– Здорово, – грустно кивнула Ольга.
– Меня свекровь просила елку купить, а свекровь моя… – Ирка сделала «ужасные» глаза.
Ольга испугалась: а ну как бывшая одноклассница опять начнет рассказывать про свою свекровь в духе эпической трагедии, но Ирка махнула рукой: извини, некогда разговаривать, послезавтра Новый год – надо готовиться! На прощание Ирина подмигнула Ольге:
– А прическа тебе идет! Советую всегда так стричься! Задорно, весело!
Печальная, как покойник перед отпеванием, Ольга уныло кивнула: ну да…
Ирка бодро потащила свою елку через дорогу. Оля, глядя ей вслед, подумала: тоже, что ли, елку купить? Вон Вера Васильевна говорит, что без елки никуда. А если человек с елкой – это правильно. Гарантированно радости прибавится. Ольга пошла в универмаг и купила елку, но не белую, как у Ирки, а зеленую.
Дома Оля поставила елку в большой комнате и достала со шкафа коробку со старыми елочными игрушками. Перебирая игрушки, девушка вспоминала: вот эти рисовала бабушка, вот эти мастерила Таня. Сестра всегда умела делать потрясающе красивые рукотворные вещи – прекрасно рисовала, шила. А Ольга ничего этого не умела, у нее вообще руки не из того места растут и не хватает усидчивости.
Ну вот – нарядила, украсила елку гирляндами. Пусть стоит. Таня приедет, увидит и обрадуется.
Таня… Ольга подумала о сестре с неожиданной нежностью. За прошедшие две недели она поняла, как много у них с Таней общего. Перебирая книги и подборку дисков с фильмами, Ольга обратила внимание на то, как совпадают их с сестрой интересы и вкусы. Зная о Таниной любви к морю, Оля подумала, что это еще один мотив, объединяющий их с сестрой. И если все суммировать, получается много. Очень много.
Удивительно было то, что именно здесь, в Приморске, в эти дни Ольга стала считать сестру близким, родным человеком, но вместе с расцветающим чувством привязанности к Татьяне у Ольги вызревало чувство вины перед ней. Ей давно хотелось сказать сестре какие-то главные, теплые слова, и сегодняшний грустный вечер как нельзя лучше подходил для того, чтобы позволить себе искренность.
Ольга позвонила Тане и попросила у нее прощения – фраза, запоздавшая на семнадцать лет. «За то, что украла твою мечту – твою жизнь». И расплакалась.
– Да перестань! – растерялась Татьяна. – Все в прошлом. И вообще, как можно украсть жизнь? Ничего ты у меня не крала, я проживаю свою – интересную, уникальную жизнь. Только свою.
– Тань, а давай ты переедешь в Москву, – зачастила Ольга, – найдем тебе нормальную работу? Я с квартирой помогу…
Старшая сестра улыбнулась:
– Спасибо, конечно, но меня устраивает моя жизнь. Ну что мне говорить тебе банальные истины на счет того, что счастье для каждого свое? Оль, да ты чего, плачешь, что ли?!
…Поговорив с Татьяной, Ольга села под бабушкин коврик «с оленем». Декабрь отсчитывал последние часы. До Нового года оставалось два дня – самое время сверить дорожные карты, вот здесь «под оленем», подумать о самом важном и, наконец, что-то понять.
Даже с того места, где сидела Ольга, в окна были видны купола построенной Степаном часовни. Золото на голубом фоне неба – красиво. С недавних пор часовня Степана стала для Ольги неразрывно связана с домом детства, словно бы она появилась в Приморске не год назад, а всегда существовала на карте Ольгиной памяти.
Выслушав путаные объяснения Татьяны, Жданов сначала разозлился: устроили тут мелодраму на сто пятьдесят серий, а потом… обрадовался. Не актриса?! Ну и хорошо! Недаром он догадывался, чувствовал, что в милой, естественной, искренней, немного чудаковатой девушке нет ничего актерского, специфического. Но именно теперь, когда стоявшее между ними препятствие исчезло и можно было, махнув на все рукой, закрутить роман с этой красивой, необычной женщиной, он вдруг испугался, поняв, что все зашло слишком далеко. Потому что Татьяна – не Соня – не пятая-десятая из его списка, она – одна-единственная, и что с ней либо по-настоящему – навсегда, либо… не надо морочить девушке голову.
А что он может ей дать? Разве что сделать ее несчастной? Скажи себе честно: ты – волк-одиночка, запойный оператор с кучей проблем – сомнительный новогодний подарок для прекрасной девушки. Уж лучше пусть Дед Мороз приготовит для нее что-то поприличнее.
Андрей достал свой старый рюкзак и принялся собирать вещи. Послезавтра, тридцать первого, согласно сложившейся у него за последние годы традиции – уезжать на Новый год из Москвы (куда угодно, лишь бы не оставаться одному в пустой квартире в новогодние праздники), он улетал на север.
Мужчина вообще с некоторых пор не любил Новый год. Да, когда-то все было иначе: днем тридцать первого декабря они с Седовым и друзьями ходили в баню, а вечером ехали встречать Новый год к Седову или к Жданову. Традиция сломалась, когда они с Седовым рассорились. А после того как от него, аккурат под Новый год, ушла жена (очень символично – в Новый год с новым счастьем, правильно, а зачем ей старое: небритое, пьяное, раздираемое сомнениями, в вечных творческих поисках?!), он этот праздник окончательно возненавидел и стал уезжать из Москвы на новогодние каникулы.
