Просто добавь исекая
Глава 1
Смерть, словно чернильное пятно на фоне бескрайних просторов, стояла у окна. Небо сливалось с горизонтом, а земля исчезала в тумане. Её резная трость из слоновой кости, украшенная замысловатыми узорами, медленно постукивала по полу, словно отсчитывая мгновения вечности. Этот звук напоминал биение сердца, которое, казалось, всё ещё жило в её руках, но уже не принадлежало этому миру.
— Пророк, — прошелестела она. — Подойди. Твоя жизнь не останется без оплаты. Ибо любая жертва благородна. — равнодушно молвила Смерть.
Молодой человек приблизился, его шаги — едва слышный шепот по мраморному полу, будто призрачные тени, скользящие по холодной поверхности. В его облике сквозила пугающая неестественность: кожа приобрела восковой оттенок, а черты лица стали острыми и угловатыми. Глаза, некогда живые и полные эмоций, теперь светились холодным, потусторонним огнем, словно две черные дыры, поглощающие свет. В их глубине мерцали искры, которые, казалось, вот-вот вырвутся наружу, превращая его взгляд в нечто чуждое и угрожающее.
— Благородная жертва, говоришь? — усмехнулся Пророк, его голос сочился горечью. — Скорее, глупость смертного, не понимающего цену своих желаний.
Смерть повернулась, и её мрачная аура окутала всё вокруг. Воздух стал густым и тяжёлым, словно пропитанным холодной сыростью могилы. Даже Пророк, чьи глаза уже не светились прежней ясностью, почувствовал, как его душу сковывает леденящий ужас. Взгляд, казалось, проникал в самые сокровенные уголки его существа, обнажая страхи и сомнения, которые он пытался скрыть даже от самого себя.
— Цинизм не изменит твоей судьбы, — отрезала она.
— Как и моя прошлая наивность, — парировал Пророк. — Что на этот раз? Еще одна «великая миссия»?
— Российская империя. Магия. Царь, продавший душу Инферно.
Пророк рассмеялся, но в его смехе не было веселья.
— Очаровательно. И дайте, я угадаю — мне нужно его убить?
— Устранить, — поправила Смерть.
— Какая изящная формулировка для убийства, а с другой стороны убийство может быть и политическим, но кого волнуют эти детали, не так ли? — Пророк скривил губы. — И как же я, по-вашему, должен это сделать?
Смерть взмахнула рукой, и перед глазами предстал величественный Санкт-Петербург, город, окутанный мистикой и историей. Как будто сама вечность остановилась на мгновение, чтобы показать свое творение. Каменные фасады дворцов, устремленные ввысь, отражали свет тусклого неба, создавая причудливую игру теней и света. На берегах Невы, словно в зеркале, мерцали ледяные узоры, напоминая о холоде и самой вечности. Вдали, за шпилями соборов и крыш домов, виднелись силуэты мостов, соединяющих берега, словно руки, протянутые к небу.
— Ты войдешь в тело умирающего дворянина.
— Прекрасно. Ещё и трупом придется быть.
— Это восстановление баланса, — строго произнесла Смерть.
— Конечно, — Пророк закатил глаза. — Потому что убийство монарха всегда приводит к равновесию. Особенно в России.
Смерть положила руку ему на плечо, её холодное прикосновение было подобно ледяному ветру, проникающему сквозь одежду и кожу. Реальность начала расплываться, как мираж в пустыне, теряя свои очертания и формы. Время словно замедлилось, каждый миг растягивался в вечность, а звуки вокруг стали приглушёнными и далёкими. В этот момент он почувствовал, как его сердце окончательно замерло, а дыхание стало прерывистым. В голове мелькали обрывки воспоминаний, словно кадры из старого фильма, который кто-то перематывает, не давая ему сосредоточиться и досмотреть.
— Не подведи меня, — прозвучал её голос.
— Как будто у меня есть выбор, — пробормотал Пророк, чувствуя, как проваливается в небытие.
Тьма поглотила его. Она уносила его в новую жизнь, полную опасностей и интриг, где каждый шаг был испытанием, а каждое слово — угрозой. В его душе теперь жил не наивный герой с мечтами о справедливости, а циничный исполнитель воли самой госпожи Смерти. Он знал, что мир полон лжи и предательства, и его миссия требовала не только силы и решимости, но и умения скрывать свои истинные намерения. Он стал тенью, скользящей в ночи, его шаги были бесшумны, а взгляд — холоден. Его сердце больше не билось в такт с человеческими чувствами. Теперь он был оружием в руках судьбы, готовым на все ради выполнения своей зловещей миссии.
Сознание Пророка медленно всплывало из тьмы, словно пузырек воздуха со дна глубокого озера. Первое, что он ощутил, — запах. Смесь антисептиков, лекарств и чего-то неуловимо магического. Затем пришли звуки: приглушенное гудение каких-то приборов, далекий шум города за окном, тихое дыхание других пациентов.
Наконец Пророк открыл глаза. Вернее, открыл глаза уже Артур Иоаннович Барклай, чье тело теперь занимал Пророк. Он лежал в просторной палате, явно предназначенной для состоятельных пациентов. Белые стены были украшены изящной лепниной, а высокий потолок создавал ощущение простора. Вдоль стен стояло несколько кроватей, разделенных ширмами, но большинство из них пустовало.
