Папуля-министр вздохнул тяжело. Анжела хихикнула и отвела взгляд. Ага, понятно, она-то всем уже и растрепала новости личной жизни законного супруга.
— Эл, все уже в курсе. Даже кроты на соседнем участке. Так что без охраны не обойтись.
— Ладно, фиг с ней, с охраной. Но повар-то мне зачем? А стилист? Ребята, давайте палку не перегибать, а? Ну пожалуйста!
Анжела закатила глаза. Как живой человек может обойтись без стилиста, она отказывалась понимать. Это же как без силикона в груди — не жизнь, а мучения одни!
— Эл, повар — это тоже необходимость. Правда. На приемах, понятное дело, все, что ты будешь есть, проверено и перепроверено тысячу раз…
— На живых людях? — перебила папу Ёлка.
— Ну, кто выжил, тот живой человек. Не сбивай меня с мысли! Короче, ты должна быть в постоянной безопасности! И еда — это один из тех незащищенных моментов, где ты ничего не сможешь сделать. Поверь мне, личный повар просто необходим! И вообще, у нас в штате такие повара — ты через неделю будешь благодарить меня и Боженьку, что у тебя есть такое счастье!
— Опять же с хорошим поваром можно без диетолога обойтись. Практически экономишь, — не преминула влезть в разговор Анжела. — Хороший повар готовит очень вкусно и с нужным содержанием калорий. Худеть будешь с удовольствием.
— Я что, похожа на человека, которому худеть надо? — взвилась Ёлка.
— Пока нет. Но худеть надо всем! — авторитетно заявила брюнетка. — Так что повара надо брать без разговоров. Любимый, я с тобой согласна! — это она так перед мужем изящно прогнулась.
Короче, пришлось и на повара соглашаться. От всех остальных (в том числе и от йоркшира) удалось отбиться.
Но и оставшийся узкий круг персонала заставлял Элку нервничать и напрягаться.
Хотя, честно говоря, с этим самым персоналом Ёлке очень даже повезло.
Телохранителей ей назначили двух старых знакомых — Терминатора Александра и невысокого, жилистого, неприметного Евгения. Первый был представительским вариантом — на тусовках посветиться или еще где, чтобы все большого парня боялись. А Женя — это тихий, неприметный мужчинка, внешней угрозы не несет, внимания к себе не привлекает. Стоит себе такой лапочка, ботинком в почве ковыряет.
Оба эти парня — и Женя, и Саша — могли убить человека одним прикосновением. Двумя — толпу футбольных фанатов уничтожить. А еще каждый знал по нескольку языков, в совершенстве владел такими мелочами, как взламывание замков и сейфов, умением проникать в такие дебри Интернета, что Пентагон для них был фигней фиговой. Еще оба психологи были отменные, а еще… Короче, не парни, а золото — две штуки.
А вот повара Элка выбирала недели две. Потому что никто из тех, кого ей папаня с евонной манерной женой подсовывали, не подходил ни Ёлкиному образу жизни, ни ее привычкам, да и, честно говоря, таким затягиванием времени она надеялась от ненужной штатной единицы отделаться. В итоге француза с арабскими корнями и русским воспитанием Стива ей назначили в приказном порядке и без дальнейших обсуждений. Как оказалось, правильно сделали. Потому как поваром Стив оказался офигенским, парнем хорошим, человеком душевным. Короче, с ним Элка смирилась без особых душевных терзаний.
Так она обзавелась свитой. И она теперь таскалась за ней всю дорогу. Так табором по миру и кочевали: Москва, Екатеринбург, Кипр — ну и еще куда там Элку за этот прошедший год заносило. Небольшая таджикская семья.
Ёлка поначалу страдала и мучилась — ну не привыкла ее простая девичья душа к жесткой эксплуатации людей! Даже если эти люди специально для эксплуатации в хозяйстве заведены. Мол, ну как же так можно — ее одну столько человек обслуживают, носятся с ней, кормят-одевают, защищают постоянно!
А потом — смирилась. Нет, даже не смирилась, а поняла и приняла. Значит, так надо. Просто у каждого в этом мире есть свое место. И свое дело. Кто-то гениально готовит, кто-то одним движением руки толпу из шести человек по углам раскидывает и сознания лишает. И каждый должен заниматься своим делом. И зарабатывать этим на жизнь.
Уже позже, порядком попривыкнув ко всему, Ёлка практически случайно узнала, сколько полновесных условных единиц каждый месяц на пластик каждому из телохранителей с папиного счета отваливается, — узнала и покачнулась. Сумма, сопоставимая с бюджетом небольшой постсоветской республики…
Про зарплату специально выписанного из Европы Стива она даже интересоваться не стала — мало ли какая там сумма нарисована, девичье ж сердечко не любую информацию вынести сможет. Есть цифры, неподвластные юному сознанию и нежной психике.
Кстати, Элка действительно назначила ежемесячные выплаты детскому дому, в котором мама выросла, и действительно у нее на зарплате сидел специальный дяденька, который следил, чтобы эти благотворительные деньги не воровались.
А по прошествии какого-то времени Ёлка к своему безбедному образу жизни привыкла. Она привыкла тратить деньги так, как ей захочется, а не на что хватает. Она купила себе шикарную квартиру в Москве. И мечту в Екатеринбурге.