Жданов и в этом году, еще в начале декабря, запланировал, что встретит Новый год на севере, и купил билеты на самолет. Вылет послезавтра – тридцать первого. И нет никаких причин менять планы.
Однако до отъезда он хотел попрощаться с Татьяной и сказать ей, что кем бы она ни была – актриса, учительница, продавец мороженого, – она – самая лучшая, а вот он – конченый дурак, и пусть она на него, дурака, зла не держит.
Андрей закончил сборы, отложил рюкзак и вышел на балкон покурить. Увидев во дворе Татьяну, шедшую к подъезду, он не выдержал и, быстро потушив сигарету, как был – в тельняшке и домашних трениках, рванул в подъезд ей навстречу.
…Он смотрел на девушку, вышедшую из лифта на лестничную площадку, и… молчал.
Жданов – еще более угрюмый, чем обычно, и еще более элегантный, нежели всегда, в тельняшке и знавших лучшие времена трениках, ждал ее у лифта. Сомнительный герой-любовник, да… К тому же его сложно назвать красноречивым, молчит, словно коньяка в рот набрал.
Тогда сказала Татьяна:
– Андрей, послезавтра Новый год. Хочешь, встретим его вместе?
Жданов помотал головой и виновато ответил, что тридцать первого он улетает, потому что у него традиция – встречать Новый год не в Москве.
– А, ну да, – усмехнулась девушка, – в самом деле, зачем же нарушать традицию?!
Сосед переминался с ноги на ногу, словно решаясь на что-то. Таня понимала, что вот сейчас произойдет что-то важное. Но подталкивать его к принятию решения она не хотела. Пауза так затянулась, что стало ясно, ждать нечего.
– Хорошего Нового года, Андрей! – Татьяна повернулась и пошла к своей квартире.
– Таня! – крикнул ей вслед Жданов. – Подожди.
Она замерла: что?
– За котом присмотришь? – выпалил сосед. – Ключ я оставлю. Как раньше…
Татьяна кивнула:
– Присмотрю. За это не беспокойся.
Ну все – теперь уже точно ушла.
В тихой, пустой квартире плакала женщина (у меня ничего не получается – и Жданову на меня наплевать, и Ковальчуку я помочь не смогла, и вообще всё плохо!), и этот синий московский вечер казался ей темнее самой черной, безнадежной ночи.
И тут по скайпу позвонила Ольга. Татьяна растерялась, пожалуй, сейчас она не была готова к разговору с сестрой: а ну как не сдержится, расплачется, начнет жаловаться? Она ведь знала, что Оля, в принципе, не любит обременять себя чужими проблемами.
Татьяна вздохнула, да, их отношения с сестрой по-прежнему оставались для нее болезненной темой. Где-то в глубине души она чувствовала обиду на Ольгу, спрятался внутри этакий злой ледничок. Таня не хотела жить с этой обидой, изо всех сил старалась от нее избавиться, однако же ледничок не таял. И ничего с этим поделать Татьяна не могла.
Компьютер надрывался – еще звонок, и еще… Может, что-то случилось? – встревожилась девушка.
Даже на экране было видно, что выглядит Ольга, мягко говоря, не очень: несчастная, заплаканная и почему-то подстриженная под ноль.
– Оля, что случилось? – испугалась Татьяна, мгновенно забыв о собственных неприятностях, и уж тем более обидах.
– Я елку нарядила, – всхлипнула Оля, – а еще меня ваш мэр бросил.
Татьяна охнула: ее блистательная, высокомерная сестра теперь мало походила на себя. Потерянная, опухшая от слез, Ольга казалась обычной женщиной – уставшей, запутавшейся, отчаявшейся.
В этот вечер Татьяна чувствовала сестру всем сердцем.
Прогретый любовью и жалостью, злой ледничок треснул и исчез. Осталась чистая, беспримесная любовь к близкому человеку – сестре по крови и духу. И это было настоящим новогодним чудом, самым главным чудом, случившимся с сестрами Таней и Олей.
Утром следующего дня Татьяна позвонила сестре:
– Оля, выручай! Нужно сыграть Снегурочку на новогодней елке в нашем ДК. У них артистка заболела, организаторы позвонили мне (я в прошлый Новый год играла в их спектакле Снегурочку), умоляют, просят помочь!
Ольга вздохнула:
– Ты серьезно? И я буду водить детские хороводы вокруг елки, вот это все: раз-два-три, елочка, гори, и вызывать Деда Мороза?
– Еще успокаивать маленьких плачущих девочек, – улыбнулась Татьяна, – если они вдруг подерутся. Оля, всего один раз! Завтра тебе найдут замену. Оль, ну дети останутся без праздника?!
Сестра проскрипела, что уж это будет ее последним хорошим поступком в городе Приморске: не забывайте, она все-таки злая волшебница, а не добрая!
«Многое меняется в этом мире, только не новогодние представления в приморском Доме культуры!» – подумала загримированная и облаченная в костюм Снегурочки Ольга, входя в зал. Да и сам зал мало изменился, разве что тут и там были установлены камеры – местные телевизионщики собирались снимать сюжет о новогоднем представлении.