После недолгого разговора Пророк убедил торговца отправить письмо в Алеманию. За небольшую плату торговец пообещал отправить сообщение с ближайшим кораблем. В письме Пророк сообщил принцу о своем возвращении и просил о помощи в эвакуации себя и Сахиби. Он также указал на то, что он приобрел важную информацию о политической ситуации в Маньчжурии, которая может быть полезна для Алемании.
Ожидая ответа, они проводили время в закутке близ порта. Сахиб, наблюдая за оживленной жизнью порта, делал заметки в своем дневнике. Пророк, измученный усталостью, прислонился к теплой кирпичной стене. Несмотря на труды, они чувствовали легкое облегчение. Путь домой был еще далек, но теперь у них была надежда.
Неделя пролетела в ожидании. Каждый день Пророк и Сахиби возвращались в свой укромный уголок порта, проверяя, не прибыл ли корабль, который должен был доставить их послание в Алеманию. Напряжение росло с каждым днем. Они делились скудными запасами пищи, рассказывали друг другу истории из прошлого, стараясь отвлечься от гнетущего ожидания. Сахиби, как всегда, был спокоен и сосредоточен, постоянно наблюдая за окружением. Пророк же был раздражителен и неспокоен, его терпение иссякало.
Наконец, на горизонте показались паруса. Сердце Пророка забилось чаще. Это был британский корабль, тот самый, который должен был доставить их письмо. Надежда зажглась с новой силой. Они наблюдали за тем, как корабль приближается к берегу, чувствуя смесь тревоги и ожидания.
Но их радость была недолгой. Когда корабль пристал к пристани, с него сошли не торговцы, а солдаты циньской армии. Они были вооружены до зубов и выглядели зловеще. Оказалось, что британские торговцы предали их, передав информацию о нахождении Пророка и Сахиби в порту Чжао своим конкурентам. Теперь их ждут арест, допрос и, возможно, неизбежная смерть.
Сахиби спокойно оценил ситуацию, его рука невольно коснулась клинка. Пророк, однако, был в ярости. Все их усилия, вся их надежда на спасение рухнули вмиг. Они оказались в ловушке. Перед ними стоял выбор: сдаться на милость победителя или вступить в неравный бой с малым шансом на выживание… Конечно же, для их оппонентов.
Пророк глубоко вдохнул, его лицо стало бледным, но решительным. Он не колебался. В этом беспощадном мире жалость была роскошью, которую они себе не могли позволить. В его жилах закипела магия крови, темная и могущественная. Он сосредоточился, чувствуя, как сила приливает к нему, наполняя его тело энергией.
Магия крови Пророка была быстрее и жесточе, чем любое оружие на корабле. Она пронзила солдат, сжигая их изнутри, превращая плоть в пепел. Кровь лилась рекой, смешиваясь с ледяными кристаллами воды. Сцена была ужасающей, но эффективной. Солдаты не имели никакого шанса. Они погибли быстро и безжалостно.
Когда последний солдат рухнул на землю, Пророк и Сахиби оказались одинокими победителями на окровавленной пристани. Сахиби, не выражая никаких эмоций, осмотрел корабль. Он оценил его состояние, проверив наличие провианта, воды и навигационного оборудования. Пророк, все еще под влиянием магии, медленно пришел в себя. Его лицо было бледным, а руки дрожали. Он использовал темную магию в полную силу, и это оставило глубокий след в его душе.
Они взошли на корабль. Перед ними растянулся бескрайний океан. Путь домой был еще далек, но теперь они были на шаг ближе к Алемании. Однако цена этой победы была высока. Они убили множество людей, и эта кровь будет на его совести, ещё долгое время.
Ветер трепал полы строгого костюма Сахиби, а из-под оправы авиаторов билось маленькое, неукротимое синее пламя — явное свидетельство его ифритовой природы. Он стоял на палубе захваченного корабля, темные волосы развевались, контрастируя с бледностью Пророка. Даже в триумфе, на фоне опустевшей пристани и бушующего океана, Сахиби сохранял невозмутимое спокойствие. Только едва заметное усиление синего пламени выдавало скрытое напряжение.
Пророк, все еще бледный от использования магии крови, наблюдал за ним. Их победа — результат удачного сочетания их способностей.
— Что дальше? — спросил Пророк, голос еще слабый.
Сахиби медленно повернулся, синее пламя в оправе авиаторов немного полыхнуло ярче.
— Едем к тебе домой, — ответил он спокойно. — Но не думай, что приключения закончились.
Взгляд Сахиби скользнул по бескрайнему океану, лицо оставалось непроницаемым. Но в глубине его глаз Пророк увидел больше, чем расчет и хладнокровие. Искру авантюризма, желание нового испытания — новое пламя в глазах ифрита.
Солнце, клонившееся к закату, окрашивало небо Прованса в тёплые, яркие тона. Корабль, захваченный в Маньчжурии, осторожно причалил к тихой гавани. Пророк и Сахиби, стоя на палубе, вдыхали насыщенный аромат лаванды и морского воздуха. После бескрайних степей Маньчжурии и жестоких схваток Прованс казался раем.
Однако спокойствие было обманчиво. Пророк, бледный и измождённый, почувствовал резкое ухудшение состояния. Магия крови, применённая в Маньчжурии, дала о себе знать.