У каждой женщины есть идиотская мечта. Причем, если эту каждую женщину спросить, на фига ей эта мечта нужна, — она ответить не сможет. Или ответит, но такой бред горячечный, что лучше и не начинать спрашивать.
Сколько наших людей ездят в Париж — тратят деньги на путевки, трясутся в автобусах и поездах, переплачивают за билет на самолет — только для того, чтобы классически «плюнуть с Эйфелевой башни на головы беспечных парижан»! У каждого из нас такие знакомые есть.
Я уже молчу о безумных людях, которые покупают себе спортивные машины и кабриолеты всякие — при наших-то дорогах! На этих «Alfa Romeo» из обычного среднестатистического двора в нашей стране выехать невозможно, не говоря уж «на дачу за урожаем» — вот спрашивается, на фига такое авто покупать? А она (обладательница или мечтательница) глаза закатывает и выдает: «Представляешь, еду я с открытой крышей, ветер теребит мне волосы, а я вся такая красотка в солнечных очках, и шарф такой весь шелковый развевается». Ага. Едешь ты вся такая дура три километра в час по пробкам, вся провоняла от мыкающегося рядом в той же пробке автобуса. Очки темные надеть не сможешь, потому что зрение минус шесть и затемнять его вообще нельзя — иначе убьешься сослепу. И волосы перекисью водорода испорчены так, что развеваться уже давно не могут, как проволока, только гнутся. По всем раскладам, сомнительная какая-то красота получается!
Но — есть мечта, есть цель, есть куда идти. Без цели-то оно грустно совсем.
Вот и у Элки последние несколько лет была мечта. Они с тогдашним мужем жили в арендованной квартирушечке. А окна этой их квартирушечки выходили как раз на окна и балкон шикарной квартиры в элитном доме. Каждое утро, выпивая свою утреннюю чашку кофе, Ёлка смотрела на жизнь за этими элитными окнами. Особо видно ничего не было — дома довольно далеко друг от друга располагались, через двор. Но, сидя в этой съемной бедности, Элке очень-очень хотелось оказаться там, в окнах через двор, — с легкими, развевающимися занавесками и маленьким балкончиком с коваными перилами. Она не знала, ни сколько комнат в той квартире, ни кто там живет, ничего не знала — но очень сильно, до сжатых кулаков, хотела быть там, на той стороне двора!
И первое, что она сделала, получив в свои лапы практически неограниченные финансовые средства, так это позвонила в одну из самых главных в Ёбурге контор по недвижимости и велела эту квартиру сделать своей. Все равно, за какие деньги, но она ДОЛЖНА была пить свой утренний кофе, стоя с той стороны этих заветных окон.
Наверное, это была судьба. Потому что именно в тот момент квартира была выставлена на продажу. И даже обошлась не в самые сумасшедшие деньги.
Квартира оказалась огромной. С шикарным старинным камином. С элитными спокойными соседями. В жутком состоянии. И с сивушным духом.
Дух изгнали. Ремонт по проекту питерского архитектора Ярослава Малышева сделали. Камин отреставрировали. Жизнь удалась. Мечты сбываются!
И Элке это ужасно нравилось. Ей нравилось быть богатой. Нравилось не экономить на кефире. Покупать то, что хочется, а не то, что на пятнадцать рублей дешевле. И никто никогда не сможет переубедить ее в том, что быть богатым — плохо или стыдно. И все стенания и Женины печальные вздохи о том, что никто не любит богатых девушек, — это бред собачий. Потому что в первую очередь все зависит от самого человека и уже потом — от толщины его кошелька.
Так что договоримся мы с этим суровым нелюбителем дочерей богатых пап Валерием. В конце концов, он с папой собирается встречаться, или с ней, с Ёлкой?..
— Ё-о-олк! — Ксюха позвонила ближе к полуночи. — Слушай, мне опять эта дурочка Маша звонила. Рыдает. Говорит, что больше так не может. Опять с какого-то номера непонятного — сказала, что клиент сжалился и дал позвонить. Слушай, чего-то мне ее жалко совсем. Чего делать-то, а? Ну, ты же понимаешь, какой клиент и за какие услуги свой телефон дал. Трахают там нашу красотку жутким образом. Слышь, может, ее как-то выручить?
— Ксюш, ну вот как ее выручишь? Где она там в этой Турции, как ее искать? Не маленькая же она, знала же, куда ехала! Ты — мать Тереза что ли? Забей уже и иди спать ложись. Всех на свете спасти ты все равно не сможешь! Как бы ты этого ни хотела — всех идиотов на этой планете спасти невозможно. Все, дорогая, я спать пошла. У меня завтра с утра самолет в Москву и тяжелое объяснение с мужчиной номер раз. Давай, пока-пока!
— Ты права. Удачи тебе с мужчиной! Пока-пока…
Глава 12
На следующий день такая мутотень неприятная началась, что лучше бы ее вообще никогда не вспоминать! А как не вспоминать, если с нее, собственно, все и началось? Дурацкий день, короче, получился. Дурацкий, неприятный и с последствиями.
С самого утра Элку терзала мысль, как бы объяснить своему трепетному поклоннику, спортсмену, тренеру и просто хорошему парню Валерию, тот факт, что полетит он домой не на обычном рейсовом самолете с рядовыми гражданами и вонючими носками соседей по креслу, а на правительственном аэроплане в компании дочери больш