17 января 2004
Джинн в бутылке
Карл: Не поменяться ли нам сегодня местами?
Мужчина: Нет, нет. Оставайся, где сидишь, так лучше.
Карл: Большое спасибо. Добро пожаловать. Всё в порядке?
Женщина: Микрофон включён?
Карл: Ага, он говорит, что «включён», хотя никогда не знаешь наверняка. Ладно, кто сегодня начнёт?
Каатье: У меня много вопросов. Не знаю, правда, с чего начать. (с нерешительностью в голосе) Я приехала сюда всего три дня назад, и меня преследует ощущение постоянного желания плакать.
Карл: Поплачь, поплачь!
Каатье: (начинают течь слёзы) Это так прекрасно. Люди, которых я встречаю, — словно меня ведут, словно я вообще ничего не делаю. Всё и вся заботятся обо мне. Я даже не знала, кто ты, никогда о тебе не слышала, и все были удивлены, что я ничего о тебе не слышала (смех), и я понятия не имела, чего ожидать, когда пришла сюда вчера, и с тех пор я постоянно пребываю в состоянии… не знаю, как… (всхлипывает) …я не знаю…
Карл: Приветствуй его. Просто скажи: «Привет!» Да. Что сказать?
Каатье: Что сказать!
Карл: Звучит очень хорошо. Так что просто наслаждайся им.
Каатье: Я наслаждаюсь. Ещё я чувствую, что вообще ничего не делаю. Это просто происходит со мной. Всё происходит со мной. Так прекрасно! Так прекрасно!
Карл: И что ты сделала для этого?
Каатье: Ничего. Я ничего не сделала.
Карл: (группе) Видите?! (Каатье) Собственно говоря, ты не заслуживаешь этого. (смех)
Тереза: (дразнит) Начинается. А всё было так мило.
Карл: Нет, красота в том, что она ничего не сделала для этого. В этом вся красота. Вопреки всему.
Каатье: Вопреки. Да.
Карл: Так наслаждайся.
Каатье: Буду наслаждаться. Уже наслаждаюсь. Я так благодарна, так благодарна. (плачет) Меня переполняют чувства.
Карл: Ты слишком долго ждала, а?
Каатье: Кто знает? Я не знаю.
Карл: Красота в том, что никогда не поздно. Для этого не существует времени. Это происходит, когда происходит. Что делать?
Каатье: У меня нет ожиданий. Что бы ни происходило…
Карл: …пусть происходит.
Каатье: Пусть происходит.
Карл: Звучит хорошо. Абсолютное приятие.
Каатье: Да.
Карл: И что тогда надо сказать?
Георг: Добро пожаловать!
Карл: Добро пожаловать! Но если у тебя появятся какие-то вопросы, просто скажи мне.
Каатье: Скажу.
Испанец: Карл, ты говорил про «я», «я есть» и «я есть такой-то и такой-то». «Я есть такой-то» означает: «я мужчина, я муж»?
Карл: Всё что угодно. Даже если ты скажешь: «я — это мир», разницы не будет. Чистое «я есть» — это просто пространство. У «я есть» нет отождествлённости. Это просто ощущение «я есть», без привязки к объекту или идее, просто подобное пространству. Затем, принимая какую-либо форму — «я есть форма или объект», — ты переходишь к «я есть такой-то и такой-то», «я есть мир», ко всему, что ты можешь сотворить из формы. Таким образом, из бесформенного «я есть» возникает форма. Сначала — подобное пространству «я есть», а затем в нём появляется что-то вроде формы. Ты становишься этой формой.
Испанец: И, значит, «я»?
Карл: «Я» — это просто чистое сознание, бесформенность. Это [поднимает большой палец, символизирующий «я»] — Источник бесформенного [поднимает большой и указательный пальцы, символизирующие «я есть»] и формы [поднимает большой, указательный и средний пальцы, символизирующие «я есть такой-то и такой-то»]. Это — бесформенность, которая является Источником пустоты и полноты.
Испанец: И эти три существуют одновременно?
Карл: Всё это возникает вот так [поднимает большой, указательный и средний пальцы, затем снова сжимает их в кулак, несколько раз повторяет это, что символизирует появление и прекращение различных состояний осознанности]. Из этой осознанности, «я» [большой палец], появляется «я есть» [большой и указательный пальцы], а затем — форма [большой, указательный и средний пальцы]. Ночью эти два исчезают [убирает указательный и средний пальцы], а это остаётся в виде состояния глубокого сна [большой палец]. Но даже до этого есть это [выставляет кулак, символизирующий Сердце]. Так что, поскольку оно первично по отношению к осознанности, оно пребывает до «я есть»-ности и до «я такой»-ности. В любом состоянии это [кулак] пребывает без всякого состояния. Это не состояние.
Первое представление, первое переживание света, первый Ом, или звук, — это «я». Из этой «я»-мысли возникает «я есть»-ность и «я такой»-ность. Но это [кулак] всегда есть то, что реализует себя в качестве «я» [большой палец] «есть» [большой и указательный пальцы] «мир» [большой, указательный и средний пальцы]. Это [кулак] ты никогда не утрачиваешь; это ты никогда не покидал. Поэтому, переходишь ли ты от этого состояния [большой, указательный и средний пальцы] к тому состоянию [большой и указательный пальцы], а затем к этому [большой палец], это не делает тебя этим [кулак], поскольку ты являешься этим [кулак] в любом состоянии. Просто этим, самим Сердцем, не знающим, что такое Сердце.
Это — абсолютный Источник [кулак]; это — Отец [большой палец], Святой Дух [большой и указательный пальцы], Сын [большой, указательный и средний пальцы]. «Я» [большой палец] «есть» [большой и указательный пальцы] «Иисус» [большой, указательный и средний пальцы] — или назови, как хочешь; «я» [большой палец] «есть» [большой и указательный пальцы] «человек» [большой, указательный и средний пальцы] появляется из этого [кулак]. Но это [несколько раз сжимает пальцы в кулак и снова разжимает] — реализация этого [кулак]. Поэтому только это [кулак] реально.
Но это та реальность, которую ты не можешь найти, не можешь назвать, не можешь заключить в рамки, ты ничего не можешь с ней сделать. Даже назвать её «реальностью» — это уже слишком много. Поскольку реальность не знает реальности, как и Сердце не знает Сердца.
Это не делает различий. Нет дискриминации в «я», в «я есть» или в «я есть такой-то». Во всём этом, даже в отделённом, нет отделённости, в единстве нет единства, а в «я»-ковости нет «я»-ковости. Всё это [большой, указательный и средний пальцы] — идеи. Даже первое «я», первое слово или звук — уже отражение Этого (кулак).
Это [кулак] никогда не может быть знаемо или незнаемо, ибо ты — Это. Это абсолютное знание ты не можешь покинуть, не можешь утратить его, не можешь достичь, с ним невозможно ничего сделать. Поэтому, когда Рамана говорит «быть Тем, что ты есть», он указывает на То, которое есть само Сердце. Его ты не можешь забыть и не можешь вспомнить.
Просто будь Тем, которым ты являешься. Но не с помощью знания или незнания. Вопреки знанию или незнанию, ты есть То, которое есть Сердце, никогда «благодаря». Это называется самой «беспричинностью», мнимым состоянием или отсутствием состояния бытия. Все эти названия указывают на То, которым ты являешься.
Этого достаточно? Если что-то неясно, спроси. Даже ясность приходит и уходит, так что не беспокойся. Вопреки ясности и неясности ты есть, что ты есть, не «благодаря» этому. Даже понимание может сейчас прийти или не прийти, потому что даже понимание приходит и уходит. Однако ты можешь пройти через абсолютное переживание того, что ты есть, вопреки пониманию, а не благодаря ему. Здесь и сейчас ты есть, вопреки всякой имеющейся или не имеющейся у тебя идее о том, чем ты являешься. Какой бы образ ты себе ни рисовал, ты есть вопреки этому образу, а не благодаря ему. Так что это может случиться. О'кей?
(мужчина кивает)
Томас: Слушай, Карл, а на чём базируется то знание, о котором ты говоришь?
Карл: Оно базируется на переживании «я есть такой-то и такой-то»; оно базируется на переживании «я есть»; и базируется на переживании света. И поскольку есть переживание света, или «я», или Ом, То, которое является абсолютным переживающим, должно быть первично по отношению к нему. Это всё. Оно базируется на переживании того, что всё, что ты способен пережить, не может быть тем, чем ты являешься. Поэтому даже первичный свет, будучи первым «я», первым представлением об экзистенции, — это переживание. Ты как абсолютное переживание должен быть первичен по отношению к тому переживанию, но не путём знания этого, а путём простого пребывания до всего, что ты можешь пережить на опыте.
Поэтому речь идёт не о каком-то твоём знании. Это полное отсутствие знания или незнания.
Томас: Но есть ли какая-то разница в твоём знании этого и, скажем, моём знании этого?
Карл: Не существует моего знания. В этом разница. Есть абсолютное отсутствие того, кто знает или не знает. Никогда не было знающего или незнающего. Поэтому между моим знанием и твоим разницы нет, поскольку нет ни твоего, ни моего знания.
Томас: Я знаю, но разве это так же не является знанием? Вроде того, что ты говоришь о том, что всё это — указатели.
Карл: Это ты проводишь различие, не я. Я не вижу различий. Для меня ты — это То, которое есть Сердце, как и я — само Сердце. Я говорю только с Тем, которое всегда есть само Сердце. Но не путём познания Того, которое есть Сердце, а просто пребывая тем, что есть. Это не форма или бесформенность или какая-либо идея. Я никогда не говорю с идеей или образом. Я говорю с Тем, которое есть. С Собой. А не с какой-то идеей себя.
Томас: Разве кто-нибудь не должен знать это?
Карл: Я не знаю, должен ли ты это знать. Ты не можешь не знать этого. В том-то и дело. Этим знанием ты являешься. Утратить его ты не можешь. Таким образом, раз ты не утрачивал это знание, то и обрести его снова ты не можешь. Вот и всё. Поскольку ты являешься этим знанием, ты не можешь не знать.
Ты являешься этим абсолютным знанием Того, которое есть Сердце, ибо это абсолютное знание ты не можешь обрести, ты никогда не утрачивал его. Так что, что бы ты ни делал, чтобы вновь обрести его, ты отступаешь от него, вот и всё. Просто полагая, что ты можешь добавить что-то к тому, чем являешься…
Томас: Да, но мой вопрос в следующем: то, что ты только что сказал, — разве это не знание? И насколько оно отличается, скажем, от интеллектуального знания?
