«Да, пригласят-то – пригласят. Только кто же нас теперь отсюда выпустит?!» – с неутешительным выводом засыпала Александра.
Так всегда в жизни и происходит: у кого-то период спада и неприятностей, зато у другого все идет отлично и беспрепятственно вверх.
Карьера Василия Савулиди шла полным ходом. С отличием закончив инженерное училище, из простого рабочего за несколько недолгих лет он дослужился сначала до заместителя главного инженера, а потом стал и главным инженером крупного предприятия, изготовляющего мясные, рыбные и овощные консервы, пользовавшиеся большим спросом не только в самой Грузии, но и во всем Советской Союзе.
Повысив Савулиди в должности, директор завода упорно настаивал на том, чтобы Василий стал членом коммунистической партии, если он, конечно, хочет еще дальше продвигаться по службе.
– Не скрою от вас, я и сам очень бы хотел вступить в партию, вот только я не уверен, примут ли меня?
– А что такое? Откуда такой пессимизм? У тебя что, какие-то проблемы есть? – удивился директор завода. – Может, в твоей биографии есть что-то такое, чего нужно стыдиться? Давай, рассказывай, не стесняйся. Или ты мне не доверяешь, Василий Дмитриевич?
– Да что вы! Конечно, я вам доверяю, как самому себе! – и все же никак не решался рассказывать ему всю правду Савулиди.
– Давай, уже начинай! Подумаем вместе, как решить твои проблемы, если такие имеются! – заверил его директор.
– В общем, речь идет не обо мне, а о моей жене, – и Василий подробно рассказал биографию Александры и ее семьи.
– Да… Я не знал, что твоя Сан Санна из благородных, она всегда ведет себя так скромно и непритязательно! Молодец, значит она умная женщина. Конечно, это не очень приятный факт в твоей биографии, – почесал свою голову с глубокой залысиной директор завода, – но, все же, я думаю, что для Партии более важно именно твое рабоче-крестьянское происхождение. Не так ли, Василий Дмитриевич?
– Хотел бы на это очень надеяться, – пожимая плечами, отвечал главный инженер завода.
– Давай попробуем изменить немного биографию твоей жены, предположим, можем сказать нашему секретарю парторганизации, что твоя жена Александра Юдина не из дворян, а из зажиточных крестьян происходит; отец ее воевал на стороне белогвардейцев, так его туда силой заставили идти, дескать, пригрозили убить всю семью, и это тогда на самом деле так происходило со многими семьями; мать с сестрой эмигрировали, и это тоже понятно: боялись расправы большевиков. Да, еще очень важно подчеркнуть, что они во Франции не живут на широкую ногу, а бедствуют, побираются даже, и дом вы купили здесь, в Батуме, потому что тебе помогли твои родственники из Трапезунда, а не семья Юдиных.
– Да что вы, у моих вообще никогда денег не водилось!
– Это неважно, главное создать правильную легенду. Будем только надеяться, что НКГБ не станет глубоко копать биографию твоей жены. Но ты ее предупреди, чтобы и она, если что, все это подтвердила, и еще лучше будет, если на какое-то время она вовсе прекратит свою переписку с родственниками и, естественно, не вздумала проситься туда поехать.
– Хорошо, я сделаю все, как вы мне советуете, – с тяжелым сердцем согласился со своим начальством Савулиди.
Дома Василий как можно спокойнее попытался все объяснить своей жене. Что это нужно для их благополучия и, особенно, для будущего их детей.
– Любимая моя, прости меня за то, что я причиняю тебе столько страданий. Но ты и меня пойми! Мы живем здесь, в Советском Союзе, и будущее наших детей – тоже здесь. Я ведь карьеру делаю не ради себя, а в основном ради вашего материального благополучия! Наш директор меня очень ценит и уважает, обещал мне, что, когда пойдет на пенсию, будет на свое место рекомендовать именно меня! Знаешь, что это означает для нас? Это еще большая зарплата и привилегии, а если я стану членом партии, то смогу делать параллельно и партийную карьеру, у директора большие связи в горкоме и обкоме партии. Тогда наша семья станет по-настоящему элитой советского общества, так называемой номенклатурой.
Жена терпеливо слушала своего супруга, внимательно посмотрев в его глаза, как бы желая увидеть в них это их светлое будущее, она неожиданно полностью с ним согласилась:
– Ты делаешь все правильно, Василий, и тебе не следует себя ни в чем упрекать! Я так сильно люблю тебя и наших детей, что если бы было нужно мне в моей биографии превратиться в древнегреческую рабыню, я бы это сделала, не задумываясь.
– Ну, в рабыню – это уж слишком! – улыбнулся муж. У нас общество свободных людей! А если серьезно, то для меня очень важно, что ты меня правильно поняла и одобрила! – и он страстно, как в молодости, обнял и поцеловал свою жену.
В судьбе понтийского грека Василия Савулиди шла череда прекрасных событий: рождение детей, повышение по службе и успешное вступление в партию. Через несколько месяцев муж с гордостью принес домой красное удостоверение и показал его своей жене, И, может, поэтому он просто не замечал, как на самом деле страдала его жена, какими грустными и заплаканными часто бывали ее глаза. Только одна лишь мысль, что, скорее всего, она никогда больше не увидит свою сестру и мать, заставляла холодеть ее сердце.
