Энтони слегка удивлен моим вопросом.
— У него все отлично, а что?
Я теряюсь, но стараюсь не показывать этого.
— Просто любопытно, я ведь хорошо его знаю и если честно, до сих пор с трудом верится, что он твой кузен.
— О, да. — Энтони тихо смеется.
— Давай, как-нибудь потусуемся с ним вместе? Просто пообедаем или посмотрим фильм? Это ведь нормально?
Господи, надеюсь, нормально. Понятия не имею, что я делаю. Но в голове родился самый глупый и сумасбродный план.
Энтони раздумывает пару секунд.
— Да, почему бы и нет.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Прижимая шайбу ко льду, я опускаюсь на колени и кладу рядом с собой клюшку. Энтони присвистывает и подкатывается ко мне.
— Да ты почти профи, Айва.
Встав на ноги, я поднимаю маску на шлеме и улыбаюсь во весь рот.
— Врешь. Я снова пыталась поймать шайбу, не глядя.
Так было всегда, когда мне удавалось поиграть с братом и папой, когда он был дома. Я не игрок, а зритель. Но даже меня мои ошибки жутко раздражают.
Энтони снимает свои перчатки, и, зажав их между ног, снимает с моей руки ловушку.
— В этот раз ты сделала все правильно.
Глядя на его раскрасневшееся от мороза лицо, я прищуриваю глаза.
— Опять врешь.
Энтони смеется и хватает меня за руку.
— Если хочешь, я могу прочитать тебе лекцию о том, какие шайбы не стоит ловить. Например, шайбы, летящие выше, левее или правее от ворот…
— Нет, не хочу. Все это я знаю. Ты, наверное, забыл, кто мой брат.
Энтони издает хрипловатый смешок.
— О, точно. Будущая звезда НХЛ. И как я мог забыть.
Мы катимся по катку к бортику, взявшись за руки, затем топаем прямо на коньках в блинную «Маки».
— Вчера я был у Мейсона, — говорит Энтони, зашнуровываю свои тимберленды.
Я стараюсь выглядеть непринужденно, хотя внутренне напрягаюсь.
— Да?
— Да. Он хотел ехать за автобусом прямо в Камлупс, чтобы посмотреть на нашу игру.
— Серьезно? Мы с Роуз поедем с ним.
Энтони снова расплывается в улыбке.
— У вас уроки. Да и у Мейсона не выйдет, у него смена.
Я вздыхаю. Жаль. Было бы здорово. В пятницу наша школьная сборная едет в Камлупс, и это слишком далеко, чтобы можно было бы добраться на своей машине. К тому же у нас действительно будут занятия в школе. Да и машины у меня все еще нет. Тренировки и игры не позволяют Энтони и Ноэлю закончить ремонт как можно быстрее.
— Но он сказал, что придет на нашу вечеринку, если мы выиграем.
У меня округляются глаза.
— Он не шутит?
Энтони качает головой и натягивает на свои влажные от снега волосы капюшон толстовки.
— Неа.
— Круто. — Я стараюсь не слишком радоваться, так как неизвестно как на эту новость отреагирует Роуз.
— Вы обязаны выиграть, — серьезно заявляю я.
На следующий день после урока английской литературы Уолт догоняет меня в коридоре школы.
— Привет.
— Привет. — Улыбка на моем лице получается фальшивой. Мне все еще неприятно вспоминать то, что он мне сказал на субботней вечеринке.
— Ты злишься, я понял. — Уолт перекидывает рюкзак на другое плечо и встает рядом с моим шкафчиком.
— Все нормально, Уолт, — со вздохом говорю я. — Это твое мнение.
Он тоже выпускает вздох и хмурится.
— Мне кажется, ты слишком остро отреагировала на мои слова.
Захлопнув шкафчик громче, чем хотелось, я смотрю на притихшего Уолта.
— Ты обвинил меня в том, что я якобы ушла из театрального только потому, что это не круто. И что я бы не была популярной, занимаясь в театральном, если бы не мой брат.
— Эйв, я не…
— Все было так, — твержу я. — Я правильно тебя поняла. Это не честно, Уолт. Мне пора.
Прижав к груди учебники, я быстро бегу в класс Хелен, чтобы больше не спорить с ним. Мне надоело думать об этом.
Наша команда проигрывает Камплусу со счетом 4:3 по буллитам. Поэтому из автобуса вываливаются уставшие и хмурые лица. Я приехала на машине Ноэля, чтобы встретить ребят на школьной парковке и хоть как-то подбодрить. Но, похоже, их ничего не взбодрит сегодня.
Энтони быстро целует меня в губы, затем садится в машину своей мамы, и они уезжают со школьной стоянки. Я все еще хмурюсь, когда Ноэль жмет на сигнал, ожидая меня в своей машине на пассажирском месте. Ему даже не хочется вести машину.
— Знаешь, — начинаю я, выруливая на дорогу. — Ты должен научиться проигрывать.
Ноэль молчит. Он всегда так сильно переживает, ведь сейчас на их играх приезжают скауты из юниорской лиги, поэтому Ноэлю важно показать себя, так как он хочет попасть в одну из лучших юниорских лиг страны. Я понимаю его. Но чтобы показать себя не обязательно всегда выигрывать. Хоккей — это командная игра, где все зависит от команды, а не одного человека. Скауты ведь не придурки — оценивать игрока лишь по победам.
Брат это прекрасно понимает, и я стараюсь не говорить ему самое очевидное. Он отойдет уже завтра и будет прежним. А может уже и сегодня, так как я умолчала кое о чем.