Ты говоришь, что оно базируется на переживании, но это окончательное пережить невозможно, значит, оно не может иметь под собой никакого основания.
Карл: Это абсолютное переживание: То, которым ты являешься, ты не можешь пережить. Это абсолютное непереживание — также переживание. Это абсолютное знание, но без знания или незнания. Это тотальное отсутствие того, кто знает или не знает, поэтому оно пребывает вопреки всякому появлению и уходу. И в этом смысл фразы «ничто никогда не случалось с Тем, которым ты являешься».
То, которое есть, не представление, не объект, не рождённое или нерождённое — как бы ты его ни называл, оно этим не является, — что может случится с Тем? Ничто никогда не случалось с Тем, которое есть ты, или Сердце, — назови как угодно. Но это — абсолютное переживание: быть тем Абсолютом, который пребывает в каждом моменте, даже до рождения, даже до Адама и Евы, даже до начала вселенной, до чего бы то ни было, быть Тем, что оно есть.
Томас: Однако нет никого, кто переживает это?
Карл: Нет отдельного переживающего, но есть абсолютный переживающий — То, которое есть. Это не личностное переживание или безличностное переживание. Оно просто переживает само себя, будучи Тем, которое существует до всего, что можно пережить, будучи Тем, которое существует даже до переживания, будучи Абсолютом. Это указатель. Я не хочу таким образом создавать рамки. Я просто указываю на То, что ты есть, поскольку, так или иначе, ухватить его ты не можешь. Неуловимое. «Поймай меня, если сможешь».
Существуют различия между Томасом и Карлом — всё это различия формы и бесформенности, знания и незнания, но в Том все различия полностью заканчиваются. Поэтому для Того, что ты есть, все различия не имеют различий. Так что различия есть, но их нет.
Томас: Всё это я понимаю. Я только не понимаю, насколько глубоко может быть такое понимание, базирующееся, так скажем, на переживании или, скажем, на указателях.
Карл: Это не переживание. Это не зиждется на переживании. Это базируется на абсолютном отсутствии переживающего.
Томас: Но это нужно знать, знаешь ли, в противном случае как бы ты смог говорить об этом? Это как указатель. Тебе необходимо знать, на что ты указываешь.
Карл: Мне необходимо быть Тем, а пребывание Тем — это абсолютное знание его.
Томас: А откуда ты знаешь, что являешься Тем?
Карл: (со смехом) Не существует «меня», который знает или не знает этого. В том-то и дело. «Я», которое знает или не знает, полностью отсутствует. «Я» не может утратить То и никогда не обретало его. Так что это «я» не может утратить его в очередной раз, потому что оно никогда не обретало его. Мне не нужно знать это! Знанию требуется «я», чтобы знать или не знать. Мне не требуется знание, чтобы быть тем, что существует до знания.
Томас: Хорошо, но в этом смысле никто ничем не отличается.
Карл: (со смехом) А я разве сказал, что кто-то здесь отличается? Я сказал: «Ты проводишь различие, а не я».
Томас: Ну, я просто пытаюсь выявить различие.
Карл: Но, пытаясь выявить различие, ты проводишь различие.
Томас: Пусть так.
Карл: Пытаясь выявить различие между собой и мной, ты уже проводишь различие. Я вообще ничего не знаю об этом. Различия существуют, но они не создают никаких различий. Вот и всё. Ты не можешь решить этот парадокс.
Томас: Хм.
Карл: Этим коаном ты должен быть. Так что же делать? О'кей.
Каатье: Джинн выпущен.
Карл: У-у! Джинн неведения выпущен?
Каатье: Мне понадобилось много времени, чтобы понять, что это означает. Он никогда не находился внутри!
Карл: Это единственный выход — понять, что никто никогда не находился внутри чего-либо. Поэтому выхода по-прежнему нет, но и нет абсолютно никакой потребности в каком-либо выходе, потому что внутри никого никогда не было. И что делать? Ага, это и есть джинн в бутылке, а?
Каатье: Да.
Карл: Это такой специальный, голландский джинн, так?
Каатье: Да, я всё думала и думала…
Карл: Как бы этому джинну выбраться? (оба смеются)
Тереза: А как джинн попадает внутрь?
Каатье: Ну, он вырос внутри бутылки.
Карл: В том-то и дело. Ты можешь воображать себе, что он появляется откуда-то и растёт внутри. И как достать его из этой бутылки? Это как если бы ты была рождена внутри некой рамки, временной рамки, в качестве маленькой клетки или какого угодно создания, выросла в этой бутылке, но как тебе теперь выбраться из неё? (Каатье смеётся)
Тогда ты возвращаешься к вопросу «А рождался ли вообще кто-то?». В этой информации, образах, появляющихся, растущих и трансформирующихся, — кто-нибудь вообще рождался? Это похоже на «Кто я?». Здесь и сейчас есть когда-либо рождённый? Это то, чем я являюсь?
Когда Рамана лежал и задавался вопросами о том, что произойдёт, когда он умрёт, когда исчезнет тело, когда исчезнут все представления, всё, что может исчезнуть, — что произойдёт тогда с Тем, которым он является, он пережил опыт самой жизни. То, которое есть сама жизнь, не зависит ни от какого образа или представления о рождении или нерождении, о знании или незнании, — что бы ты ни воображал себе, вопреки этому, ты являешься Тем, которое есть жизнь, которое есть само Сердце.
Это столь абсолютное переживание — эта абсолютная независимость, абсолютная свобода от переживания, свобода от всякого образа или представления о том, чем ты являешься, абсолютная независимость от этого. Это — абсолютное переживание, но это не переживание Того, что ты есть. Это переживание того, что, даже в абсолютном отсутствии всего, что можно пережить, ты всё равно остаёшься тем, что ты есть. Вот и всё, о чём я говорю, больше ничего.
Это не переживание чего-то, чем я являюсь. Это переживание того, что, вопреки всему, что появляется и исчезает, вопреки всему, что может быть познано или непознано, я есть то, что я есть. Никогда «благодаря».
Когда входишь в свет Аруначалы, первый свет существования, представления, в центр вселенной, то по-прежнему видишь, что Аруначала существует после меня, потому что я — не он. Я пребываю до него. Это абсолютный указатель на то, что ты есть То, которое есть Аруначала, но ты — не Аруначала.
Ты — это То, которое есть свет, но ты — это не свет. Ты — это То, которое не имеет формы, но ты — не бесформенность. Ты — это То, которое имеет форму, но у тебя нет формы. Ничто не существует без Того, которое есть ты. Но То, которое есть ты, ты не можешь обнаружить.
Если ты проснёшься, не принимай на свой счёт
Джеймс: Я припоминаю, как однажды ты сказал, что «видел» это.
Карл: Я и сейчас вижу это.
Джеймс: Ну и что это, которое видит?
Карл: Здесь нет «что». Поскольку, что бы ты из этого ни извлёк, это будет переживанием.
Джеймс: Да. Значит, это субъект.
Карл: Даже не субъект. Субъект ты можешь описать, вправить в рамку. Даже свидетель — объект наблюдения Того.
Джеймс: Да, да. Первично по отношению к свидетелю.
Карл: Как скажешь.
Джеймс: Значит, если мы переместимся во времени назад…
Карл: Назад во времени? О, это тяжело. Для этого нам сначала необходимо вообразить себе «время».
Джеймс: Хорошо, тогда, если мы вообразим себе время и вообразим себе «Карла»…
Карл: Вообразить себе «Карла» — да, это тяжело. (смех)
Джеймс: В какой-то момент что-то произошло, случилось некое событие. Не с «Карлом», но в пределах тела-ума…
Карл: Ты имеешь в виду, что в определённый момент имело место маленькое «Ага! Ничто никогда не происходило с Тем, что ты есть».
Джеймс: В каком смысле? Это было увидено, почувствовано или услышано?
Карл: Нет. Это было просто «Ага!». А затем ты идёшь попить кофейку. Ничего особенного.
Тереза: Я пью так много кофе в последнее время! (смех)
Мужчина: Ага! Кофе!
Карл: В этом основная проблема охотников за переживаниями. Им всегда хочется помощнее. «По мне так это должно быть мощное переживание. Фейерверк бытия. Бытие должно ликовать, когда я буду проходить через своё переживание!»
Мужчина: Космический оргазм.
Карл: Да, космический оргазм, который все ищут.
Франческо: На одну минуту.
Мужчина: Милое дело.
Джеймс: В то же самое время со всеми этими учителями — просветлёнными учителями прошлого — всегда происходило некое событие, видимое событие, которое имело место либо во времени, либо вне его. Рамана говорит о восприятии своей приближающейся смерти, а затем о видении того, что он не умрёт, и другие учителя имели похожий опыт.
Карл: Да, а затем абсолютно указывали на то, что не существует ни «до», ни «после», потому что все представления о времени, о появлении, исчезновении и свершении полностью исчезли. В этом переживании того, что есть сама жизнь, нет появления и ухода, нет «до» и «после». Поэтому, когда бы ни происходил во времени этот момент, времени больше нет. Никогда не было. Поэтому ни в чём нет особенного события. Потому что это — не событие. Ничего не происходит! Но это так прекрасно, что ничего не происходит.
Джеймс: Я не понимаю этого. Я имею в виду, что в прошлом у меня было переживание…
Карл: Ты собирал переживания, вот и всё.
Джеймс: И после тех переживаний моя реальность изменилась.
Карл: Я о том и говорю. Это переживание ничего не меняет. Потому что, пока есть моя реальность, и моя реальность изменяется моими переживаниями, — хороша идея! Ты творишь историю. Даже просветление ты принимаешь на свой счёт.
Джеймс: Да, именно так мы и делаем, не так ли?
Карл: Иначе вы и не можете. Никак. Я всегда говорю, что, когда ты умрёшь, не принимай это на свой счёт. (смех) Да, но о том я и говорю. Если случится некий фейерверк просветления, не принимай его на личный счёт. Это просто ещё одно переживание того, что ты можешь пережить, вот и всё. Когда ты просыпаешься, не принимай это на личный счёт! (смеётся) Каждое утро ты можешь делать это: когда просыпаешься, не принимай это на личный счёт. Вот и всё.
Джеймс: Я знаю, всё это лишь ярлыки, но некоторые люди считают, что существует две отдельные вещи — Самореализация и просветление.
Карл: Некоторые считают, да.
Джеймс: Ты этого не видишь. С абсолютной точки зрения — нет, но с относительной — да?
Карл: Есть разница? Можешь провести различие, если хочешь. Ты можешь сказать, что просветление — это переход от «я есть такой-то и такой-то» к «я есть». Сатори, переход от отождествления к разотождествлению, — можешь назвать это «просветлением».
