— Ладно, — вздыхаю я, растирая колени, — позвоню маме.
В этот момент Хелен потупляет взгляд. Мне хочется взять свои слова обратно. Я снова очень злюсь на маму. И на папу. Как же хочется вернуть все, что было раньше. Нашу семью. Когда мне не приходилось следить за своими словами. Мне жаль, что теперь мама не сможет приезжать в гости. Если раньше это было лишь чуть-чуть неловко, то теперь это просто недопустимо. Мне жаль, что мы это потеряли.
Заметив мой расстроенный вид, Хелен пытается улыбнуться.
— Послушай, Эйв, что бы между нами ни происходило, она твоя мама. Ты не должна разрываться, ясно?
Боже, ненавидеть ее было легче.
— Ясно. — Я собираюсь уйти, но вдруг резко останавливаюсь. — Кстати, спасибо. За то, что выслушивали. Мне немного стало легче. С мамой говорить о таком сложнее, просто потому что это мама. С папой тем более, а Ноэль совсем свихнется, так что…
Мел приподнимает бокал.
— Всегда к твоим услугам. Но пожалуйста, сразу предупреждаю: никакой дружбы с привилегиями. Это не работает, я пробовала. Выбирайте что-нибудь одно.
В прошлую пятницу я ходила на вечеринку. Первую за целый год. А в эту пятницу собираюсь на вторую.
После разговора с Хелен и Мел я твердо решила обсудить с Энтони прошлую ночь. Я понятия не имею, что он об этом думает. Да, я несколько раз срывалась из коридора в школе, когда видела его, но и он не писал и не звонил. Наверняка, он точно так же сбит с толку.
Но, тем не менее, пятнадцать минут назад он прислал мне сообщение и предложил поехать за город на вечеринку. В голове сразу же начинают мелькать образы, как это было, когда я была частью школы, частью большой компании. Жар костров, запах дыма и подгорелой маршмеллоу, громкая музыка и смех. Уолт был прав, это не то же самое, когда приглашал меня на вечеринку ребят из театрального.
Думаю, я готова пойти и увидеть всех, с кем была близка еще год назад.
Энтони несколько секунд молчит, когда я сажусь в его машину. Наверное, нам нужны эти несколько секунд. Хотя бы для того, чтобы разглядеть друг друга. Погода теплая, так что на мне всего лишь тонкая темно-синяя куртка с расстегнутой молнией. Она такая огромная и бесформенная, что под ней почти незаметна серая домашняя толстовка, которую я совсем забыла снять. И заметила я это только сейчас. Хорошо, что успела надеть черные лосины, которые меня заставила купить Мел.
— Как ты? — интересуется Энтони.
Его шапка низко натянута на лоб. Одна рука лежит на руле, вторая — слишком сильно сжимает рычаг коробки передач.
— Нормально, — отвечаю я, все время ерзая.
— Мы можем поговорить о том, что произошло?
Этот вопрос повисает в воздухе салона, как грозовая черная туча. Мы боимся, что-то она вот-вот прольется. И все же, несмотря на то, что я решила, мне страшно, что думает об этом Энтони.
— Да. — Я смотрю на него. — Только давай сделаем это позже, ладно? Сейчас мне предстоит небольшое испытание.
Он понимает, о чем речь. Понимает, и мое сердце наполняется теплом.
— Конечно, Эйв.
Повсюду горят костры. Некоторые в старых бочках, некоторые на земле. Местная полиция сюда не наведывается, поэтому ограничений практически нет. Ближайший жилой участок — это ферма Хиттера. Раньше мистер Хиттер — отец нашего знаменитого Харви-наркоши — прибегал сюда распугивать подростков ружьем, заряженным солью. Но после того, как Хиттер-старший умер от приступа, никто никого не гоняет.
Водонапорная башня, находящаяся рядом, создает некое утешение. Ну, в случае пожара, что маловероятно. Здесь в поле и гореть-то нечему.
Когда мы выходим из машины, все — естественно — смотрят на нас. Но я не опускаю голову, не съеживаюсь, как делала это недавно. Я иду рука об руку с Энтони, который мне рассказывает, как долго и мучительно собирал свой новый/старый телескоп.
Кара первой встречает меня широкой улыбкой. Она обнимает меня и прежде чем отойти, шепчет на ухо:
— Я рада, что ты вернулась.
— Спасибо, Кара.
— Развлекайся. — Она сует мне в руки стакан пива, но я отдаю его Энтони.
Энтони отдает его Робу, который салютирует мне.
После приветствий, многие из которых все еще кажутся неловкими, я отделяюсь от толпы и брожу между машин и кострами. Мне интересно посмотреть на все это со стороны. Похоже, здесь собралась вся школа. Многие танцуют, кто-то ругается, несколько парней залезли на мостик водонапорной башни и что-то кричат, подняв руки. Мостик не кажется крепким, что вызывает опасение. Господи, пусть они не свалятся оттуда.
Затем я стою возле пикапа Роба, удобно опираясь на него плечом. Сам Роб, вместе с Энтони, Бреттом и Кентом играют бейсбольным мячом, пытаясь отбивать его монтировкой. Глядя на это и улыбаясь, я не сразу замечаю, что рядом со мной уже кто-то стоит.
— Привет, — робко улыбнувшись, произносит Розали.
Она, наверное, единственная из всех, кто действительно сделал мне больно. Она была моей лучшей подругой. Настоящей лучшей подругой. Я не отрицаю того, что поступила с ней паршиво в прошлом году. Совесть меня все еще мучает. Но затем она вдруг стала встречаться с Ноэлем, будто втайне от меня. А затем помирилась с Ингрид.
