Всю эту непростую ситуацию в жизни своего отца периодически подогревала его дочь Вера. Она, с самого начала невзлюбив Маргариту, пыталась образумить своего отца, раскрыть ему глаза на эту провинциалку, целью которой, по ее глубокому убеждению, является не он сам, а московская прописка и его престижное положение в обществе. Верка ужасно ревновала своего родителя к этой молодой и красивой девушке, ведь теперь вся его забота и внимание были направлены исключительно на Марго, а не на родную дочь и внуков, как прежде. Что только за это время не пыталась предпринять Верка, лишь бы отдалить отца от этой «дряни». И придумывала всякие небылицы о ее поведении, мол, ты же не знаешь, отец, чем Марго занимается во время своей работы и после нее? Наверняка у нее есть любовник, и она тайно с ним встречается. А ты уши-то развесил и веришь ей, что она допоздна работает в своем «Интуристе»! В то время, когда Маргарите приходилось задерживаться по вечерам, эта пропаганда Верки очень даже сработала. Отец и вправду стал плохо думать о Марго и подозревать ее во всех смертных греках, но потом, когда все выяснилось, упрекнул дочь в том, что она постоянно настраивает его против его обожаемой Марго. Потерпев неудачу, Вера решила действовать через домработницу Нюру, пыталась заставить ее шпионить за Марго и докладывать ей все в подробностях о жизни «женушки», но пожилая женщина наотрез отказалась «сотрудничать» с Веркой и пригрозила, что все расскажет ее отцу.
– Ну и дура ты, Нюрка, я бы тебе хорошо заплатила! – Верка не могла понять, почему та отказывается ей помогать, кто для нее Марго? Ведь совсем чужая она им!
– Мне не нужны твои деньги, Вера, мне Сергей Павлович хорошо платит, и я не нуждаюсь в твоих подачках! Я всю жизнь работаю в вашей семье и очень дорожу своим местом. Редко встретишь, чтобы так уважительно и по-доброму относились хозяева к своим работникам. Твой отец и твоя мать, царствие ей небесное, – великолепные люди. И в кого ты такая уродилась-то, Верка?
Пришлось дочери успокоиться на некоторое время и ждать естественного развития событий. Но, по правде сказать, Верку больше всего беспокоила не сама Маргарита, а отцовское завещание, хотя он еще был совсем не стар и полон жизненных сил, но здоровье его после полученных фронтовых ранений оставляло желать лучшего. Вера даже мысли не хотела допускать, что этой стерве может достаться шикарная квартира ее родителей. Напрямую заводить разговор на эту деликатную тему, все же, она не осмеливалась, и, поразмышляв на досуге, решила поменять стратегию и тактику. Слушаться во всем своего родителя, не злить его и не раздражать критикой в адрес его ненаглядной Маргариты, а даже похваливать ее и сдружиться с этой батумчанкой, так, для вида. Усыпить, так сказать, отцовскую бдительность.
– Должна признаться тебе, папочка, – как-то раз сказала Верка отцу, – что Маргоша твоя на самом деле неплохая девушка и относится к тебе очень хорошо, внимательно. Жаль, что она пока не влюблена в тебя.
– Я рад, дочь, что ты, наконец-то, поняла, что Маргарита не какая-то авантюристка, а серьезная, порядочная девушка: мужским полом не интересуется, шмотками и развлечениями тоже. Работает и учится в поте лица.
– Понимаю, это опять камень в мой огород, папа! – обиделась Вера: когда же ее прекратят сравнивать с этой гадиной?!
– Не обижайся, доченька, просто мы с мамой очень хотели, чтобы ты получила высшее образование и стала, как она, врачом, а оказалось, что тебе важнее в жизни семья и дети. Так это замечательно! Кстати, когда ты ко мне приведешь своих сорванцов? Я очень по ним соскучился. И давай, больше не будем ссориться. Дружить и поддерживать друг друга в жизни надо! А то, что Маргарита еще не влюблена в меня, так это и понятно – ей время нужно на это. Я тебе, Вера, больше скажу: мне не очень-то и важно, любит она меня или нет, важно, что я ее люблю. Видеть ее каждый день и слышать ее нежный девичий голос уже большое счастье для меня.