Ты можешь даже сказать, что просветление подразумевает переживание света, или переживание того, что ты есть свет, а всё остальное — иллюзия. И затем ты бегаешь туда-сюда как свет. «Я реальный, а всё остальное — нет». Так ты размещаешься в том, что называется «светом». И тогда мы имеем просветлённого, который вокруг себя видит сплошных непросветлённых. Тогда ты пребываешь в божественном сознании и видишь, что вокруг тебя расселись одни свиньи.
Джеймс: Тогда ты можешь быть аватаром или назови это, как угодно.
Карл: Как угодно.
Джеймс: А как насчёт Самореализации?
Карл: Самореализацией я назвал бы осознание того, что То, которое есть Я, всегда реализовано и не нуждается в реализующем. Но это не реализация чего-то, это нереализация. Это осознание того, что бытию, конечно, не требуется горшок, чтобы реализовать то, что есть бытие.
Джеймс: А когда ты говоришь, что преимущества нет, ты на самом деле имеешь в виду, что с точки зрения Я преимущества нет?
Карл: С какой точки зрения я ещё могу говорить? Или мне следует перейти на уровень «другого»? (смех) «Пожалуйста, перейди на мой уровень, чтобы мы могли поговорить! Пожалуйста, подтверди меня как уровень. Пожалуйста, подтверди меня как идею, в противном случае я не смогу существовать как идея. Позаботься обо мне, пожалуйста!»
Франческо: Мне это нравится!
Джеймс: Думаю, что в определённом смысле некоторым из нас это понравилось бы.
Карл: Да, это всем нравится.
Джеймс: Ну, я вижу, что ты говоришь от лица Я…
Карл: Нет, я не говорю от лица Я.
Джеймс: Ты — это Я, говорящее с Я, так?
Карл: Я то, о чём Будда сказал: есть проповедь, но никому не было сказано ни слова.
Джеймс: Здесь трудно в это поверить.
Карл: Поверить? Если То — это то, что ты есть, когда ты полностью понимаешь, что ничего никогда не случалось, — эта неотносимость есть рай. Всё прочее — связанность, зависимость от важности того, что ты говоришь, насколько ясно ты можешь выразить это словами и понимает ли тебя кто-то или нет. О Боже мой. И, может быть, ты можешь транслировать с помощью слов или взгляда, чем ты являешься. «Ты мне действуешь на передатчик». По-немецки мы говорим «Du gehst mir auf den Sender»[14].
Немка: Wecker[15].
Карл: Ты мне действуешь на будильник или на часы. Я бы сказал: «Я твой будильник. Сейчас я звоню. Тебе надо просыпаться!» (смех) Итак, последний вопрос.
Джеймс: Последний вопрос.
Карл: Звучит многообещающе.
Джеймс: Последний вопрос…
Карл: Ты когда-нибудь поймёшь? (смех)
Франческо: Без шансов! Не сегодня. Может быть, завтра.
Джеймс: Мне это не интересно. Зачем бы мне хотеть понять, верно? Последний вопрос, по крайней мере, на данный момент. В относительном смысле кажется, что с ищущим происходит прогрессирование во времени. Ты согласен с этим? Ты знаешь, что он достигает большей осознанности или большего покоя.
Карл: Я бы сказал, что чем больше ты ищешь, тем глупее становишься. (смех) Чем больше ты думаешь, что собираешь переживания в свою так называемую историю жизни ищущего, тем больше глупеешь. Чем большее количество относительного знания ты наживаешь путём поиска, тем больше тебе приходится тащить с собой, и это глупо. Чем больше ты ищешь, тем больше переживаний вешаешь себе на шею. Даже повесив на шею жемчужину окончательного просветления, которой ты хочешь поделиться и поэтому вынужден её холить и лелеять, ты увеличиваешь неведение.
Джеймс: Хорошо. Это чревато депрессией, тебе не кажется? (смех)
Карл: Когда двое слышат одно и то же, один впадает в депрессию, другой — в полное расслабление.
Джеймс: Да, да.
Карл: «Аллилуйя! Всё это впустую. Слава Богу». Или: «Это всё впустую? Горе мне!» Никогда не знаешь, что получишь на выходе. (смех)
Джеймс: Значит, в определённом смысле, просветления нет, реализации нет, есть просто отказ от поиска.
Карл: Кто может отказаться от поиска? И кому нужно это преимущество отказа от поиска? Ещё одна глупая идея! Ты прибавляешь глупость к глупости, неведение к неведению, вот и всё. Всё, что ты делаешь или не делаешь…
Джеймс: Есть ли некая точка, где глупости так много, что…
Карл: (со смехом) Что этой глупостью тебя разносит на куски? (смех) Звучит хитроумно. Но это по-прежнему глупость.
Джеймс: Хорошо, тогда я затыкаюсь.
Тереза: Нет!
Франческо: Нет, пожалуйста, не надо!
Карл: Звучит обнадёживающе, но я тебе не верю.
Франческо: Ты то и дело говоришь: «Да, вы хотите, вы хотите, вы хотите». Но в моих ли руках хотеть?
Карл: Каких руках? Чьих руках?
Франческо: О Господи, я это понимаю. Не сегодня!
Карл: Не сегодня? (смех) А что, в любом случае, является твоим?
Франческо: Не знаю.
Карл: Видишь? На это я и указываю.
Франческо: Иногда ты говоришь: «Что вы хотите делать?» Но если это не в моих руках, зачем ты спрашиваешь, что я хочу? Я ничего не хочу!
Карл: Я понятия не имею, почему ты хочешь.
Франческо: Тогда я пойду домой и… нет, забудь. Я не пойду домой. (смех) Это слишком сложно.
Карл: О, Франческо!
Франческо: О, я счастлив. Не знаю где, но это я знаю. (смех)
Карл: Звучит многообещающе. «Я счастлив, я не знаю где или почему, но…» Да, это хорошо. Так что, просто будь Тем, которое ты не знаешь. (смеётся) Это вполне себе счастье. Собственно, То — это то счастье, которое не знает, счастливо оно или нет. Ты должен быть очень счастлив, тем счастьем, которое не знает, счастливо оно или несчастно.
Франческо: Я ничего не знаю. В том и проблема.
Карл: Нет, проблема не в этом. То, что существует кто-то, кто хочет узнать ещё большее количество «ничего», — в этом проблема. Потому что тот, кто говорит: «Я ничего не знаю»…
Франческо: С тобой так трудно разговаривать. Очень трудно. Так тяжело. Этот парень приходит сегодня утром, о чём-то спрашивает тебя и — «бух, бух, бух» (делает вид, что стреляет из пистолета) за пять секунд!
Джеймс: Я к этому уже привык.
Карл: Я фермер! Я должен косить единым махом.
Франческо: Мог бы и помедленней! (смех)
Джеймс: Это такая техника, Франческо. Это работает так: чтобы получить нужный тебе ответ, предложи противоположное ему, и тогда Карл тебе скажет…
Франческо: Да, я это знаю. Но постоянно об этом забываю. (смех)
Джеймс: Так что, хочешь услышать про просветление, скажи: «Карл, просветления нет, верно?» Тогда Карл скажет: «Нет, просветление есть!» (смех)
Франческо: Он чередует. От слова «глупо» он кончает.
Джеймс: Ну вот, ты заставил меня это сказать!
Карл: Я что сделал?
Джеймс: Ничего. Я никогда этого не говорил! (смех)
Чарльз: (Карлу) Он даёт уроки по тому, как тебя понимать.
Карл: В Голландии был один такой, который давал предсатсанги.
Франческо: О, это хорошая идея.
Карл: Как вести себя, что делать, как одеваться, как найти родную душу на сатсанге и так далее. (смех) Но теперь у него более хорошее место в тантрическом храме. От предсатсанга к тантрическому храму. Фантастика. (к Франческо). Однако предсатсанг хорошо звучит, нет?
Франческо: Думаю, что хорошо. Чтобы понять, можно ли задавать вопросы или нет…
Тереза: И постсатсанг.
Карл: О, дай постсатсанг. (со смехом) Как пережить сатсанг. Звучит очень здорово.
Чарльз: Да, без больницы не обойтись.
Франческо: Это моя карма. Что делать?
Карл: Карма. Карл-ма.
Франческо: Безмятежный. По-итальянски карлма означает «безмятежный». Karlmo.
Карл: Теперь, Франческо, твоё новое имя Карлмо.
Страх есть — бояться некому
Джеймс: Карл, ты мог бы сказать, в относительном смысле, что есть какой-то смысл в происходящем здесь? Кроме развлечения?
Карл: Абсолютно.
Джеймс: О'кей. Скажи об этом побольше.
Карл: Я могу сказать, что, выпади хоть одно моё слово, и бытия бы не было. Каждое слово должно быть сказано, чтобы бытие было абсолютным настолько, насколько оно абсолютно. Любой аспект бытия делает его совершенным. Как если бы в ваших силах было убрать из вселенной одну песчинку, то это разрушило бы вселенную. Если бы вы могли оставить непроизнесённым одно слово, то смогли бы разрушить всю вселенную.
Каждая идея, каждое слово содержит в себе саму тотальность. Таким образом они содержат абсолютный, а не относительный смысл. Преимущество или недостаток отсутствуют, но в этом абсолютном смысле всё, что есть, должно быть таким, как есть, чтобы бытие могло быть бытием. В этом заключается абсолютный смысл. Но кому нужен этот смысл?
Джеймс: И все, кто здесь есть, должны быть здесь?
Карл: Здесь в любом случае никого нет.
Джеймс: Ну да…
Карл: Любая идея, которая есть, должна быть в качестве этой формы, этого аспекта бытия, чтобы бытие могло быть тем Абсолютом, которым является бытие. В самом бытии никого нет. Поэтому существует абсолютная, а не относительная необходимость в этом.
Потому что То, которое есть бытие, — это Абсолют, ему требуется, чтобы всякое проявление, всякий образ был столь же абсолютен, как и Источник. Поэтому любое отражение так же абсолютно, как и То, которое есть сама отражаемость. Не будь хотя бы одного отражения, не было бы даже Того, которым ты являешься.
Есть только абсолютное Сердце и абсолютная реализация Того, которое есть Сердце, и в этой абсолютной реализации всё, что должно быть, должно быть — именно в том виде, в каком оно есть, для того чтобы То, которое есть Сердце, было Тем, которое есть Сердце. Это абсолютное приятие, но принимать нечего. Таково абсолютное значение «безвыходности»: это слово должно произноситься так, как оно произносится в конкретный момент. В любой данный момент всё должно быть так, как оно есть, чтобы То, которое есть, могло быть, как оно есть.
