Я быстро пересказываю ему в общих чертах план Энтони.
— Ого, — удивленно присвистывает папа. — Кажется, ты нравишься этому парню.
Надеюсь.
— Ну… он просто дружит с Ноэлем.
— Мне нравится, — говорит он. — Скоро вернусь и все обсудим.
— Хорошо. Спасибо.
Мы прощаемся, и я снова переключаю свое внимание на Ноя.
Проходит еще пара часов. Ной засыпает на диване, и я отношу его в спальню. Затем надеваю на себя свою любимую пижаму и усаживаюсь за ноутбук в своей спальне. Моя кровать заправлена ядовито-зеленым одеялом, которое мне отправила бабушка на Рождество. Бабуля — мамина мама — просила отправить фото, что я действительно пользуюсь им по назначению. Она довольно непосредственная и важная дама.
После отправки фото, я так и не убрала покрывало. Хотя я любила, чтобы моя постель сочеталась с красными стенами. Мы с мамой покрасили эти стены пять лет назад, и с тех пор я и слышать ничего не хотела об обоях или смене цвета. Хелен же упорно просила меня сделать ремонт в моей спальне.
Но мне нравится этот цвет. И краска оказалась вполне хорошей и насыщенной. Мне было двенадцать, но мама разрешила мне покрасить тонкую прядь моих волос в красный цвет. И именно тогда я и вдохновилась этой идеей. Мои волосы — это мое полотно. Я — это мои волосы. Такая же разная и свободная.
Отправив Уолту несколько диалогов, которые я посчитала очень важными, я засовываю карандаш за ухо и бездумно кручусь на стуле.
Звук снизу привлекает мое внимание.
— Отстань от меня! — Ноэль ворчит что-то еще, пока поднимается наверх.
— Как ты смеешь уходить, когда я разговариваю с тобой! — Хелен идет за ним следом.
Они ругаются не так редко, как мы с ней. Но Ноэль никогда не скупится на грубости.
— Смею!
— От тебя разит пивом, и ты был за рулем! Твой отец запрет тебя дома, когда вернется.
— Я не был за рулем! — кричит брат, пробегая мимо моей комнаты.
Он хлопает дверью своей спальни так, что я, кажется, слышу звук сыплющейся штукатурки по стенам. Надеюсь, они не разбудили Ноя.
Хелен останавливается возле моей спальни. На ее лице читается злоба, отчаяние и усталость. Я стараюсь ей сочувствовать, но она сама выбрала жизнь с подростками.
— Ной спит? — Она бросает на меня быстрый взгляд.
— Уснул около часа назад, — отвечаю я.
Она кивает и, сделав шаг, прикрывает дверь моей спальни и уходит. Я сижу за компьютером еще примерно минут десять. Дверь резко распахивается. На пороге стоит Хелен. На ней халат, и волосы собраны в пучок. По лицу я могу прочитать, что она снова очень и очень недовольна.
— Неужели я не могу даже доверить тебе трехгодовалого ребенка? — шипит она.
— Что? — Я прекращаю крутиться, уставившись на нее.
— Откуда у него эта огромная шишка? — уже громче спрашивает она.
Черт. Я успела забыть об этом.
— Он случайно упал. Зацепился за палас. Я не думаю, что…
— Тебе и не нужно, Эйвери! — перебивает она. — Ты совсем не думаешь. Боже, а что будет в следующий раз? Он порежется ножницами? Или упадет с лестницы?
Да она рехнулась.
— Это была случайность. Ты не можешь меня обвинять в этом и выдумывать невесть что.
Мне неприятно, что она говорит такие вещи. Я не безответственная.
— Ты видела эту шишку? А вдруг у него будет болеть голова?
— Тогда мы отвезем его в больницу. — Позади Хелен появляется Ноэль. Мой брат входит в мою комнату и встает передо мной в защитной позе. — Дети падают. Хватит наезжать на Эйв.