Сахиби, напротив, оставался спокоен и собран. Его синее пламя, вырывающееся из-под очков-авиаторов, горело ровным, спокойным светом. Он помог Пророку сойти на берег, поддерживая его под руку. Они шли по улицам Прованса, наблюдая за жизнью небольшого городка, так непохожего на беспощадную реальность Маньчжурии.
Они нашли небольшой отель на окраине города. Пророк лёг в постель, надеясь на отдых, но сон не шёл. Его мучили кошмары. Сахиби сидел рядом, наблюдая за ним с беспокойством. Пророку нужно было время, чтобы прийти в себя. Теперь им предстояло разобраться с последствиями своих действий и с тем, что их ждёт в Алемании.
Запах лаванды, доносившийся с полей за окном, едва пробивался сквозь сильный запах морской воды и пороха, въевшийся в одежду Пророка. Прованс с его солнцем и спокойствием резко контрастировал с беспощадной реальностью Маньчжурии, от которой они только что бежали. Пророк чувствовал себя совершенно изможденным. Даже после захвата корабля и побега от преследования, его тело продолжало напоминать о жестокой битве и использовании темной магии крови.
Номер в скромном провансальском отеле стал временным убежищем. Сахиби Алов, спокойный и сосредоточенный, как всегда, распаковал свой небольшой чемоданчик, извлёк из него несколько флаконов с зельями и тонкий автоинъектор. Его движения были плавными и точными, не выдававшими ни малейшего волнения. Но Пророк заметил скрытое беспокойство в его обычно спокойном взгляде. Беспокойство это касалось, скорее, его собственного состояния, чем состояния Пророка.
Пророк молча сел на край кровати. Он был готов. Сахиби, не говоря ни слова, взял флакон с жидкостью яркого, необычного шартрезного цвета. Это было зелье восстановления, разработанное специально для демонов — не панацея, но эффективное средство для быстрого восстановления сил после сильных магических нагрузок.
Без лишних прелюдий Сахиби ввёл иглу автоинъектора в плечо Пророка. В следующее мгновение Пророка скрутило от нестерпимой боли. Он вскрикнул, тело его сжалось в комок. Ощущение было такое, словно в каждую клетку его тела вонзились раскалённые иглы. Лицо его исказилось от мучений, но Сахиби оставался невозмутим, наблюдая за агонией с выражением лишь лёгкого, лишённого эмоций интереса.
Через несколько мучительных минут боль начала отступать. Спазмы утихли, и Пророк расслабился, опускаясь на кровать. Он чувствовал усталость, но боль прошла. Тело его было словно обновлённым. Он был в норме. Сахиби поставил флакон на столик. Их затишье в Провансе было хрупким, но сейчас Пророк чувствовал себя готовым к дальнейшему пути. Алемания ждала.
Дорога к дворцу пролегала через весь Прованс, сердце Алемании. Утреннее солнце играло на белом камне зданий, отбрасывая длинные тени от пышных барочных украшений. Пророк и Сахиби шли по широким бульварам, вымощенным блестящим камнем, мимо фонтанов, из которых струились воды, под шум которых смешивались звуки городской жизни. Воздух наполнял аромат свежей выпечки из ближайших булочных и цветов из многочисленных клумб.
Но идиллия была обманчива. За фасадом провансальского спокойствия скрывалась магия. В толпе людей, спешивших по своим делам, то и дело мелькали фигуры демонов. Они не пытались скрыться, а были неотъемлемой частью жизни Алемании, столь же естественной, как солнечный свет или аромат лаванды.
Высокие и стройные, с бледной кожей и пронзительно-голубыми глазами, они проходили мимо, выделяясь необычной походкой и осанкой. Одни несли тяжёлые сундуки, перемещаясь с нечеловеческой быстротой. Другие остановились у фонтанов, сосредоточенно наблюдая за игрой воды. Третьи просто стояли, словно статуи, опираясь на позолоченные посохи; в их сине-голубых глазах мелькали искры скрытой магии. Пророк чувствовал их влияние — скрытую силу и спокойную уверенность.
Некоторые демоны были одеты в элегантную одежду, напоминающую доспехи — из тёмного металла, украшенного серебром. Другие были в обычных гражданских платьях. Но голубые глаза, выдававшие их истинную природу, выделяли их из толпы людей. Это была Алемания, где люди и демоны жили бок о бок, где магия была не вымыслом, а частью повседневной жизни. И эта жизнь вела их прямо к дворцу, к встрече с принцем.
Но им было некого допрашивать, ибо Пророк спешил во дворец. Солнце, пробиваясь сквозь тонкие облака, освещало величественный дворец принца, выстроенный в стиле пышного барокко. Здание казалось выросшим из самой земли, созданным из белого камня, украшенного бесчисленными скульптурами, пилястрами и изящными витыми колоннами. Фасад пышно декорирован лепкой, изображающей сцены мифологических богов и героев, сплетающихся с растительными орнаментами.
Высокие окна, украшенные витиеватыми рамами, сияли чистотой. Позолоченные купола с изящными флюгерами возносились к небу, словно стремясь до самого солнца. Перед дворцом раскинулся парадный двор, засаженный цветущими кустами и деревьями, подстриженными в изысканные геометрические фигуры. Фонтаны, из которых била вода, украшали двор, создавая атмосферу роскоши и великолепия.