Поэтому должен быть Буш, должен быть Бен Ладен, должны быть все эти идеи, все эти сновидческие персонажи — это кино должно быть, чтобы бытие могло быть тем Абсолютом, которым является. Поэтому даже вопроса нет о том, должно ли всё, что есть, быть таким, как есть. В противном случае его бы не было. Для некоторых это большое облегчение.
Джеймс: Да, в этом есть определённая свобода.
Карл: Это уже наполнено покоем. Это покой ума — не говорить о Том, что есть, а просто видеть это, пусть даже интеллектуально, даже будучи тем духом, обладающим вертикальным пониманием этого. Всё должно быть таким, как есть, чтобы это могло быть таким, как есть.
Томас: Однако разницы нет, понимаешь ты или нет.
Карл: В том-то вся красота, что разницы нет. Если бы была разница, ты мог бы контролировать этим То, которым ты являешься. Если бы была разница, ты был бы в аду, поверь. Пока у тебя есть представление о разнице, ты в аду.
Но понимание того, что, что бы ни возникало, даже покой ума, ничего не меняет в том, что ты есть, — это рай. Ты пребываешь, невзирая на покой или беспокойство ума, а не благодаря ему. Поэтому — пустой ум или нет — кого это волнует? Невзирая на пустой ум или не пустой ум, ты есть то, что ты есть.
Томас: Невзирая на рай или ад, ты есть то, что ты есть.
Карл: Невзирая на идею, ты — это рай.
Томас: Однако знание этого тоже ничего не меняет.
Карл: В том и красота. Наслаждайся.
Томас: М-да…
Карл: О, это очень тяжело!
Томас: У меня не получается наслаждаться этим. Всё начинается по новой.
Карл: И что?
Томас: Нет, никакого «что»!
Карл: Это всегда будет начинаться по новой. Ты никогда не достигнешь конца. Так в чём же проблема? Наслаждайся! «Но потом всё опять начнётся по новой». Прежний страх. Почему? Почему ты боишься себя?
Томас: Не знаю.
Карл: Как ты можешь бояться самого себя?
Томас: Как мне не бояться себя?
Карл: Потому что «себя» не существует, чтобы его бояться.
Томас: Ну конечно, всё это понятно, только ничего не меняет. Я имею в виду, что, если у меня нет выбора, как ты можешь говорить мне что-то делать?
Карл: Кто тот, у кого нет выбора?
Томас: Не знаю.
Карл: Видишь? Того, что ты не знаешь, ты боишься. То, что ты не знаешь чего-то, что боишься чего-то, — какова идея!
Томас: Но всё, что есть, не предоставляет выбора.
Карл: То, чего ты не знаешь — не объект во времени или ещё что-то, — боится того, что ты не знаешь!
Томас: Точно. Но ты только что объяснил, что так должно быть, чтобы всё это было таким, как есть.
Карл: Нет. Любой страх должен быть, проблема не в этом. Не существует того, кто боится. Как ты только что сказал, ты не знаешь, что боится, и не знаешь, чего ты боишься. Существует страх. Так что же? Разницы никакой. Ха-ха-ха. Ты только что сказал: «Я должен бояться. Нет, я не наслаждаюсь этим. Потому что потом всё начнётся по новой». (смеётся)
Джеймс: Он ощущает бытие как отдельный индивидуум.
Карл: Это то, как далеко ты можешь зайти интеллектуально. Ты достигаешь этой точки понимания и дальше видишь: разницы нет. Слава Богу! Но сначала ты можешь впасть в глубокую депрессию. Потому что ты сделал так много для этого понимания, а потом видишь: всё было впустую. Чёрт! Все эти поиски, всё это понимание — всё впустую. Ещё раз чёрт! Опять фиаско! Ха-ха-ха.
А после я сижу тут и говорю тебе: «О, но в том-то вся красота этого!» То, чем ты являешься, невозможно контролировать с помощью какого-либо понимания, восприятия или инсайта. В этом красота свободы: ни одно понимание или инсайт, ни одна попытка присвоения, ни одна контролирующая система представлений не позволяет контролировать её. Поэтому я всё время и говорю, что вопреки пониманию, вопреки любой контролирующей системе ты есть — никогда «благодаря».
Роза: Думаю, нам требуется постсатсанг. (смех)
Карл: Джеймс даст хороший постсатсанг. Джеймс поделится своим одеянием. Святой Джеймс всегда делится своим одеянием знания.
Франческо: А мне что сегодня делать?
Карл: Ты о чём?
Франческо: Что мне сегодня делать во времени?
Карл: Какого «дня»?
Георг: Ох.
Карл: А что я делаю тем временем?
(женщина начинает неконтролируемо смеяться)
Франческо: Это терапия!
(это заставляет её смеяться сильнее, группа начинает смеяться вместе с ней)
Карл: После сатсанга она тебе расскажет.
(её неконтролируемый смех продолжается ещё несколько минут)
Карл: Ich warte auf Dich[16]. «Кандидат набрал сто очков».
Франческо: Ты опять начинаешь.
Роза: Это то, что зовётся «сжиранием»?
Карл: Зовётся? Это центр обработки вызовов. Я — центр обработки вызовов.
Австралиец: Тотальная Обработка.
Карл: Тебя пожрала тотальная обработка.
Роза: Но это страшно.
Карл: Ага, это шоу страшных монстров. Все эти призраки! (смех) Да, очередное Шоу ужасов Роки Хоррора. Но музыка приятная, да? Призраки действительно умеют плясать. Шоу призраков.
Роза: Джинн на свободе.
Карл: Джинн на свободе, но ты видишь, что это призрак. В тот момент, когда ты видишь, что это призрак, дурень выходит.
Каатье: Это верно.
Джеймс: Это что-то новенькое, Карл?
Карл: Нет, я использую это уже какое-то время. (смех)
Джеймс: У тебя ещё есть парочка в запасе.
Даже идея джняни — это неведение
Хуан: Карл, разве не должен каждый, кто приходит к реализации, достичь той точки изнеможения, о которой ты говорил? «Я искал, но искать было нечего».
Карл: Нет.
Хуан: Но каждый, кто приходит к реализации, должен выполнять множество садхан и техник до реализации.
Карл: Говорю тебе, никогда не существовало ни одного реализованного.
Хуан: Но есть ли разница для конкретного индивидуума: всю свою жизнь смотреть телевизор или посещать сатсанги?
Карл: Нет. Разницы нет.
Хуан: Может ли человек, смотрящий телевизор, реализовать себя?
Карл: Оба могут. У обоих одинаковые возможности: никакой возможности. В обоих случаях разницы нет, потому что ни то, ни другое не приводит к реализации. Когда Раману спрашивали, что такое реализация Раманы, он говорил, что никогда не было Раманы, который что-то реализовал. То, что есть Я, всегда реализовано, поэтому реализовывать нечего.
Но в момент этого несобытия происходит видение — То, которое есть бытие, всегда реализовано и никогда не нуждается в чьей-то большей или меньшей реализации, что никогда не было никого, кто был бы нереализован.
Хуан: Но похоже, чтобы прийти к этому моменту, индивидууму требуется запас энергии.
Карл: Всё это дело сознания.
Хуан: Но я никогда не слышал о том, чтобы кто-то реализовал себя, сидя перед телевизором!
Карл: О, есть даже такой художник, Нам Джун Пак, из Кореи. Это очень большой художник…
Франческо: Ты это видел?
Карл: Ага, он делает статуи Будды, сидя перед телевизором — пустым телевизором. Он всегда делает скульптуры Будды, сидя перед телевизором. Это что-то вроде дзадзэн, реализовывать как бы нечего.
Трудно увидеть, что, делаешь ты что-то или нет, вопреки этому, ты есть. Ты не можешь что-то сделать; к этому нет пути. Кроме как увидеть — и в этом путь — увидеть абсолютно, что выхода из этого нет. Безо всякого понимания, без «до» и «после», — ты есть.
Это называется «божественной катастрофой». Но это не катастрофа. Просто называется так, чтобы как-то называться. Это означает, что Я реализует То, которое есть, безо всякого представления о «до» и «после», вопреки всему сделанному или несделанному, будь то человек, объект или сознание, даже вопреки сознанию.
Поэтому, что бы ты ни реализовывал, что бы ни находилось в царстве сознания, — ты есть вопреки этому. Что бы ни происходило, находится в царстве сознания, «я есть»-ности, появления и ухода, Творца и творения, всего того, что является сознанием, проявленностью бытия. Но чтобы увидеть, что ты есть вопреки всему этому, даже вопреки бытию, подготовки не требуется. Ты не можешь подготовить себя к тому, чтобы быть собой. Это абсолютное переживание того, что ничто никогда не происходило с Тем, которое есть ты.
Оно существует вопреки всякому опыту, был он у тебя или нет. Если я сейчас скажу, что ты мог бы сделать, — мол, если к предыдущим переживаниям — переживаниям света и так далее — добавишь ещё что-то и будешь тем, что ты есть, — ты всё равно продолжишь искать что-нибудь. Этот поиск не ведёт никуда. Но ты не можешь не вести его. Ты должен искать. Будет поиск. Будет страстное желание. Но, вопреки поиску, желанию, всему, что ты можешь испытать, — ты есть.
Это случается в расщеплённую секунду, мимоходом, «а!» — а затем ты наливаешь себе ещё кофейку, потому что никакого события не произошло. Это вообще не имеет никакого отношения к бытию, каким ты его знаешь. Поэтому состряпать для этого некий план или религию невозможно. Всякая религия, всякая тактика, все эти «тик-так», какую бы технику ты ни применял, чтобы выбраться из «тик-так», — всё это часть «тик-така» времени. Ни одна тактика не выведет тебя из «тик-така». Это просто тик — и не более. Нет даже времени, даже идей нет, ничего приходящего и ничего уходящего — что делать?
Но всё, что ты достигаешь с помощью усилий, с помощью техник, ты превращаешь в религию, а превратив это в религию, в технику или понимание, ты принимаешь их на личный счёт. Это становится автобиографией пробуждения. И затем ты говоришь: «Моё учение делается яснее и яснее», или что-то в этом духе. Что бы ты ни говорил, оно возникает из этого «моего понимания», «моей реализации». Но это всё то же неведение. Таким образом, ты прибавляешь неведение к неведению, потому что любое количество твоего опыта, даже «божественного» переживания любви, — это неведение.
То, чем ты являешься, ты не можешь пережить ни в каком смысле. Тебя вообще нет ни в каком смысле. Поэтому даже эти «божественные» переживания блаженного тра-ла-ла, света, фейерверков — это ничто. Образы, ощущения, мимолётные тени, но не сама жизнь.