В далекой от Батума Ницце Валентина Юдина не меньше своей старшей дочери переживала всю эту непростую ситуацию. Мать тоже очень опасалась, что больше никогда не сможет обнять свою дорогую Сашеньку и жестко настаивала в своих письмах на том, чтобы дочь с семьей бежали, пока не поздно, из Советского Союза через Турцию к ним во Францию. Практически приказывала, чтобы они подкупили, кого нужно, на границе и сделали это как можно быстрее. Дочь же, в последнем, увы, письме к своей матери (потом переписка их прекратится, ведь она это обещала своему мужу) отвечала, что должна ей признаться, что время, увы, упущено и мужа ей не переубедить. Он не хочет ничего и слышать об отъезде и утверждает, что их будущее здесь, в Советском Союзе. Что им живется совсем не хуже, чем в капиталистической Франции, а, по его мнению, намного лучше. Александра слезно просила маму простить ее и не судить строго. Видно так Богу угодно, чтобы она жила в разлуке со своими близкими.
Но больше всего жену главного инженера Савулиди, воспитанную в истинной православной вере, расстраивало, что живет она со своим мужем невенчанной. А теперь уж и речи не могло идти ни о каком венчании! Василий, естественно тоже воспитанный в православной вере, став членом партии, вынужден был снять свой крестик и прекратить ходить в церковь. Но Александра, несмотря на положение своего мужа, от веры не отступила и продолжала украдкой ходить на службу. И детей своих, Маргошу и Димочку, со своей русской подругой втайне от мужа покрестила. А то как же это без веры?!
«Без веры человек не может жить! Вот и я верю, искренне верю, мои дорогие, крепко прижимая к груди фотографию мамы и Ксюши, успокаивала себя по вечерам Саша, – что мы с вами обязательно вновь встретимся, путь не сейчас, пусть через двадцать, тридцать лет, но я твердо знаю, что встретимся и тогда всегда будем вместе!»
Шло время. Дети, Дмитрий и Марго, подрастали.
Воспитанием их в основном занималась сама Александра, муж ее постоянно пропадал на работе или на партсобраниях. Но, тем не менее, у Василия хватало времени упрекать свою жену, за то, что она дает их детям слишком утонченное воспитание; что, прививая сыну и дочери основы морального поведения в обществе, по его глубокому убеждению, неправильно внушать им, что жизнь – прекрасна и удивительна, а все люди в ней – честны и благородны.
Муж настаивал, что их дети, особенно сын Дмитрий, должны вырасти людьми, готовыми преодолевать всевозможные жизненные трудности, и, что особенно важно, быть способными постоять за себя и своих близких.
– Это твое постоянное сюсюкание: дорогой сыночек, милая моя доченька, пожалуйста, сделайте это и это… Ты как будто постоянно у них чего-то просишь, а ты должна им приказывать, ведь мы их родители и мы их кормим и поим, значит, они должны делать так, как мы им говорим. И ни в коем случае с нами не спорить и не пререкаться.
– Да как же можно приказывать собственным детям! Надо уважать и видеть в них личность, а то и они могут однажды перестать уважать нас! – Александра была уверена в своей правоте и ни в коем случае не думала поменять свое корректное поведение по отношению к своим пусть пока еще совсем маленьким детям. Ведь основы всего закладываются именно в этом нежном возрасте.
– Пусть только попробуют нас не уважать! Я им такого ремня задам, всю жизнь меня помнить будут!
На самом деле Василий души не чаял в Дмитрии и Марго, а это так для видимости вел себя сурово с ними, хотя иногда и немного перегибая палку. Будущее же своего сына он уже тогда решил, когда тому всего-то было шесть лет от роду. Дмитрий пойдет учиться в Батумское Мореходное училище. А там дисциплина военная, строгая и поэтому слишком изнеженное воспитание матери только мешало, по его мнению, для формирования сильного мужского характера юноши. С Марго было полегче, но и тут ее слишком баловала мать, шила ей бесконечные новые платьица, кофточки и все остальное. Даже у моряков после заграничных рейсов втихую покупала детские иностранные вещи. Хотя это и не приветствовалось партией.
– Ты что же хочешь, Василий, чтобы наша дочка бедно и безвкусно одевалась?! Нет, не бывать этому! – не давала хоть тут вмешиваться своему мужу Александра.
Но, все же, Дмитрием старался больше заниматься отец, ради этого даже умудрялся раньше приходить с работы, жертвуя своей карьерой, для того, чтобы больше проводить с мальчиком времени и учить его уму-разуму.
– Не обижайся, Александра Александровна, но лучше воспитанием Дмитрия займусь я. Я отец, и мне виднее, какие навыки прививать с детства мальчику.
– Отлично, я ничего не имею против, – улыбаясь, согласилась Юдина, зная, что все равно Дима все свои секреты и тайны доверял именно ей, а не отцу. Мальчик с самого детства побаивался своего отца, робея перед его отцовским авторитетом, жил всегда с оглядкой на него: одобряет ли его поступки отец или нет. Поэтому Дмитрий и вырастет несамостоятельным и не способным принимать самому решения мужчиной, да, к тому же, характер его, сформированный в основном