Пророк повернул голову и увидел свое отражение в зеркале на прикроватной тумбочке. На него смотрело бледное лицо с тонкими, аристократическими чертами, обрамленное волосами цвета свежевыпавшего снега. Глаза, ярко-голубые, словно летнее небо, казались неестественно яркими на фоне бледной кожи.
«Артур Иоаннович Барклай», — пронеслось в голове Пророка. — «Потомок того самого турецкого подданного. Как иронично».
С усилием приподнявшись на подушках, он повернулся к окну и замер, пораженный открывшимся видом.
Петербург раскинулся перед ним во всем своем летнем великолепии. Золотые купола Исаакиевского собора, величественно возвышающиеся над городом, сверкали, словно драгоценные камни, в лучах полуденного солнца. Их блеск отражался в зеркальной глади Невы, создавая впечатление, что река превратилась в огромное зеркало, в котором отражается вся красота и мощь столицы. Изящные мосты, перекинутые через Неву, соединяли берега и острова, создавая сеть водных артерий, по которым сновали лодки и катера, добавляя городу движение и жизнь. Вдалеке, словно страж города, виднелся шпиль Адмиралтейства. Он устремлялся в безоблачное небо, пронзая его своей стройной формой и напоминая о великой истории и значении этого места. Каждый уголок Петербурга дышал историей и культурой, и в этот момент город казался живым, дышащим существом, готовым поделиться своими тайнами и легендами с каждым, кто осмелится его увидеть.
Улицы кипели жизнью. Элегантные экипажи, запряженные породистыми лошадьми, соседствовали с современными автомобилями, чьи двигатели работали на смеси бензина и жидкой магии. По тротуарам спешили прохожие: дамы в роскошных платьях, украшенных драгоценностями, джентльмены в строгих костюмах с тростями в руках, студенты в форменных мундирах Императорского университета магии и технологий, оживленно обсуждающие последние новости и заклинания. Торговцы в ярких лавках зазывали покупателей, предлагая волшебные артефакты, зелья и редкие ингредиенты. В воздухе витал аромат свежесваренного кофе, а из многочисленных кафе доносились мелодии магических инструментов. Все это создавало неповторимую атмосферу города, где магия и технологии переплетались, делая его одновременно величественным и современным.
Над городом, словно огромные рыбы, парили дирижабли, их серебристые бока, покрытые таинственными символами и узорами, отражали солнечные лучи, создавая причудливые блики на воде. Люди, собравшиеся на набережных, завороженно следили за их плавным движением, восхищаясь инженерным мастерством и футуристическим видом этих воздушных гигантов. Внизу, на улицах, уличные артисты демонстрировали свое искусство, превращая каждый трюк в настоящее шоу. Фокусники ловко манипулировали картами, исчезающими в воздухе, и шариками, превращающимися в голубей, а акробаты под куполом цирка исполняли головокружительные трюки, вызывая восторженные крики и аплодисменты. В этом городе магия переплеталась с реальностью, и каждый уголок казался наполненным волшебством.
Пророк глубоко вдохнул, чувствуя, как в его новое тело вливается жизнь этого удивительного города. На мгновение он позволил себе забыть о своей миссии и просто наслаждался моментом.
Но тут же одернул себя. «Не время для сентиментальности», — подумал он. — «У меня есть задание. И я его выполню, чего бы это ни стоило».
Пророк огляделся, убедившись, что в палате он один. Медленно поднявшись с кровати, он подошел к окну и прикрыл жалюзи. Глубоко вздохнув, он сосредоточился, ощущая, как магия струится по венам его нового тела.
Сначала он обратился к магии крови. Легкий порез на пальце, и капля алой жидкости поднялась в воздух. Пророк изящным движением руки заставил ее превратиться в миниатюрную алую розу, каждый лепесток которой был тонким, как шелк. Роза закружилась в воздухе, постепенно распадаясь на мельчайшие капли, которые затем вновь впитались в его кожу.
Затем настал черед магии воды. Пророк протянул руку к графину на столике. Вода послушно поднялась тонкой струйкой, извиваясь в воздухе подобно змее. Он сформировал из нее сферу, внутри которой, словно в хрустальном шаре, отразился миниатюрный Петербург. Золотые купола, шпили и мосты — все было детализировано до мельчайших подробностей.
Телекинез оказался не менее впечатляющим. Книги на полке, стул у кровати, даже тяжелый медицинский аппарат — все это поднялось в воздух, кружась в сложном танце. Пророк дирижировал этим невесомым оркестром, наслаждаясь легкостью, с которой подчинялись ему предметы.
Наконец, он решил попробовать что-то новое из арсенала тела, что ему перепало. Сосредоточившись, Пророк почувствовал, как по коже пробежал электрический разряд. Магия молний! Между его пальцами заплясали крошечные искры, создавая причудливые узоры.
Он направил энергию в центр комнаты, где она сконцентрировалась, словно невидимая волна, превращаясь в сверкающий шар. Шар начал медленно вращаться, испуская яркие вспышки света, которые переливались от белого до ослепительно-голубого. Его поверхность искрилась, как миллионы крошечных алмазов, и внутри шара можно было разглядеть танцующие разряды, напоминающие тонкие нити света, которые переплетались и расходились, создавая сложные узоры. В комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь лёгким потрескиванием разрядов.