– Как?!?! – Вовка почувствовал, что у него зашевелились волосы на макушке. – Но ведь это самая сильная команда района! Нам ни в жисть с ними не справиться!
– Знаешь, – Никитин завистливо шмыгнул носом и заискивающе заглянул Вовке в глаза, – с тех пор, как в нашей команде появился ты, мы стали суперклёво играть. Это даже не я так говорю, это «Два десять» вчера нашей классной так говорил. «Как по волшебству», – говорит, – «Левко пришёл, и мы сразу стали играть на порядок лучше. Можно на звание чемпиона района претендовать. С командой двадцать пятой школы сразиться собираемся». Ты, это, – Шурик явно волновался, и оттого ни секунды не стоял на месте, – ты главное не подведи – приходи. Без тебя нам двадцатьпятку ни за что не обыграть.
Вовка озадаченно кивнул, рассеянно заверил товарища, что не подведёт, а сам, в тревоге, пошёл домой.
«А вдруг в этот раз бутсы не сработают? Ох, ведь такой ответственный матч», – переживал мальчик.
Едва переступив порог дома, Володя сразу понял – катастрофа. Бутсы на привычном месте не стояли.
– Где???? Где же мои бутсы? – Вовочка чувствовал, как у него трясутся губы.
– В ремонт отдала. На них подошва стесалась, – как ни в чём не бывало, ответила бабушка.
– Что же ты наделала, бабуля?! Сегодня же самый важный матч…
– Так у тебя ж другие кеды есть, – невозмутимо ответила бабушка. – Отчего б в них не побегать?
– Эх, бабушка, бабушка, – стиснув зубы, вымолвил Вовочка и выбежал из дома.
Он понимал, что это полный крах. Сейчас начнётся матч, а без волшебных бутс он, Вовочка, не сможет даже попасть по мячу. Все увидят неумелость Вовки, станут смеяться…
Поначалу Володя решил уйти из дома. Убежать куда-нибудь далеко-далеко, чтоб никто его не нашёл, и чтоб никто не знал там о его позоре. «Но тогда ребятам из команды придётся самим краснеть за поражение», – проснулась Вовочкина совесть. – «Нехорошо… Нужно выходить на поле».
Стараясь никому не показывать своей неуверенности, Вовка поплёлся на поле. Там все уже ждали его. На трибуне, среди предвкушающих зрелище довольных лиц болельщиков, Володя увидел обеспокоенное лицо бабушки. «Только этого ещё не хватало!» – мрачно подумал он и тут же забыл о бабушке, потому что думать предстояло о матче. От страха перед грядущим позором у Вовочки буквально подкашивались ноги.
И вот обе команды выстроились на поле и пожали друг другу руки, обменявшись многозначительными взглядами. Первый удар по мячу должен был сделать Вовка. Разгоняясь на дрожащих ногах, Володя заранее знал, что произойдет. Попадать по мячу без волшебных бутс он не умел.
Завидев, что лучший нападающий команды умудрился не попасть по мячу, трибуны изумлённо замолчали. Вовка ожидал свистков, насмешек и обидных выкриков. Но тут…
– Вовочка, давай! – громким басом закричала бабушка. – Врежь им, чтоб знали! Сделай их!
Вовочка густо покраснел.
«Только б никто не понял, что это именно моя бабушка», – мельком подумал он. – «Стыдно-то как».
Но никто из болельщиков и не думал стыдить Вовку. Воодушевлённые азартом его бабушки, трибуны подхватили её крик.
– Во-во-чка! Во-во-чка! – дружно скандировали трибуны.
Заслышав такую поддержку, Вовка забыл обо всём на свете и сосредоточился на игре.
– Давай, Володька! – кричали зрители.
Привычным движением Вовка лихо обвёл соперника и отдал точный пас Шурику. И тут же рванул к чужим воротам. Шурик, заметив этот рывок, передал мяч обратно Вовке. Тот сходу «убрал» защитника и нанёс неотразимый удар в девятку.
– Г-О-О-О-Л! – дружно пронеслось над стадионом.
Вовка на миг замер, наслаждаясь содеянным, и помчался дальше.
– Во-во-чка! Во-во-чка лучший! – скандировали трибуны. И впервые в жизни собственное имя, пусть и высмеянное всеми анекдотами, не вызвало у Вовки ни малейшего раздражения.
Вовочкина команда победила в этом, а потом и во многих других матчах. Со временем Вовка понял, в чём заключалось волшебство подаренных бутс – они заставляют владельца поверить в свои силы и начать тренироваться. А дальше всё зависит уже не от волшебства, а от самого футболиста. Вот почему ни внукам, ни сыну знаменитого Пеле бутсы уже не были нужны.
Вскоре Вовка стал известным всему району футболистом и его родной 2-«А» класс страшно гордился им. Но, разумеется, одними футбольными новостями события класса не исчерпывались. И Вовке и всему классу предстояло еще пережить множество удивительных приключений.
3. О женской дружбе
Настя стояла у доски, переминалась с ноги на ногу, и невнятно мямлила что-то про животных экватора.
– Ну, страус там… Слон, – неохотно отвечала она вчерашнюю домашку. Вид у Настасьи был такой, будто отвечать на такие глупые вопросы ей было невыносимо скучно. – А ещё, – кажется, Настя вспомнила детскую песенку про Африку, – Там живут акулы, гориллы и большие злые крокодилы…
Катя сидела на первой парте и краснела за подругу. Нет, понятно, конечно, что вчера делать домашку было совершенно некогда – погода наладилась, и все ринулись гулять. Но хоть почитать учебник перед уроком можно было?