— Я не наезжаю, — отвечает Хелен, бросая поочередно взгляды на нас. — У твоего брата огромная шишка. Неужели я не должна волноваться?
— Это всего лишь шишка, — Ноэль напрягается. — Он упал, Эйв не виновата. Неужели ты так глупа, что думаешь, что она могла оставить его без присмотра?
При его словах лицо Хелен искажается.
— Почему ты так со мной разговариваешь?
Но Ноэль похоже решил сегодня добить ее.
— Ты прекрасно знаешь, что Эйв не рассказывает всего отцу. Что мы терпим тебя лишь потому, что любим Ноя. Сомневаюсь, что папе понравится все, чего он еще не слышал.
Она тяжело дышит, но не находит слов. И чтобы хоть как-то показать насколько она зла, хлопает дверью и уходит.
Я плюхаюсь назад в кресло и, взяв карандаш из-за уха, начинаю его грызть. Ноэль садится на мою кровать и вздыхает.
— Энтони рассказал мне про ваш план, — вдруг говорит брат.
Я удивляюсь сменой темы. Обычно он долго отходит и злится.
— А, да. Я рассказала сегодня папе, он сказал, что поможет, чем сможет.
Ноэль выдавливает улыбку и кивает.
— Энтони неплохой парень.
Я киваю. Сейчас я немного отвлеклась от мыслей о нем. Похоже, Ноэль тоже. Все же темой дня была сегодняшняя стычка с Хелен.
Ноэль встает с кровати и идет к двери.
— Ты должна рассказать все папе. И не преуменьшай.
— Мы просто ссоримся, — говорю я. — Ну да, она достает. Но ты бы видел, как Ингрид ругается со своей матерью.
Но Ноэль остается непреклонен.
— Эта стерва ведет себя в нашем доме, как чертова королева. Мы не будем плясать под ее дудку.
— Она жена нашего папы, Ноэль.
Он смотрит на меня несколько секунд, затем кивает.
— Но это не значит, что она имеет право воспитывать нас. У нас есть мама.
Он желает мне спокойной ночи и уходит. У меня уже пропало желание работать над пьесой.
Ноэль прав. Но я не скрываю ничего сверхважного. Она ведь меня не бьет. Просто цепляется за каждую мелочь. А папа очень болезненно это переносит. Я не выступаю в роли жертвы. Словно если я не расскажу об очередной стычке с Хелен папе, солнце засияет ярче и их ссоры прекратятся.
Это не так. Их ссоры почти похожи на те, что были с мамой. И нам с Ноэлем было сложнее их переносить. Но никто из них не срывал свою злость на нас.
Хелен делает именно это. Порой мне кажется, она сама не замечает, как это делает. А когда одумывается становиться поздно. Еще несколько часов назад меня безумно радовал скорый приезд отца. Сейчас же я его опасаюсь. Потому что будет взрыв. То чего он боялся, происходит. Наша семья становится по разные стороны баррикад.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
В пятницу мы с Роуз ходили на вечеринку к Коулу Харрису. Ингрид там тоже была, но она, похоже, решительно настроилась разрушить нашу дружбу. Девчонки, с которыми она шепталась, позже подошли ко мне и сказали, что Ингрид им наплела, мол, она устала находиться в моей тени. Что-то похожее она сказала и мне. Но мне стало противно не от этого, а от того, что ее новые подружки с легкостью передали их разговор мне.
Это говорит о многом.
Но я не стала на это обращать внимания. Пусть делает что хочет.
Я действительно впервые задумалась о своей значимости среди друзей или вообще в школе. Меня всегда зовут на каждую вечеринку. Меня ни разу не дразнили из-за волос, театрального кружка и не лепили на шкафчики листовки с оскорблениями. Как, например, Кире Джелинджер. В четвертом классе ее стошнило прямо в столовой и с тех пор ее дразнят «блевоткой» и клеят на шкафчик различные вырезки из рекламы про булимию. Но в школе всегда так.