Клара: Значит, в определённом смысле тебе повезло, что у тебя это было. (смех)
Мужчина: Начнём сначала!
Другой мужчина: Да ладно, остался только час!
Карл: Это то, что ты хочешь в следующей жизни?
Клара: Не знаю, выхода ведь нет. Я могла бы быть бизнес-леди.
Карл: Или нижним бельём.
Клара: Или летящей птицей.
Карл: О, всегда чем-то милым, конечно. Может быть, ты будешь чем-то неподвижным, даже не подозревая о том, что существуешь, бактерией или вирусом, сидящим в чьём-то носу!
Маттиас: Нос полон реинкарнаций садху, а? Непременно надо пить кофе, после того как увидишь это, или я могу выпить ласси? (смех)
Карл: Что угодно. Что будет дальше, то и будет. «Выпить кофейку» просто означает, что ничего не случилось, и ты есть вопреки этому. Поэтому всё, что создаёт различия в так называемой жизни, истина, которую ты нашёл и хочешь привнести в жизнь, — Боже мой! Тут ты даёшь определение тому, что такое просветлённый, а что нет, как следует вести себя мудрецу, что ему должно воспринимать и что такое просветление. Всё это по-прежнему составляет часть неведения, сотворения рамок для всего на свете. Даже идея джняни — неведение.
Франческо: О, хорошенькое дело!
Карл: Хорошенькое?
Франческо: Фантастическое.
Карл: Фантастическое, ладно. Но даже называть это «неведением» — это неведение. Из неведения не выбраться. Но это прекрасно. Если разницы никакой — пребываешь ты в неведении или нет, — так что же?
Маттиас: Прямо как мазохисты: им тоже такое нравится. То есть «получай удовольствие» — это другой вариант фразы «выхода нет».
Карл: Нет, ты находишься в С-М отношениях. Самомастурбация — нет, Самомазохизм? Некоторые называют это «мастер-бация». Мастер принимает ванну внутри себя. Я не сказал «мастурбация»; я сказал «купание мастера». Натирание мочалом. Не поймите меня неправильно! (смех)
Каатье: Нет.
Карл: Нет? Но это было бы просто! Так какой у тебя был вопрос?
Клара: Нет, это был не вопрос, это было просто утверждение.
Карл: Я выиграл в лотерею, ты сказала?
Клара: Да.
Мужчина: Божественную лотерею.
Карл: Да, однако я ничего от этого не получил. Но это так прекрасно! Ты ничего от этого не получаешь. «О, счастливчик!» (смех) Лотерея, в которой ничего не получаешь. Ты играешь в лотерею и счастлив этим. «О, слава Богу, я ничего не выиграл!» У меня совпадение всех шести номеров и ноль в банке.
Другой мужчина: О, банку отняли.
Карл: Ты больше не можешь курить банг?[17]
Мужчина: Нет, банку с деньгами! (смех)
Карл: О'кей, теперь какие-нибудь серьёзные вопросы. (смех)
Франческо: Серьёзному гуру.
Личность — это тот, кто надеется, что это закончится
Клара: Как распознать настоящего гуру!
Карл: Меня не спрашивай. Каждый ищущий знает это лучше меня. Потому что гуру создают ищущие. Мастер — это ты. Спроси себя, что есть гуру, а что нет.
Всегда идёт спор. «О, мой гуру лучше твоего, точно говорю, потому что у меня истинный гуру, а у тебя не пойми кто. С моим не сравнится. Просто сходи к моему, тогда увидишь. В присутствии — о Боже мой, в его присутствии!.. Ой-ой-ой!» (смех)
Чарльз: Может быть, разница в том, что ложный гуру создаёт ищущих.
Карл: Ты имеешь в виду, что у ложных гуру есть ученики?
Чарльз: Ну да, они создают ищущих. Ищущие создают гуру, но гуру, создающие ищущих, — это проблема.
Карл: Ты имеешь в виду зависимость?
Чарльз: Да.
Карл: Это всё равно не проблема. Но подобных концепций много. Говорят, что сатгуру исчезает у тебя на глазах по мере того, как ты умираешь в нём. Таким образом он никогда не делает тебя зависимым от чего-либо. Он просто забирает всё твоё бытие для того, чтобы ты стал Тем, которое есть сатгуру, которое есть Я. Он никогда не будет пытаться сделать тебя зависимым ни в каком смысле, ни ради понимания, ни ради чего-либо ещё.
Когда кто-то говорит: «Я могу тебе помочь», тебе следует бежать и прятаться. Когда кто-то говорит: «Я могу дать тебе что-то, могу стать проводником, могу сделать тебя „пф-ф-ф“, передать тебе опыт», — это славно и даже занятно, но это не будет Тем. Поэтому всё, что заставляет впадать в большую зависимость, — не знаю, это часть шоу, но если ты ищешь То, которое есть ты, оно до основания сотрёт всё, что не есть ты. Der Sensenmann wird kommen[18]. Тогда это дзадзэн. Sense[19]. Но всё это концепции. Я понятия не имею.
Просто спроси То, которое есть сам Мастер, и к чему бы ты ни шёл, оно будет твоим Мастером. Каждое мгновение ты пребываешь в Том, которое уже есть твой Мастер. Так что не волнуйся. То, что является самой жизнью, уже есть здесь и сейчас и всегда даёт тебе правильные советы.
Клара: Я тоже об этом думала, почему, например, я сижу здесь? Должна быть определённая сила…
Карл: Тотальность просто помещает тотальность туда, где сидит тотальность. Это тотальное требование тотальности — сидеть здесь.
Клара: И от этого я чувствую напряжение?
Карл: Ты играешь в теннис?
Клара: (со смехом) Я ощущаю определённое напряжение в теле.
Карл: О, ты играешь в теннис слишком много или слишком мало? (указывает на человека в группе) Вон мастер цигун, он может помочь тебе убрать напряжение.
Всё это ощущения, возникающие в сознании — движение, вибрация — и взаимодействующие между собой. Что такое твоё напряжение? Не существует «твоего» напряжения. Есть просто напряжение. Энергия вибрации в опыте ощущения напряжения. Так и что с этим напряжением?
Клара: Оно просто есть. Это, собственно, не вопрос. Мне нравится говорить с тобой.
Карл: Пожалуйста. У тебя вопрос?
Джоан: Я ощущаю выгоду от того, что просто нахожусь здесь.
Карл: О да, я тоже! (смех) Это абсолютная выгода — просто быть тем, что есть. Добавить к этому нечего.
Джоан: Я чувствую, что моему уму нужно пытаться думать в этом направлении больше и больше, практиковать это больше и больше.
Карл: Мы можем поговорить об этой неистощимой потребности ума. Поскольку он так же абсолютен, как и То, которое есть бытие; то, что ты называешь «умом», который является духом, неистощим в реализации себя в любом вопросе. Поэтому всегда будет вопрос-ответ, вопрос-ответ, утоление жажды, выжимание, выжимание, выжимание — выхода нет.
Святой Дух «я есть», сознание в качестве «я есть» всегда будет творить. Это функционирование тотальности сознания. Это сотворение каждого момента заново, заново, заново — бесконечно, неисчерпаемо.
Поэтому всегда будет снова возникать вопрос, жажда, поиск, эти и другие формы или не формы и всё такое. Если действительно понять, что конца этому никогда не будет, потому что никогда не было начала, — информации, вибрации, сознанию, — так что же? Личность остаётся до тех пор, пока есть тот, кто надеется, что однажды это закончится. «Своим просветлением, своей реализацией я положу этому конец».
Но если ты полностью понимаешь, что это не закончится никогда, потому что того, что может закончиться, вообще нет, — это уже покой ума. Есть ум, но тебе нет до него дела, потому что ты понимаешь — что бы ты ни делал, ты не можешь остановить то, что есть, что никогда не начиналось, что никогда не закончится. Что делать? Со своей стороны я могу лишь в очередной раз указать на Абсолют, которым ты являешься, на то, что, вопреки уму или не уму или какому угодно представлению, ты есть — никогда «благодаря» им. Что делать с этим?
Джоан: Это здорово.
Карл: Это не так уж и плохо. Но в том-то и дело: это не хорошо и не плохо. Ты не можешь решить, хорошо это или плохо, поэтому это очень хорошо. Тереза! По-прежнему счастливое фиаско?
Тереза: Я жду, чтобы понять, хорошо ли это — остановить. Для меня это как бы… слишком хорошо, чтобы быть правдой?
Карл: У счастья есть границы?
Тереза: (со смехом) Я действительно жду.
Карл: (со смехом) Просто храни покой. Постоянно. Может быть, ты?
Финский парень: Я?
Карл: Ага.
Финский парень: Думаю, что бы я ни сказал, ты всё равно перечеркнёшь.
Карл: Никогда! Я очень добрый. «Не верьте ему!»
Финский парень: Я в первый раз здесь. Я просто слушаю. Я считаю, это очень хорошо, что ты перечёркиваешь всё, что я думаю, потому что я могу получить что-то новое. Но мне действительно нечего сказать сейчас.
Карл: Нет, это хорошо, что ты говоришь так. Ты можешь сказать что-то, и это ничего не изменит. Любой возникающий вопрос, с ответом или без, будет «пф-ф-ф».
Чтобы увидеть ту безвопросность, которой ты являешься, чтобы просто быть Тем, которое пребывает до всякого вопроса и ответа, не требуется удовлетворения этого вопроса ответом. Нет даже потребности в ответе. Вопрос возникает сам собой и сам собой исчезает, но не благодаря какому-то ответу. Поэтому, вопреки ответу, он снова исчезнет. Так что даже вопрос «Кто я?» не нуждается в ответе. Он побудет здесь какое-то время, а затем отпадёт сам собой.
Финский парень: О'кей.
Карл: Что делать?
Финский парень: Ничего.
Карл: Просто наслаждайся, потому что это займёт какое-то время. Эй! Всё хорошо? У вас что-то есть? Просто закидываю удочку.
Неделатель делает больше всех
Роза: Это не вопрос, это просто мысль.
Карл: Это всегда начинается так, я знаю.
Роза: Моей целью прийти сюда было — я говорю «было», — успокоить ум. Меня уверяли, что это место, то есть Аруначала с Раманой помогут мне. Я знаю, что ты мне сейчас скажешь! Но они всё равно помогут мне. (смеётся) Так что делать действительно нечего, потому что нет того, кто наблюдает, некому наблюдать ни ум, ни мысли. Или парадокс в том, что всё это пребывает одновременно — наблюдатель, наблюдаемое и так далее.