— О Сидни Кросби трубила вся Канада, когда ему было всего лишь двенадцать лет. — Ноэль плюхается в кресло.
— Можно подумать, он ни разу не попадал по штанге, — фыркает папа, глядя на своего хмурого сына исподлобья.
Папа приехал сегодня вечером, за два часа до приезда Ноэля. В доме как всегда стало намного уютнее и оживленнее. Ной не слазит с колен папы, Хелен смотрит на него влюбленными глазами, а мы с Ноэлем ходим за ним по пятам.
Я так и знала, что приезд папы взбодрит брата. Выплеснув весь свой негатив от проигрыша, он снова улыбается, а после ужина вырубается на диване в гостиной. Энтони пишет, что тоже очень устал и уже засыпает в кровати. Мы обмениваемся несколькими несколько откровенными сообщениями, и, забив на кучу домашней работы, я закрываюсь в своей спальне и засыпаю.
Утром я едва сползаю с постели и, не снимая пижамы, спускаюсь вниз. Папа читает газету, водрузив на нос очки, и пьет кофе.
— Где остальные? — прикрывая рукой зевоту, спрашиваю я.
— Хелен в ванной, Ной за компьютером Ноэля, а его самого еще пару часов назад разбудил Энтони, и сейчас они возятся в гараже с твоим внедорожником.
— О. — Меня как обычно охватывает легкий легкая дрожь от того, что Энтони в нашем доме.
Я тянусь к кофейнику, но папа громким «кхм-кхм» останавливает меня. Закатив глаза, я достаю чашку, насыпаю хлопья и заливаю их молоком.
— Как у вас с Энтони дела? — неожиданно интересуется папа, отложив газету.
Намеренно долго прожевывая хлопья, я пытаюсь подобрать нужные слова.
— Ну, все хорошо.
На гладко выбритом лице папы появляется легкая улыбка.
— Ладно, наверняка, ты все рассказываешь маме.
До боли прикусив щеку, я нехотя киваю. Маме я еще не рассказала о самом важном. Нужно бы это сделать. Иначе папа будет смущать меня своими вопросами. К счастью, между ним и мамой отношения хорошие, поэтому он не слишком утруждает себя разговорами по части парней.
— Он хороший парень, — продолжает рассуждать папа. Я лишь киваю и набиваю рот хлопьями. — Сегодня я пригласил его родителей на ужин. Надеюсь, тебя это не смутит?
Это даже слишком идеально для нас.
— Конечно, нет, — улыбнувшись, отвечаю я.
— У вас все серьезно?
— Пап, я пока не знаю.
— Ладно-ладно, — сдается он, снова хватаясь за газету. Кстати, неужели мы все еще покупаем газеты? — Просто будьте…э-э осторожнее, и ну я ведь сказал, что Энтони хороший парень…
— Боже, папа! — взрываюсь я. — Все в порядке, я уже сказала.
Папа смеется над моей реакцией, затем говорит уже серьезней:
— Хелен собирается в торговый центр за продуктами. Не могла бы ты поехать с ней, а затем помочь ей с ужином?
Не так бы я хотела провести субботу, но мне не хочется расстраивать папу. К тому же мне есть ради чего терпеть нежеланную компанию Хелен весь день, поэтому я киваю, затем бегу наверх переодеться.
Я пишу Роуз, что сегодня наша поездка отменяется, так как дома дела. Натянув джинсы и толстовку, я даже не успеваю заглянуть в гараж и поцеловать Энтони. Хелен уже ждет меня в машине. Всю дорогу до торгового центра она молчит, но когда мы заходим в супермаркет, ее язык будто развязывается.
— Может, купим тебе краску.
Мы ходим между полками с макаронами, так что меня этот вопрос удивляет вдвойне.
— Нет, здесь нет такого цвета, который я хочу.
Хелен загружает в тележку несколько видов макарон. Я толкаю тележку и иду впереди нее.
— Здесь есть очень приятные цвета, — слышу позади ее голос. — Например, карамельный или естественно русый, ближе к твоему родному цвету.
Как мило с ее стороны напомнить мне, как сильно я люблю свой родной цвет.
— Через пару недель, возможно и раньше, краска смоется еще. — Я беру в руку бледно-розовую прядь своих волос, торчащую из-под шапки. — Тогда я выкрашу их в бирюзовый.
Хелен открывает рот, но видимо, передумывает мне возразить.
— Эйвери, — со вздохом произносит она и обходит меня, стуча каблуками.
Я толкаю тележку и иду за ней. Вместе мы загружаем все пакеты в багажник «Крайслера» и едем домой. Это было дольше, чем я рассчитывала. До дома остается проехать всего пару перекрестков, и Хелен ерзает на сиденье, скрипя по рулю своими кожаными перчатками.
— О чем болтали с папой утром? — спрашивает она треснутым голосом.
Я усмехаюсь про себя. Могла бы спросить и прямо.
— Об Энтони.
— О. — Хелен выдавливает нервную улыбку. — Энтони — хороший парень.
Это я слышу третий раз за день.
— Я ничего не расскажу папе. — Я смотрю на нее. — Пока. Но обещай, что больше не станешь так делать.
Она хмурится и крепче сжимает руль. Не знаю, что больше ее смущает: то, что ей это говорю я или то, что она позволила себе выпить лишнего, при этом держа при себе Ноя. Ничего ужасного она не сделала. Если бы только с ней не было ребенка. К ее счастью, что он уже десять раз забыл об этом эпизоде еще до того, как приехал папа.