Я никогда не задумывалась над этим. Просто ходила в школу, тусовалась с друзьями и порой ходила на свидания с парнями. Неужели вот это сделало меня популярной?
Неет.
Хотите знать, почему все общаются со мной и хотят дружить?
Ноэль. Мой брат. Он сама отчаянность и смелость. Ему многое сходит с рук, потому что он спортсмен и просто душка. Ну а я могу спокойно красить волосы в любые цвета, и никто мне не скажет ни слова. По крайней мере, в глаза.
И находясь на вечеринке у Коула и слушая, как эти сплетницы передают мне каждое слово Ингрид, я поняла, что Ингрид (возможно!) в какой-то степени права. Я про Ноэля. Ну да ей понравился Энтони, а ему понравилась я. Хотя судя по нашему нынешнему общению, все совсем не так. Я совсем запуталась.
Проснувшись утром в субботу, я обнаруживаю ослепительно яркий солнечный свет, который сочится сквозь занавески в мою спальню. От этого моя комната становится похожей на студию для проявления пленки. Ну или на аттракцион «Тоннель страха».
Я соскакиваю с кровати и бегу к окну, чтобы открыть шторы. Солнце бьет мне в глаза, и я почти минуту приглядываюсь к оживленной улице. Что я никак не ожидала увидеть этим утром, так это рыжеволосого парня с моим братом, стоящих на подъездной дорожке. Они смеются и о чем-то оживленно болтают. Я снимаю блокировку с телефона и смотрю на время.
Почти полдень. Ого. И почему меня не разбудила Хелен? И почему Ноэль проснулся в субботу рано утром? И что Энтони здесь делает?
Внезапно я ловлю его взгляд. Его подбородок приподнят, а глаза устремлены прямо в окно моей спальни.
И я делаю самую глупую вещь, которую можно увидеть только в фильмах. Я отскакиваю от окна, при этом закрыв штору. Бедром я ударяюсь об компьютерный столик и заскулив, падаю на кровать. Больше всего меня бесит не то, что я ударилась. А то, что отскочила как пятилетняя девочка от окна.
Ну кто так делает? Это не я. Я не веду себя так с парнями. Черт бы побрал Энтони.
Хотя меня буквально распирает от любопытства, я все же иду в душ и привожу себя в порядок. Быть может, Энтони просто так заехал к Ноэлю. И его сейчас нет у нас. Но я не видела его машины. Я все же открываю шторы и вновь смотрю на подъездную дорожку. Никого нет. Только хорошенько расчищенный снег и «Понтиак» Ноэля напротив гаража.
Обычно по субботам мы с Роуз и Ингрид шатаемся по торговому центру и объедаемся пончиками. Затем едем ко мне или к Роуз, чтобы сделать свежий маникюр. К Ингрид мы не едем никогда, потому что ее мама, по ее словам, «злобная стерва», которая недовольно буквально всем.
Но сегодня у нас первый уикенд после ссоры с Ингрид. Вчера на вечеринке мне в какой-то степени стало ее жаль, но она сама решила от нас отвязаться. Я посмотрю, куда это ее приведет.
Я надеваю голубые джинсы-скини и теплую толстовку. Свой розовый бунт я заплетаю в высокий хвост. Косметичка уже лежит в моей сумке, Роуз всегда делает мне «субботние стрелки» в машине. Не знаю, чем эти стрелки отличаются от обычных — «будних». Телефон пока молчит, но я думаю Роуз все еще спит. Она далеко не жаворонок, впрочем, как и я. Пока я строю план, как буду будить подругу, когда доберусь до нее, из кухни доносятся знакомые голоса. Хелен мило щебечет по телефону, и когда я вижу ее лицо, понимаю, что она говорит с папой. Видя меня на последней ступеньке, она кивком головы указывает в сторону кухни и отходит к окну.