Любовь Александровна сидела за своим столом и сосредоточенно писала что-то в толстой синей тетради.
– Сколько лет живут слоны? – не отвлекаясь от своего занятия, поинтересовалась учительница.
– Ой, много… – вздохнула Настя у доски и принялась нервно грызть мизинец. – Много, но плохо… Потому что жарко им там на экваторе… Как в СВЧ-печке…
Катя не могла вынести такого позора подруги и принялась показывать на пальцах правильный ответ. Одной рукой она показывала пять – растопырив все пять пальцев, другой – ноль, соединив большой и указательный пальцы в колечко.
– Ну… – Настасья сделала «большие глаза», переваривая подсказку. Потом благодарно кивнула, энергично тряхнув своим белобрысым хвостиком-пальмочкой. – Слоны живут от пяти до нуля лет, – уверенно произнесла она.
Даже для невозмутимого 3«А» это было слишком! Класс прыснул. Любовь Александровна удивлённо отвлеклась от тетрадки. Катя в ужасе схватилась за голову и громко зашептала:
– Не от пяти!!! Слоны живут от пятидесяти лет до восьмидесяти!
– А я что сказала? – насупилась Настька. – Я так и сказала – от пятидесяти… Чего ты с места выкрикиваешь?
– Девочки, прекратите! Что за балаган на уроке? – Любовь Александровна в упор глянула на Катю. Обычно добрые глаза учительницы смотрели очень холодно. – Обе – дневники мне на стол!
– За что? – ахнула Катька.
– Чтоб не подсказывала чёрти что. Это я из-за тебя «от пяти» сказала, – объяснила Настасья, обречённо отдавая свой дневник на растерзание.
– Но ведь я не могла показать сразу «пятьдесят»! У меня же только десять пальцев! Я же хотела, как лучше! – попыталась оправдаться Катя, но Любовь Александровна оставалась непреклонной.
Всё это Катя вспоминала, сидя дома на подоконнике и печально глядя за окно. С Настькой она после «природы» демонстративно не разговаривала. Точнее, сказала: «Видеть тебя больше не желаю!» – и замолчала.
«Подруга, называется! Её спасая, дневником рискуешь, а она ещё и недовольна», – Катя, сощурившись, наблюдала за тем, как Настя во дворе обучает окрестную малышню лепить снеговика. Делала Настька это задорно и с удовольствием. Беззлобно подшучивала над неумехами, поощряла успевающих. Мохнатый хвостик на шапке подпрыгивал в такт её беготне и не останавливался ни на секунду.
«Ей на меня наплевать. Всегда найдёт с кем гулять. Я у неё – подруга «про запас». Когда скучно или подсказка нужна – тогда ко мне. А как и без меня есть чем заняться – так веселится вдоволь».
Кроме ссоры с подругой, Катерине также не давала покоя мысль о злополучном замечании в дневнике. Конечно, Катька, даром что отличница, и раньше получала замечания, но те были за дело. А это – не за что.
«Мама расстроится. Мама скажет, что я отбилась от рук, – тяжело вздохнула Катерина, которая больше всего на свете не любила расстраивать маму. – А Настьке вон всё равно. Как с гусихи вода!»
Катерина страдала. Заняться дома было решительно нечем. Хотя, как говорила мама, «было б желание, а работа найдётся»… Но в том-то и дело, что никаких желаний делать что-то по дому у Кати сейчас не было. Хотелось гулять: слепить снеговика, или на коньках покататься – вон какие скользанки под подъездом есть. Но во дворе была врагиня-Настька. И потому выходить туда совсем не хотелось.
«А что мне, собственно, Настька? Я в соседний двор пойду! Там и каток есть. Девчонки там точно гуляют. А может, и Вовка Левко мимо будет проходить», – Катя представила, как невозмутимо проходит мимо Насти, небрежно крутя в руках любимые коньки, которые столько раз одалживала бывшей подруге. Настроение сразу улучшилось.
А воображение уже рисовало, как потом лихо Катя станет демонстрировать девчонкам танцевальные па на катке. Да не обычные, а самые сложные… И как весь соседний двор сбежится посмотреть на чудо-фигуристку… И как Настька завистливым взглядом будет глядеть из подворотни, ведущей в родной двор, и как Вовочка-футболист, который, хоть и в очках, зато спортсмен всем известный, проходя мимо, остановится, поражённый в самое сердце, и восторженно скажет: «Во даёт!»
– Во даёт! – отчётливо послышался Вовкин голос со двора. Катька чуть из окна не вывалилась от увиденного.
Вовка Левко, давний герой Катиного сердца, пристально следил за возящейся с малышнёй Настей и громко комментировал происходящее вечно ухмыляющемуся Шурику Никитину, прозванному Никитозой. – Во даёт! Не снеговика, а чудище какое-то слепила… – с умным видом произнес Вовка.
У Кати отлегло от сердца.
– Кто ж нос снеговику из ветки делает? – продолжал Володя. – Из морковки надо!
– Шёл бы ты своей дорогой, – грозно встряхивая хвостиком на шапке, проговорила Настька. – А то сейчас такое про тебя расскажу… Я ведь всё знаю… – Настя захихикала в предвкушении, – весь класс смеяться станет!
Ни живая, ни мёртвая, смотрела Катя на бывшую подругу. Катя понимала, что именно собирается сказать Настя. Ведь только бывшая подруга знала, что Вовка не выходит у Кати из головы.