Карл: Как угодно.
Роза: Я чувствую, что моя цель не в том, чтобы что-то делать с этим?
Карл: О, это всё равно цель.
Роза: Да. Поэтому я говорю, что моя цель… хорошо, цели нет.
Карл: Цель есть, но цели нет. Есть время, но времени не существует. Есть желание, но нет желания. Что скажешь на это? Ты приходишь и видишь, затем уходишь и видишь.
Роза: Значит, сидение в позе лотоса и медитация…
Карл: О, это смотрится очень красиво.
Роза: Классно, да, но всё это…
Карл: Нет, это смотрится красиво. Разве этого не достаточно?
Роза: (со смехом) Этого никогда не достаточно.
Карл: Цветок розы очень красив, но он никогда не спрашивает: «Почему я красив?» Аналогичным образом ты садишься в позу лотоса и смотришься хорошо. Прекрасно!
Роза: Наполовину. Я могу сесть в полулотос. (смех) И что же делать? Ничего.
Карл: Даже ничего — это слишком много. Делай всё максимально хорошо.
Роза: Но это давление.
Карл: Нет. Ты можешь действовать только максимально хорошо. Ты — максимально хороша. Абсолют. Что бы ни возникало из этой Всеблагости, того, что есть сама благость, может быть только благим. Без этого оно не может реализовать себя. Что бы ты ни делала, это лучшее, что ты можешь сделать.
И это — самое лучшее. Абсолютное делание абсолютного бытия. Любое делание — абсолютное делание Абсолюта, делающего лучшее, что он может сделать, — просто реализуя самое себя. Всё, что бы ты ни делала, — это лучшее, что ты можешь сделать.
Роза: А неделатель?
Карл: Какой неделатель? Неделатель делает больше всех. (смех) Неделатель! У меня был знакомый из Техаса, который говорил: «Я не делатель! Я — неделатель!», а затем ехал на байке, забывая, что находится на улице, — бум! (смех)
Это действительно прекрасно. Понимание того, что делать нечего, даже это понимание — мимолётно. Забудь. Ты устраиваешься в этом понимании, но понимание приходит и уходит. Это понимание тебе необходимо подпитывать, поддерживать, тебе нужно оставаться в ясности, тебе нужно обитать в понимании. Но безусильность, которой ты являешься, пребывает вопреки пониманию или непониманию, усилию или безусилию.
Есть То, которое суть безусильность, которая суть твоя природа. Ты не можешь достичь этого никаким усилием делания или неделания. Поэтому просто будь тем, чем ты не можешь не быть. Будь тем, чем не можешь не быть.
Будь «будь»! Ты можешь прийти к некоему пониманию, но оно тоже исчезнет.
Роза: Значит, я уйду пустой.
Карл: Для Того, которое есть ты, абсолютного Сердца, ты абсолютно пуста, свободная от всяких идей о том, чем являешься или не являешься, даже от идеи «пустоты», — быть даже свободной от идеи пустоты, чем никто не может быть. Поэтому ты можешь появиться, но никто не уходит. Идея появилась, но поскольку никакой идеи никогда не появлялось, ты никогда не исчезнешь. Поскольку ты никогда не приходила, ты не можешь уйти. Так что джинна нет. Образ, фантом предстаёт таким, как есть.
Роза: И бутылки нет.
Карл: Ты права. Нет ни «внутри», ни «снаружи» — однако есть. Если ты скажешь, что никого нет, кто-то всё равно есть.
Роза: Кто-то?
Карл: Сказать «никого нет» — означает, что кто-то есть. Если ты скажешь: «Нет ни „внутри“, ни „снаружи“», «внутри» и «снаружи» кто-то по-прежнему есть, потому что требуется кто-то, говорящий, что нет ни «внутри», ни «снаружи», и этот кто-то продолжает создавать «внутри» и «снаружи», даже просто говоря об этом. От этого не уйти.
Это остаётся частью того понимания. Это — по-прежнему неведение. Всё, чему ты даёшь определение, продолжает оставаться неведением. Всякое определение исходит от определяющего, и этот определяющий при любом раскладе лжец, поэтому, что бы ни исходило из его уст, это ложь. Первый определяющий, «я», уже ложь, поскольку это образ, а не То, что ты есть, ибо ты существуешь до лжеца. Ложь порождает только ложь. Лжец — это einerlei (нечто единое), а из einerlei (нечто единого) возникает zweierlei (нечто двоякое). Немецкий очень… или голландский.
Каатье: Двоякий голландский.
Карл: Немецкий — это двоякий голландский, абсолютный голландский. (оба смеются) Так что, видишь, даже ложь, первичный образ, первое зеркало, абсолютное зеркало Того, что ты есть, уже не показывает тебя. Зеркало не показывает ничего, и это то, чем ты являешься. Не что-то, что ты можешь назвать: имя, форма, рамка, что угодно. Даже первая рамка этого зеркала является ложью. Всё, что возникает и отражается в этом зеркале осознанности, как то первичное, уже ложь, становится частью лжи. Тогда es ist einerlei (разницы нет).
Таким образом, видя, что фантом, лжец уже ложь, кому есть дело до того, что порождает эта ложь? Эта ложь не может затронуть тебя. Эта ложь никогда не сможет изменить тебя или сдвинуть хотя бы на дюйм.
Женщина из Польши: Беспомощность в том, что ты видишь мир, но не находишься в мире, однако также являешься миром.
Карл: Также?
Женщина: То, чем ты являешься, должно также быть в мире.
Карл: Должно? Ты — хозяин? Должно? Забудь.
Женщина: Ага.
Карл: Всё ещё пытаешься, тра-та-та.
Женщина: Нет.
Карл: Нет? Должно быть. Ладно. Как скажешь.
Франческо: Замечательное кино.
Карл: Не такое уж и плохое.
Франческо: И садхана — это фантастика.
Карл: (со смехом) Как я тебе всегда говорю, вопреки садхане, ты есть, но если бы ты сумел уйти от одной садханы, ты бы смог уйти от бытия. Поэтому в этом смысле садхана — это фантастика. Она становится медитацией без намерения что-то извлечь из неё. И с этой садханой ты уже Абсолют, потому что нет никаких ожиданий, связанных с медитацией. Есть сильное желание, но ничего, что можно было бы получить от этого желания, так что такое желание уже медитация.
Франческо: Да, но мне, чтобы понять это, требуется садхана.
Карл: Вопреки…
Франческо: Вопреки, вопреки!
Карл: Так что наслаждайся садханой. Потому что это — наслаждение медитацией, наслаждение Тем, которое есть медитация, поскольку в ней отсутствуют ожидания. Когда нет ожиданий, ты видишь, что к Тому, которым ты являешься, нечего добавить деланием или неделанием. Ибо всё есть медитация. Ты медитируешь о Том, которым являешься, бесконечно, но не ожидая никакого результата, ибо ты никогда не сможешь получить знание того, чем являешься, с помощью медитации.
Итак, ты есть вопреки медитации, не «благодаря» ей. Так что при пребывании вопреки медитации происходит медитация. И ты абсолютно наслаждаешься ею, потому что она не имеет никакой значимости. Она не тяжела, она — ничто, она так легка. Ух! Это большое «ух».
Каатье: Цели нет.
Карл: Даже не «цели нет». У тебя больше нет кошелька, потому что нет намерения. Ты — ничто. Тебе нечего терять и нечего приобретать чем бы то ни было. In Totale, habe nichts. Kann nichts, habe nichts, will nichts. Как перевести? «Вообще ничего нет. Нечего делать, нечего иметь, нечего хотеть».
Немка: Ни на что не годен!
Карл: Ни на что не годен, ничего не стоит. Всё, чего ты хочешь избежать, есть ты.
Итальянец: Я размышляю о той медитации, о которой ты говоришь. Ты исчез. Нет вообще ничего. Нет приобретения. Нет ничего, ты исчезаешь, а потом снова появляешься.
Карл: Нет, ты никогда не исчезаешь.
Итальянец: Таково ощущение.
Карл: Таково ощущение, но это лишь ощущение переживающего, который исчезает, ты же — никогда. Ощущения бытия и последующего исчезновения — часть кино, но ты никогда не появляешься и никогда не исчезаешь. Тебе нужно быть недвижимым, чтобы движение могло произойти, чтобы могли произойти появление и исчезновение. То, что ты есть, должно быть недвижимым.
То абсолютное переживание, которым ты являешься, никогда не сдвигается ни на йоту. Индия пришла к тебе; ты никогда не приходил к Индии. Это тело пришло к тебе, но никто никогда не приходил к этому телу. Простое переключение. Ты не дитя времени, но то, что ты назвал бы «временем», — твоё дитя. Появление и исчезновение — это мимолётные тени в том, что есть ты, — в Том, которое переживает себя, ты же никогда не являешься частью того, что может быть пережито.
Таким образом, ты — не тело, которое движется к какому-то месту, место приходит само. Все места, все тела, все ощущения пребывают в тебе, но ты не находишься ни в одном из ощущений. Поэтому из ощущения, что ты идёшь спать, сон происходит в том, что является тобой, вот и всё. Однако никто не ложится спать, и никто не просыпается. Таким образом, ты спишь, бодрствуя, и бодрствуешь, пребывая во сне, ибо ты никогда не спишь и никогда не бодрствуешь. И то, и другое — появления и исчезновения, идеи и ощущения в том, чем ты являешься.
Итальянец: Нужно озарение, чтобы понять это.
Карл: Нет, это не понимание. Здесь ничего не нужно. В ту долю секунды ты понимаешь, что так было всегда. Никому никогда не требовалось никакого озарения, или понимания, или различия, или восприятия. Даже различие в восприятии — часть сна. Всё, что ты можешь сказать, всё, чему требуются изменения, — часть фильма. Но То, которое есть ты, которое пребывает до этого сенсуального фильма с видимостями, идеями и объектами, никогда не подвергнется изменениям.
Может быть, ты? Нет. Что-то есть? Нет. Никто мне не помогает. Бедняга я. Может, у тебя есть вопрос, а?
Отпадение моего понимания — это преданность
Мистер Айер: Я где-то прочитал, что не следует обращать слишком большое внимание на слова учителя. Они не помогут, на тебя воздействует что-то другое. Просто будь тем, кто ты есть, на сатсанге. Потому что на сатсанге разные люди задают разные вопросы. Некоторые важны мне, некоторые — нет. Следует ли мне относиться с вниманием к тому, что важно для меня, и безучастно к другим вопросам, или же они тоже важны?
Карл: Будь Тем, Кто Ты Есть.
Мистер Айер: Лучше влияют слова, которые слышишь, или?..
