариваемся встретиться в понедельник после пар в столовой и пройтись по плану организации.
Видимо, вопрос с тем, еду я в лагерь или нет, решился сам собой в положительную сторону. Я еду. У нас с Кириллом будут общие дети, пусть им всем по восемнадцать, путь их двенадцать штук, пусть всего это на четыре дня. Но это отличный шанс показать Морозову, что я могу находиться рядом с ним и вести себя адекватно.
22 Глава
Сентябрь выдался хмурым, обещанного бабьего лета никто не увидел. В парке с деревьев слетали листья, оголяя ветки, застилая дорожки золотистым ковром.
Я бреду воскресным утром по парковой аллее и носком черных ботинок поддеваю опавшие листья. Больничный подошел к концу. Прогулка на свежем воздухе для меня в радость после нахождения в четырех стенах. Поэтому первым делом после быстрого завтрака я придумываю себе причину сбежать из дома. Закрыть абонемент в бассейн вполне весомый повод.
Беру в ближайшей кофейне кофе на вынос и наслаждаюсь спонтанной прогулкой. Голубое здание бассейна располагается у самого университета. Я выбираю для себя дальнюю дорогу и собираюсь пересечь весь парк, чтобы добраться до своей цели. Навстречу мне попадаются бегуны, хозяева собак и просто люди, спешащие по своим делам.
Взбежав по ступенькам к стеклянным дверям спортивного комплекса я ненадолго задерживаюсь на входе, отправляя бумажный стаканчик в урну.
– Даша?
Утреннюю тишину, сдобренную моим умиротворением, нарушают. Я вздрагиваю. Не думала, что могу встретить знакомых здесь так рано, особенно утром в воскресенье.
– Ты что здесь делаешь? – звучит до боли знакомый голос, который еще вчера излучал в телефонной трубке добродушие, а сейчас режет металлом.
Я спешно оборачиваюсь, округлив глаза. Морозов стоит на верхней ступеньке крыльца. Подозрительно сощурив глаза, сверлит меня тяжелым взглядом. В одной руке держит точно такой же стакан, от которого я избавилась минутой ранее, вторую засунул в карман серой ветровки. Одет в черные джины, черные кроссовки, край черной кофты торчит в вырезе ветровки. Он явно вышел не на пробежку. Бассейн он посещал в другое время. Я это знала. Наше расписание отличалось.
– Привет, – пищу я.
– Привет. Ты не ответила на вопрос. Что ты здесь делаешь, Даша?
В ужасе на него смотрю. Смысл ситуации доходит до меня медленно. Ведь в том, что я пришла в бассейн утром в воскресенье, нет никакого преступления. Казалось, это так. Но в нашей ситуации все выглядело немного по-другому, и когда я поняла, как все смотрится с его стороны, быстро выпаливаю:
– Это не то, что ты думаешь!
Клише, конечно. Мы оказались в одном месте в одно время по чистой случайности. Я за ним больше не слежу, я так больше не делаю. Долгие месяцы пытаюсь жить нормально, и у меня это выходит. А тут получается, вчера мы мило побеседовали, перебрасываясь шутками и планами на лагерь, а уже сейчас я стою на крыльце бассейна в то же время, что и он.
Морозов криво усмехается на мое замечание и медленно отпивает из стаканчика.
– Кирилл, это правда не так, как раньше.
Я сокращаю разделяющее нас расстояние и останавливаюсь прямо перед ним. Мне важно заглянуть ему в глаза и не увидеть там разочарования. Он смотрит на меня снисходительно, от прежнего дружелюбия, которое проскользнуло между нами вчера, не осталось и следа. Не доверяет. Осторожничает. Думает, не подпустил ли он меня опять слишком близко. Нужно разрушить этот стоявший между нами барьер. Я сама его построила. Возвела Кирилла в культ и преклонялась перед ним своей любовью. За годы борьбы с собственными чувствами стала сильнее и научилась их скрывать. Сейчас мне не за что краснеть.
– Прости, я понимаю, как это выглядит. Ты в праве мне не верить. Но я ни о чем таком не думала. В смысле… блин… – Слова подбирались тяжело. Сердце отчаянно билось о ребра, а разум говорил не сдаваться. Приказала им заткнуться. – Все в прошлом. Ты можешь быть спокоен. Я не буду тебя больше доставать. Я вообще скоро уеду. Давай просто попытаемся общаться как раньше. До всего этого, – неопределенно взмахиваю руками, – как друзья.
– Как друзья? – прищуривается Кирилл.
Это все, что он услышал? Я нервно переступаю с ноги на ногу. Да уж. Какие из нас могут быть друзья…
– Да, – киваю, как болванчик.
Дует ветер, подхватывает мои распущенные волосы и бросает мне в лицо. На секунду я зажмуриваюсь. А когда открываю глаза, замечаю, как Морозов поднимает руку, как будто хочет отвести спутанные пряди, но спустя секунду быстро опускает. Наверное, показалось.