— Круто, но ваша мама не могла носить еще одного близнеца месяц, — говорит он.
Я смеюсь, откидываясь назад.
— Конечно, нет. Ноэль младше меня на целых двадцать минут.
Энтони ждет объяснения, и Ноэль вздыхает:
— Когда нам исполнялось по четырнадцать, приехала бабуля как всегда с одинаковыми подарками. Каждый год мы терпели ее безумные сюрпризы, но тогда я не выдержал. Она подарила нам одинаковые рюкзаки.
— И? — Энтони нетерпеливо постукивает пальцами по рулю.
— Неоновые и они были цвета морской волны, — заканчиваю я. — И все бы ничего.
Ноэль подхватывает:
— Все мои одноклассники были у нас дома и видели это. Они дразнили меня так долго, пока я не надрал задницу одному.
— Но я же носила футболку с Бэтменом, мальчишескую, — напоминаю я.
— Да, но это круто, но не круто цвет морской волны, вот вообще не круто.
Энтони слишком долго смеется.
— Черт, чувак, ты мог просто сказать бабуле и всем родным дарить вам разные подарки.
— Проще сказать, чем сделать, — объясняет Ноэль, допивая пепси из банки. — Лишь когда я объявил, что наши дни рождения будут праздноваться в разные дни и лишь когда все поняли, что я настроен серьезно, вот тогда, — широкая улыбка расползается по его лицу, — у меня появился плэй-стэйшн, айпад и машина.
— Ясно. — Энтони кивает. — Но это всего лишь подарки. Уверен, тебя поздравляют в тот день, когда ты родился вместе с Эйв.
— Ну да, — не отрицает брат. — Но я стараюсь этот день полностью посвящать Эйви. Мама ругала меня за это, думая, что я задираю нос. Но это никак не связано с сестрой, это просто условие, которое я поставил и опля! Все его выполняют до сих пор.
Мы пробираемся через гараж, когда Энтони высаживает нас через три дома. Он быстро поцеловал меня в губы и шепнул, что встретимся в школе.
С наших ботинок капает растаявший снег, поэтому их приходится прятать в машине Ноэля. Как только я стягиваю с себя джинсы и топ, слышу за дверью голос папы.
— Эйви, Ноэль, подъем!
Мы отзываемся в голос:
— Встаю!
— Ничего себе, — бормочет папа. — Какие вы сегодня резвые.
Мне хватает ума не засмеяться. На самом деле мне жутко хочется спать. Моя кровать так и тянет к себе, но стоит вспомнить руки Энтони, как я живо хватаю полотенце и забегаю в ванную, хлопнув дверью перед носом Ноэля.
— Эй! — кричит он под дверью. — Я хочу в туалет.
Не обращая на его крики никакого внимания, я быстро принимаю холодный освежающий душ и привожу свое лицо в порядок. Сейчас я приеду в школу и снова увижу его. Только эта мысль придает мне бодрости.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
— Мисс Хейз. — Слышу, как кто-то прочищает горло, затем снова: — Мисс Хейз, мы вам не мешаем?
С трудом поднимаю голову от парты и слышу вокруг себя смешки. Миссис Пойсон стоит надо мной, скрестив руки.
Вот черт. Я уснула на биологии. Парты в кабинете биологии такие удобные и высокие, а материала для сегодняшнего урока было достаточно, чтобы эта стопка учебников показалась мне мягкой подушкой.
— Извините, — невнятно бормочу я, небрежно вытирая рукавом толстовки полоску слюны со щеки.
Смешки становятся еще громче, а лицо миссис Пойсон мрачнее.
В последние дни сон стал для меня мечтой. Мы с Энтони видимся каждый день в школе, но и помимо этого, мы проводим вместе половину ночи. Я с едва скрываемым нетерпением жду окончания репетиции, чем огорчаю мистера Донела, затем жду Энтони с тренировки, и мы вместе торчим у нас в гараже. Я делаю за нас двоих уроки, порой и троих, когда присоединяется Ноэль.
Это могло бы показаться наглостью с их стороны, но они делают тачку для меня, так что я не возражаю и терпеливо выполняю всю домашнюю работу. Хотя меня это не особо устраивает, но я работаю над своей терпеливостью и можно сказать, выносливостью.
Папа снова уехал, поэтому мы с Ноэлем совсем обнаглели. Но странно, что Хелен меньше кричит на Ноэля и меньше пилит меня. На самом деле я удивлена, но и по этому поводу я тоже не возражаю. Было бы разумнее ее не злить, но я пользуюсь случаем на полную катушку.
— Эй, Айва, детка. — Грейс догоняет меня в школьном коридоре, прямо перед спортзалом и загораживает мне дорогу.
— Грейси. — Мило улыбаюсь я.
— Не забудь, сегодня ты наша. — Она прикусывает нижнюю губу и ухмыляется.
Я подмигиваю ей.
— Хорошо.
Грейс кивает, с ее лица не сходит странная улыбка. Ее глаза горят и бегают по каждому предмету в коридоре. Уверена, красная помада на полных губах скрывает многое. Она замечает мой пристальный взгляд.
— Что?
— Ничего. — Пытаюсь скрыть улыбку.
Грейс закатывает глаза.
— Ладно, поговорим вечером.
Грейси упархивает, а я снова влетаю в спортзал с опозданием, где встречаюсь с холодными глазами своей бывшей лучшей подруги.
— Безответственность, безнравственность! Эти и многие другие качества заставляют многих детей страдать! Вы ошиблись, а дети голодают, приюты переполнены, дети не знают любви и ласки!