Карл: Нет, слова не оказывают влияния. Слова как формы влияния не имеют. То, что ты здесь, что я не разговариваю с призраком, то, что говорение не отличается от слушания, — всё это для того, чтобы понять — То, которое есть говорение, и То, которое есть слушание, по сути не имеют отличий.
Здесь сейчас происходит то, что называется «сатсангом», но То, которое говорит, не говорит ни с кем. Это не то, что говорится, не формы, какие бы идеи ни выражались в виде слов. Каждое слово наполнено отсутствием отделённости. И, будучи наполненным отсутствием отделённости, слушающий и Тот, кто что-то говорит, ничем не отличаются друг от друга. Обнажённость говорит с обнажённостью, и это имеет значение, а не слова, не формы, не значимость или незначимость вещей. Вопреки значимости и незначимости, То, которое говорит, и То, которое слушает, являются Тем, которое по сути есть Сердце. Итак, Я говорит с Я, как Сердце говорит с Сердцем, ибо есть только То, которое есть Сердце.
Поэтому не стоит обращать внимания на формы, объекты и слова. Просто будь тем, кто ты есть, — То, которое ты слушаешь, ничем не отличается от того, чем ты являешься. Послание всегда в этом: нет послания, нет посылающего и нет получателя. Есть передача и приём, но То, которое передаёт, и То, которое принимает, не различны. Поэтому, что передаётся, роли не играет, важно лишь то, что нет передающего и нет говорения с кем-то, кто принимает. И это отсутствие передающего и принимающего, это абсолютное отсутствие разделённости, второго, называется «сатсангом».
Это имеется в виду, когда учитель говорит тебе «быть тем, кто ты есть», и тогда ты понимаешь и проявляешь свою преданность. Преданность означает полное уважение по мере становления Тем, которое и есть твой учитель, по мере видения, что То, которое говорит, не отличается от Того, которое слушает, пребывание Тем, которое говорит и слушает в это мгновение. Это и есть преданность — отказ от индивидуальности принимающего «я», от моего понимания. Когда «моё» отпадает — это преданность. А не эмоция.
Поэтому я прошу об этой преданности, абсолютной преданности, предлагая вам быть Тем, что есть я. Я не прошу вас понять или что-то сделать. «Будь тем, кто ты есть» означает: будь Тем, которое говорит, будь Тем, которое слушает, но без слушателя и без говорящего. Таким образом, вам надо увидеть суть каждого слова, всего, что появляется и уходит, для того чтобы быть этим.
Ещё раз: эти слова, которые я только что сказал, не имеют значения. Они абсолютно не важны. Но уже благодаря тому что они абсолютно неважны, они стирают, уничтожают формы и объекты понимания. Может быть, именно поэтому пустота, или отсутствие отделённости, которой вы являетесь, и сидит здесь. Но этого никто не может сделать, никто не может сотворить, к этому не приводит ни одно действие. Так что же делать? Как много слов, да? Всё в порядке?
Мистер Айер: Много раз, когда ты что-то говорил, я не понимал, но позднее осознавание приходило. Сейчас я разницы не вижу.
Карл: Слова ничего не меняют, но когда ты понимаешь, что слова ничего не меняют для того, чем ты являешься, это меняет всё. Потому что тогда ты видишь, что, вне зависимости от понимания, вне зависимости от слов, ты есть то, что ты есть. Будь тем, кто ты есть, вопреки словам, а не благодаря им.
Я не могу изменить то, чем ты являешься. Мне нечего дать и нечем поделиться здесь. Абсолюту, которым ты являешься, ничего не нужно от меня, от Того, которое сидит здесь и болтает. Это не может ничего прибавить к тому, что ты есть. Я всегда указываю на то, что нет ни учения, ни учителя, ни ученика. Всё, что я говорю, является абсолютным указателем на это, если я в удачной позиции. Остальное — я не знаю. Волей милости вы сидите здесь, и я, волей милости, сижу здесь, и милость — это всё, что есть. Милость говорит с Тем, которое есть милость, говорящим милости: «Не жди милости, потому что милость не придёт».
Женщина: Меня зовут Грэйс![20] (смех)
Франческо: Спасибо, что пришла.
Карл: Милость только что явилась!
Георг: Выпей ещё кофейку!
Карл: Так что не ждите милости, потому что милость уже здесь, и она никогда не придёт, потому что милость — это то, что вы есть. Всё, что есть, есть милость. Так что вам лучше не ждать её, потому что она никогда не придёт. Она уже здесь. Она никогда не покидала вас, поэтому вы не можете получить её обратно. Вы не можете утратить то, чем являетесь, ибо вы являетесь самой милостью.
Поэтому не ждите никакого учителя или кого-то ещё, кто принесёт её вам. Никто никогда не сможет дать её вам. И тот, кто говорит: «Я могу дать тебе это с помощью инициации, с помощью передачи», или что-то в этом духе, лжёт, потому что она не может быть дана вам, ибо никогда не могла быть отнята. Поскольку вы никогда не теряли то, чем являетесь, вы никогда не сможете получить это обратно; ни с помощью слов, передачи, шакти, ни путём полученного опыта вы не станете тем, чем являетесь. Аллилуйя!
Мужчина: Значит, сатсанг — это симптом безумия?
Карл: Всё является симптомом безумной идеи о том, что ты когда-то был рождён. Здесь сейчас ты находишься в психбольнице, а я — доктор, который говорит тебе, что есть только психбольница, но в ней никого нет.
Это всё равно что сказать: никто не болен, потому что ты не можешь найти того пациента, которым являешься. Если ты не находишь себя нигде — поскольку есть только психбольница, а все эти идеи являются её составляющим, — никого не обнаруживаешь в этой психушке, то остаётся просто психушка, так что же? И ты понимаешь, что существуешь вопреки больнице. В ней никогда никого не было. Безумие существует, так что же?
Мужчина: Забавно.
Карл: О да, это забавно, это спорт — назови, как хочешь. Олимпийские игры по безумию.
Мужчина: А кто мастер?
Карл: Доктор. Самый безумный всегда мастер. Это называется «безумной мудростью». Мастер всегда самый сдвинутый; пик сдвинутости — это гуру. Самая безумная идея, которая только может у тебя быть, — это то, что Я или гуру вообще есть. Поэтому во главе всего этого безумия стоит мастер безумия. Насколько безумнее можно ещё сделаться? Всё это безумная идея, начало идеи о том, что ты существуешь. С этой безумной идеей психбольница открывает свои двери.
Маттиас: Открыто вечно.
Карл: Это никогда не начиналось, потому что у этой безумной идеи нет начала и конца. И у идеи «бытия» никогда не было начала, она никогда не закончится. Так что вам лучше не ждать, что больница закроется, потому что она никогда не открывалась.
Тереза: Но какова выдумка, а?
Карл: Какой же абсолютной выдумкой вы все являетесь!
Тереза: Это чересчур.
Карл: Чересчур?
Тереза: Я имею в виду, такая вариативность красок, запахов, людей — это чересчур. Чересчур!
Карл: И представь себе, всё это появляется из того, чем ты являешься!
Тереза: Я знаю.
Карл: Ты знаешь?
Тереза: (со смехом) Первая ложь и — бум!
Что бы ты ни делал с неведением, ты только приумножаешь его
Пит: Это выдумка. В больнице нет никаких пациентов; все они — плод воображения. Это мысли, возникающие в уме. А существует ли нейтрализующая мысль? Если есть все эти мысли, порождённые воображаемыми людьми, то существует ли нейтрализующая мысль?
Карл: Ты имеешь в виду, есть ли лекарство от этого?
Пит: Ну, я не хочу попасться в ловушку, сказав, что существует некое понимание, некий прорыв, но существует ли нейтрализующая мысль, которая позволяет, так сказать, избежать этого?
Карл: Нисаргадатта — он создавал абсолютное лекарство от этого безумия, этого недуга, этого заболевания существованием. Ты ищешь, есть ли здесь вообще кто-то.
Пит: Всякий раз, когда мой ум выдаёт идею о том, что есть личность, тогда у меня возникает нейтрализующая мысль, которая напоминает мне: «О, я не личность. Теперь я вспомнил это».
Карл: Но это зависимость от воспоминания. Кажется, что при понимании появляется временный выход из заблуждения, но временный выход — это уже заблуждение. Это всё ещё заблуждение. Пониманием ты контролируешь что-то, ты принимаешь, что находишься вне безличностного сознания, однако то, что делает шаг вовне путём усилия, всегда попадает обратно. В тот момент, когда усилие прекращается, чем бы то ни было вызвано, ты возвращаешься обратно. Ты всегда зависишь от понимания или какого-то усилия, активации, назови, как хочешь.
А я предлагаю тебе быть тем абсолютным лентяем, которым ты являешься, который никогда ничего не сделал, который, вопреки деланию или неделанию, является тем, что есть, никогда благодаря этому. Будь Тем, которое никогда не принимало участие ни в одном действии или бездействии, которое просто пребывает абсолютно недвижимым в самом себе, ни разу не сделав ни единого движения, с которым никогда ничего не происходило.
Даже понимания никогда не происходило, поскольку никогда не было непонимания. Понимания вообще не может быть. Поэтому будь Тем, которое есть абсолютное знание, но не путём знания чего-то. Всё это — слова и указатели, чтобы в ту расщеплённую секунду ты смог увидеть, что, вопреки знанию и незнанию, ты являешься тем, чем являешься, а не благодаря чему-то.
Никто не может дать тебе это. Оно сравнимо с разбивающимся сердцем, когда ты отбрасываешь любовь к самому себе. Своим интересом, своей любовью к себе ты вовлекаешься во все эти образы, во все ощущения — потому что ты любишь себя.
Пит: Существует эта воображаемая личность, она пришла на сатсанг и говорит с другой воображаемой личностью, и когда я смотрю на воображаемую личность, которая проделала всевозможные садханы, то не могу понять, зачем она их делала. Я не мог остановить её; она делала, я наблюдал. Она проделала все эти садханы, приехала в Индию и всё такое. Я не знаю, зачем ей понадобились все эти сумасшедшие вещи.
Карл: Как я уже говорил, все садханы, все действия, каждый твой вздох должны быть сделаны, поскольку всё, что делается, уникально и абсолютно в своём действии и выполняется тотальностью. Без этого действия не было бы тотальности, не было бы Абсолюта. Поэтому любые садханы, которые ты сделал или не сделал, должны быть, абсолютно, и твой следующий шаг должен быть, потому что из этого нет выхода.