За меня говорил мой эгоизм. Обида, обида, обида…
В итоге я прекратила обо всем этом думать. Ведь чем больше думаешь, тем больше создаешь хаос. И накручиваешь.
— Привет.
Мы молча смотрим на то, как парни дурачатся и смеются. Я чувствую напряжение Роуз. Она хочет поговорить. Думаю, пришло время.
— Ноэль мне все рассказал, — говорю я.
Роуз смотрит на меня несколько молчаливых секунд. Ее светлые волосы заплетены в милую косу. Она почти не изменилась, если учитывать, что я вижу ее в школе каждый день. Но все же мне кажется, она стала в себе уверенней, более открытой.
Она опускает голову, глядя себе под ноги.
— Можно честно? — внезапно произносит она.
Я удивленно приподнимаю брови.
— Конечно.
— Когда твой брат подошел ко мне в школе и предложил эту игру, я согласилась не ради того, чтобы обо мне и Мейсоне не болтали. Я согласилась, чтобы насолить тебе. Ведь я знала, что Ноэль тебе не скажет. Мне тогда казалось, что тебя заденет это. То, что все произошло за твоей спиной.
Откровенность меня больше не пугает. Если честно, ее логика…логична. То есть, нет в этом ничего удивительного.
— Тебе правильно казалось. Меня это задело, — признаюсь я.
— Потом, — продолжает со вздохом Роуз, — Ноэль предложил, чтобы я ему все о тебе рассказывала. Каждый твой шаг в школе. Я на тебя злилась уже не за ту глупую пьяную выходку. А на то, что ты сделала. Можно сказать, я за тобой следила.
Мне даже нечего сказать. У нее слишком много накопилось. В нас всех слишком много чего копилось.
— Да. Я все понимаю, — говорю я.
Мой взгляд на какое-то мгновение приковывается к пылающему костру неподалеку от нас. Толпы искр, взмывающих в небо, когда кто-то из ребят забрасывает в него несколько сухих сучьев, вводят в некий завораживающий транс.
— Я даже не знаю, нужно ли просить у тебя прощения? — очень тихо произносит Роуз.
На ее лице горит непонимание, стыд, растерянность.
Я отрицательно качаю головой.
— Нет, конечно, не нужно. Ты ничего не сделала.
Теперь лицо Роуз совсем убитое. Узнаю ее прежнюю.
— Но мы ведь дружили.
— Мы можем и дальше дружить.
Вот так бывает просто. Иногда. Стоит только поговорить. Не нужно бояться разговоров. Роуз улыбается с сомкнутыми губами. Я улыбаюсь в ответ.
Внезапно мимо нас проносится Ингрид. Она явно сделала это для того, чтобы мы ее увидели.
— Ингрид не такая плохая, какой кажется, — говорит Роуз. — Знаешь, у нее дома стало еще хуже. Я понимаю, что это не причина так себя вести, но ей некуда девать свою агрессию. Мне ее жаль.
— Добрая Рози.
Роуз фыркает, улыбнувшись.
— Не называй меня так.
Я тихо смеюсь.
О Ингрид мне не хочется говорить. Мне хочется спросить про то, что сказал мне Ноэль. О том, что Роуз хотела большего, а не просто притворства. Но я тут же отметаю эту мысль. Наверное, не стоит. Может ей будет это неприятно. Но в любом случае, Роуз больше не выглядит как девушка с разбитым сердцем.
Мы снова продолжаем наблюдать за парнями. Но среди них уже нет Энтони. Я замечаю его, стоящего в похожей позе, что и я, возле машины Бретта, которая находится почти напротив нас. Он смотрит на меня. Между нами пляшут искорки огня, который отражается в его зеленых глазах. Руки Энтони в карманах темно-зеленой куртки, ноги скрещены. Но эта обычная поза волнует мой учащенный пульс.
С ума сойти. Еще вчера я была в его объятьях… Снова.
Наш зрительный контакт не ускользает от внимания Роуз.
— Не могу не спросить, — говорит она, и я отворачиваюсь от Энтони.
— Что?
Роуз улыбается, бросив взгляд на Энтони.
— Вы друзья?
Я ловлю в ее глазах искорку иронии.
— Да.
— Что-то не похоже.
— Но это правда.
Роуз закатывает глаза.
— Ну ладно, я поверю, но учти, что я держу за спиной скрещенные пальцы.
Я смеюсь. Искренне смеюсь. Я так рада с ней помириться.
— Перестань.
— Знаешь, — вдруг посерьезнев, произносит Роуз. — Когда ты вновь начала говорить, в школе о тебе болтали.
— Ну, ясное дело.
— Я не об этом. Болтают обо всех. Сначала тебе приписывали роман с Уолтом, а теперь снова с Энтони.
Трудно отрицать и то, и другое. И меня это раздражает. Я ненавижу треугольники и все в таком роде. Хотя здесь и близко не так. Но все же…
— Уолт признался, что я ему нравлюсь.
Глаза Роуз буквально лезут на лоб. Они ведь тоже дружат. Уолт — один из тех, кто может находиться в совершенно разных слоях школы одновременно.
— Так. — Глаза Роуз снова приобретают нормальную форму. — Вообще-то я не удивлена. А что ты?
Я смотрю на нее, и она все читает по лицу.
— Понятно.
Мы снова молчим.
— Дружить с Энтони трудно, да?