Уже битый час, а по-моему, целую вечность, миссис Томас ходит по школьному спортзалу с микрофоном в руках, и словно инквизитор декламирует все ужасы ранней беременности. Мы уже не смеемся над ее нелепыми попытками показать, как правильно надевать презерватив и как пить противозачаточные таблетки.
Энтони сидел, вытаращив глаза, когда миссис Томас только вышла и начала махать руками и приводить в пример случай с Ноэми Сидней.
Ее нижняя губа трясется, и она готова испепелить каждого, кто только посмел бы ее прервать. Даже директор, мистер Карвер, стоит в сторонке и каждые несколько минут поглядывает на наручные часы.
— Похоже, вы не шутили. — Энтони наклоняется ко мне и слегка задевает губами мое ухо. Могу поспорить, он это сделал специально.
Я поворачиваюсь к нему, так как он сидит позади меня и плавными небрежными движениями поглаживает мне спину. Он дарит мне свою кривоватую, уже ставшей любимой, улыбку. На нем его хоккейная куртка, и я не могу удержаться, чтобы вновь не уткнуться в нее.
— Мы тебя предупреждали.
У сидящей рядом со мной Розали, приходит смс. Похоже, она забыла отключить звук.
— Четвертый ряд! — верещит миссис Непорочность.
— Господи. — Роуз закатывает глаза и, морщась, убирает телефон.
Мы с Энтони отрываемся друг от друга, чтобы не попасть под обстрел. Роуз вновь лезет в свой рюкзак и очень осторожно выуживает оттуда очередную пачку чипсов «Доритос». Я лезу в пачку и жую чипсы. Это единственная радость еще на ближайший час.
Но я ошибаюсь. Снова чувствую позади себя легкое движение. Энтони осторожно прикасается к моему уху, и я чувствую, как он пытается впихнуть туда наушник. Я с удовольствием позволяю ему это и прикрываю уши волосами. Противный голос миссис Томас сменяется песней Linkin Park «Good Goodbye».
Мы не единственные, кто умудряется заниматься своими делами и напрочь игнорировать тот бред, что несет миссис Целомудрие. Даже то, что она обладает уникальным даром следить за огромным количеством школьников в большом спортзале, не делает ее вездесущей. Почти вся наша хоккейная команда, кроме Энтони, сидят на последних рядах и ржут над каким-то видео, которое им показывает Коул на телефоне. Ингрид и ее новые подружки красят друг другу ногти. Роуз спит, прислонившись щекой к Уолту, который в свое время беззвучно шевелит губами, явно репетируя свою роль.
Когда миссис Томас уже начинает задыхаться, в помещении становится шумнее, так как всем становится ясно, что скоро конец. Мистеру Карверу приходиться чуть ли не вырывать микрофон и объявить о предстоящем школьном спектакле и об игре с Пос-Кауп Хай.
При упоминании игры, все сразу оживают и кричат. Ноэль уже бежит с верхнего ряда и выхватывает микрофон у директора.
— Ну что, ребята, вы готовы увидеть пламя на льду!? — Мой брат будоражит толпу, и гул в спортзале становится какой-то какофонией.
Мы с Энтони тоже подскакиваем и кричим, когда Ноэль описывает, каким образом наша команда «сделает» Пос-Кауп и как они будут рыдать в очередной раз.
— Досон-Крик Хай, детка! — кричит Ноэль и распахивает свою хоккейную куртку, а затем задирает футболку и демонстрирует всем пресс.
Девчонки визжат, а парни дружно скандируют отрывистое «у-у». Но у Ноэля уже отбирают микрофон, и он со смехом и под хлопки толпы возвращается на свое место.
Мы с Энтони встречаемся на парковке и целуемся, не обращая внимания на взгляды. Мне плевать, мне даже нравится это внимание. Серьезно, я наслаждаюсь этим.
— Значит, решено, — оторвавшись от моих губ, произносит Энтони. В его рыжих волосах гуляет ветер, придавая ему до безумия сексуально-неряшливый вид. — Сегодня мы не увидимся.
Я вздыхаю и, приподнявшись на цыпочки, оставляю легкий поцелуй на сомкнутых губах.
— Девочки меня прибьют. Я должна.
— Ладно. — Энтони игриво морщит нос и наматывает на свой указательный палец мой розовый локон, торчащий из-под шапки. — Ты знаешь, что это означает?
— Только то, что ты будешь сам выполнять домашку.
— И? — Он наклоняется ниже и дразнит мои губы своими.
— Ты не будешь заниматься «Тахо» сегодня, — на выдохе произношу я.
Он удовлетворенно кивает. Я наклоняю голову набок, изучая его лицо.
— Ты меня эксплуатируешь.
— Я?! Может, все наоборот?
Фыркнув, я открываю дверь его машины и плюхаюсь на переднее сиденье.
— По крайней мере, я не демонстрирую это так открыто, — парирую я и хлопаю дверцей.
Энтони откидывает голову и громко смеется, обходя машину.
Родители Кары — мормоны, но совсем не такие, которые проживает в штате Юта в Америке. Кара называет своих родителей «неправильными мормонами». Все потому что в их доме не должно быть телевизора, но он есть. Я уверена, дело не только в телевизоре. Тем не менее, ограничения у Кары есть и довольно огромные, если судить по нашим меркам, но она умудряется быть примерной дочерью-мормонкой для родителей и роковой красоткой для парней в школе. Так что по сути, у нас есть две Кары: та, которую знают родители, но не знаем мы, и та, которую мы обожаем, но о которой и не подозревают родители. Они занимаются чем-то вроде благотворительности и часто в разъездах по различным мероприятиям.