Пит: Спотыкаясь на этой дороге, выполняя садханы, эта воображаемая личность начинает читать книги по веданте и слушать подобного рода сатсанги, и тогда к ней приходят всякие нейтрализующие мысли, то есть это я их называю «нейтрализующими мыслями», которые заставляют её думать о себе иначе. Она начинает размышлять: «О, возможно, я не личность, возможно, это просто выдумка, возможно, это просто фильм, который я смотрю, возможно, я — это что-то первичное по отношению к ней». Но, опять-таки, всё это мысли.
Карл: Да, как я сказал: ты просто прибавляешь что-то к неведению, которое было до этого. Увеличивается только количество неведения.
Пит: И все слова, которые я слышу от воображаемой личности, сидящей здесь на стуле, — эти слова основаны на мыслях, которые возникают в уме воображаемой личности.
Карл: И всегда добавляют ещё большее количество неведения. Что бы я ни говорил, это всегда будет неведением. О Том, которое есть, мы всё равно не можем говорить. Я могу только сидеть здесь и говорить, говорить, говорить, и добавлять ещё большее количество, выплёвывая его, но, вопреки этому, я есть.
Пит: Одна личность пробуждается, смотря телевизор, другая делает кучу садхан и пробуждается, но это не имеет значения. Она не могла не выполнять садханы. Они были сделаны. Они были.
Карл: Да. Она должна была выполнять садханы. Тот, кто сидел перед телевизором, должен был сидеть перед ним, и это тоже медитация. Каждый данный момент сознание медитирует о Том, которое есть Я. Всё, что является сознанием, жаждет счастья, и из этой жажды возникает медитация о счастье. Поэтому, если ты сидишь перед телевизором, ты хочешь быть счастливым. Всё появляется из этого желания постоянно быть счастливым.
Пит: То есть я иду в кино посмотреть фильм о Джеймсе Бонде и начинаю думать: «Я — Джеймс Бонд», и когда он выходит на улицу, думаю: «Я решаю повернуть направо, я решаю повернуть налево», но потом кто-нибудь говорит: «Нет, ты не Джеймс Бонд. Ты смотришь фильм, ты в кино, ты просто смотришь, ты не принимал тех решений».
Карл: Но тогда ты уже находишься в другом фильме, вот и всё.
(группа хихикает и шепчет «м-м-м», «очень интересно!» и т. д.)
Карл: Из одного фильма ты попадаешь в другой.
Пит: Существует сдвиг, в котором я могу быть тем, кем я был всё это время.
Карл: Нет сдвига. Нет! Никогда не было.
Пит: Сначала я думал, что я — Джеймс Бонд; я думал, что я — это тот, кто повернул направо…
Карл: Но даже в качестве Джеймса Бонда ты — тот, кто ты есть.
Пит: Но всё это время я сидел в кино и смотрел фильм.
Карл: Но тот, кто говорит тебе, что ты — это не фильм, по-прежнему находится в фильме. Ты не можешь выбраться из фильма. Ты — это То, которое является фильмом, нравится тебе это или нет. Ты не можешь выбраться из фильма. Это «безвыходность». Ты не можешь перейти на другой уровень понимания, а затем выбраться из фильма. Это опять потребовало бы усилия, а ты попал бы от него в зависимость. Ты бы продолжал зависеть от понимания, от кого-то, кто говорит тебе: «Ты — это не кино, ты — это не действующий персонаж». И что тогда?
Несмотря на Иисуса, реализующего Сердце, остаётся существование, по-прежнему ищущее. Несмотря на Будду, несмотря на Раману, несмотря на всех мудрецов, поиск всё равно продолжается, а ищущие продолжают сидеть и слушать то, что невозможно выразить словами. Так что забудь!
Аико: Это называется «последней шуткой»?
Карл: Последняя шутка — это то, что последней шутки не существует. Нет даже шутника. Это звучит хорошо, я знаю: придёт учитель и скажет тебе, что ты — это не персонаж, за который ты себя принимал. И что тогда? Ты переходишь от отождествления к разотождествлению. Ты становишься «я есть». «О'кей, я не в фильме», однако тот, кого нет в фильме, забывает об этом и снова возвращается в фильм.
Ты должен быть — в фильме или вне его — тем, что ты есть. Если ты пребываешь только в понимании того, чем ты являешься, то что это за понимание? Что бы это было за существование? Это свобода?
Пит: И это не вопрос простого напоминания себе, как сказал Рамана: исследуй «Кто я?».
Карл: А у Раманы, прежде чем он прошёл через то переживание, был гуру, который сказал бы ему: «Ты — это не тело. Ты — не персонаж»?
Пит: Дело не в подобной умственной гимнастике нейтрализующих мыслей, которые напоминают тебе, что тебя нет?
Карл: Да, но прозвучало, как будто в ней всё и дело. Ты ходишь кругами, говоря: «Я не деятель, я не деятель, я не деятель!» Звучит безумно. Это то же самое, как если бы ты ходил и повторял: «Я делаю это, я делаю это, я делаю это!» Где разница? Нейтрализующие мысли?!
Существует ли вообще «корректная» мысль? Я всегда указываю на тот факт, что, вопреки мысли, корректной или ещё какой-нибудь, соответствующей твоим концепциям, вопреки этому, ты есть. Так будь Тем, которое есть вопреки этому, а не благодаря какой-то «нейтрализующей» мысли.
Пит: Твои слова — это указатели на те мысли, которые у меня в голове, они отражают мои мысли, и это — нейтрализующие мысли. Они нейтрализуют меня.
Карл: Я никого не нейтрализую. Вопреки тому, что я говорю тебе, ты есть, не благодаря этому. Мне нечего нейтрализовывать, потому что я не вижу ничего неправильного. Никаких проблем никогда не было, поэтому нечего решать. Я разговариваю не с призраком нейтрализующих мыслей. Кому какое дело до этих нейтрализующих мыслей и вообще каких-либо мыслей призрака? Хм? Тебе есть дело?
Джоан: Я не знаю, правильно ли я поняла, но ты говорил, что тот, кто создаёт определения, — лжец. Он сразу же делается лжецом. Совершаем ли мы действие, узнавая, что это ложь?
Карл: Это часть лжи. Что это за идея о том, что ты можешь подкорректировать ложь?! Это как в той известной истории о «я», которое, желая подкорректировать «я», становится полицейским. Сначала мы имеем вора, лжеца, а затем этот лжец говорит: «О, я позабочусь о том, что ты станешь истиной. С этого момента я начну говорить правду. Раньше я был лжецом, но теперь буду говорить правду. Это будет „корректирующей“ мыслью. С этой мыслью я исправлю тебя, так как раньше я был не прав, а теперь прав! Теперь я гожусь для тебя? Теперь ты доволен мной или же был доволен и раньше? Теперь-то уж ты будешь доволен. Раньше, возможно, я раздражал тебя, но теперь буду радовать. С этого момента я начну вести себя хорошо. О Господи, я снова буду оказывать тебе внимание. У тебя большой потенциал, моя дорогуша».
Сознание играет обе роли. «Неправильно. Правильно. Теперь я могу сделать тебя счастливым. Теперь я в правильном положении, чтобы сделать тебя счастливым, чтобы трахать тебя правильно. Теперь я правильный трахальщик, а раньше был неправильным. Я тебя поимею в любом случае!»
(в группе раздаются ахи и смешки)
Джоан: Но как это остановить? Корректно, некорректно…
Карл: Понятия не имею. Для кого это должно остановиться? Это никогда не начиналось! Кому нужно, чтобы оно остановилось?
Джоан: Личности, которая страдает.
Карл: Пусть страдает. Это всё равно Всевышний. «О бедный я! Бедный Всевышний, страдающий от идеи. О Боже мой. Будучи столь влюблённым в себя, считающий себя таким значимым, ты страдаешь. О, мой Всевышний, как же ты страдаешь, считая себя таким важным! Мне очень жаль тебя. Ты чувствуешь моё сострадание. Аллилуйя. Всевышний страдает! О, теперь я страдаю вместе с тобой». (смех)
Джоан: Мы хотим быть свободными от всего этого!
Карл: Из-за того, что ты хочешь быть свободной, ты находишься в тюрьме — из-за этой идеи. Какова идея! Свобода хочет быть свободной, свобода хочет быть свободной! Эй, все послушайте! Свобода хочет быть свободной! «Эй, посмотрите на меня! Всё внимание на меня! Я хочу быть свободной. Дайте мне свободу!» — просит Свобода. (смех) «Разве вы не видите во мне страдающую личность?» Нет!
Испанец: Сколько репетиций с утра?
Чарльз: Он спрашивает, сколько репетиций потребовалось для этого шоу?
Карл: Da Capo (с начала). Всегда Da Capo, Da Capo, Da Capo. Kaput, kaput, kaput[21].
Будда сказал, что конец страданий — это ненахождение страдающего, вот и всё. Поэтому, что бы вы ни делали со страданием или неведением, вы только умножаете их. Чем больше вы хотите избежать страдания, тем больше вы создаёте страдающего. Но страдающего нигде нет, вот и всё. Его никогда не было и никогда не будет, страдающего.
Я не может страдать из-за Я, потому что нет второго Я, из-за которого оно может страдать. Поэтому страдающего никогда не было. Так что же! Есть страдание. О Господи. Попей. За твоё здоровье, страдание.
Тереза: Ещё минуту.
Карл: Ладно, последний вопрос.
Пит: Если нейтрализующая мысль — это лжец, если всякая мысль есть лжец, и ты — лжец, и я — лжец…
Карл: Разве же это не прекрасно? (смех)
Маттиас: Положиться не на что.
Карл: Ты ни на что не можешь положиться! Всё есть ложь. Так и ты абсолютно не заслуживаешь доверия. Irrer.
Тереза: Что такое Irrer?
Карл: Irrer означает, что ты совершенно безумен. Ты — само безумие.
Пит: Но ты прикольный лжец, поэтому здесь прикольно сидеть и смеяться.
Карл: Это единственная вещь — юмор Того, которое является лжецом. Когда в лжеце распознаёшь лжеца, всё становится einerlei. Einerlei означает, что всё есть Я. Поэтому, если всё является ложью, то всё является Я. Но, пока ты указываешь на истину, обрамляя её, ты будешь говорить: «Ложь, ложь, ложь, ложь, ложь».
Тереза: Это как песня. «Lie, lie, lie, lie, lie, lie, lie!»
(Карл и остальные подхватывают: «Lie, lie, lie, lie, lie, lie, lie!» Громкий смех вокруг)
Тереза: Групповое пение. Давайте запишем диск.
Франческо: Видишь, что случается после двух часов рядом с этим парнем!
Карл: Спасибо!
(все смеются)