– Конечно, папочка, а для меня важно, чтобы ты был счастливым! – «Чего только не приходится выслушивать, лишь бы отец не отказался от меня и оставил мне квартиру», – выдавливая из себя улыбку, думала Верка.
Как никогда раньше, генерал Крамской надеялся на чудо: теперь, когда у Марго появится больше свободного времени, он сможет опять попытаться приблизить ее к себе, а там, смотри, и до любви один шаг?!
Но, увы, надеждам его не суждено было сбыться и в этот раз. Душевное спокойствие его продлилось совсем недолго. То, чего он так сильно боялся, живя все это время с Маргаритой, случилось. Она, наконец, встретила своего героя.
– Как-то всех переводчиков «Интуриста» собрали в кабинете начальства для представления им нового сотрудника.
– Вот, товарищи, прошу любить и жаловать, наш новый сотрудник, Олег Захаров, выпускник МГИМО, будет у нас работать переводчиком с немецкого и английского языков. Почти ваш коллега, Крамская, – обратился к ней директор, помня, что и она переводит с английского.
– Маргарита Васильевна Крамская, но можно просто Марго, – представилась Олегу Марго, застенчиво протягивая ему свою руку.
– Олег Владиславович Захаров, можно просто Алик, – дружелюбно ответил ей новый переводчик.
Высокий, стройный блондин с голубыми глазами сразу влюбил в себя Марго. И это была любовь с первого взгляда.
Глава пятая. Дмитрий
Жизнь в провинциальном, пусть даже таком замечательном и солнечном городе, как Батуми, все же небогата происходящими событиями. Нет того размаха и лоска большого города, в котором все бурлит и меняется с каждым прожитым днем. Люди все те же, их знаешь на протяжении почти всей жизни, сталкиваясь с ними случайно в городе почти каждый день, да к тому же, ничего нового и интересного поведать тебе они не могут. Жизнь их провинциальная проста и обыденна.
Для творческого человека серая рутина каждодневной провинциальной жизни равнозначна самоубийству. А ведь так необходимо подпитываться новыми, яркими впечатлениями для создания своих художественных шедевров. Пейзажи Батуми и его пригородов очень живописны: горные ущелья с бурлящими ледяными ручьями и реками, море такое завораживающе разное, в зависимости от времени года и дня. Казалось бы, нет ничего проще – выйди пораньше на природу, поставь свой мольберт и рисуй себе в удовольствие. Но для по-настоящему одаренного художника все равно этого недостаточно: его не прекращают манить своей новизной и разнообразием другие города и страны.
Дмитрий Савулиди чувствовал в себе огромный творческий потенциал, но ему не хватало профессиональных навыков: необходимо было учиться.
Он умолял своих родителей отпустить его в Москву к Маргарите поступать в художественное училище, но по неизвестной ему причине мать и отец ничего не хотели об этом и слышать.
– Значит Марго можно учиться и жить в столице, а мне остается удел провинциального недоучки? Так, что ли, родители? – злился на семейную несправедливость Дмитрий.
– Нет, сынок, ты все не так понимаешь! Ты, что же, полагаешь, что мы не хотим, чтобы ты учился? Очень хотим, только тут, в Грузии! Пойми, если и ты уедешь, то мы с мамой останемся совсем одни, а ты знаешь, как твоей матери не хватает Марго, как она скучает по ней, ждет с нетерпением каждого ее звонка или письма, а видит ее лишь один раз в год, когда та соизволит приехать из дождливой Москвы понежиться на горячем южном солнце. Пожалей ее, Димка, останься в Батуми! – пытался быть как можно убедительней Василий Савулиди.
– Что же, я не понимаю, я же не монстр какой-нибудь! Я тоже очень люблю вас с мамой, но и вы меня поймите: мне необходимо не только учиться, но и подпитываться как художнику новыми впечатлениями. Вот, например, мой кумир Иван Айвазовский пол-Европы проехал, прежде чем стал знаменитым художником, в Италии учился, затем посетил Голландию, Англию, Германию. А потом уже жил и творил в своей родной Феодосии. Я же вас не прошу меня за границу отправлять, но хоть в Москву отправьте ненадолго, – юноша очень надеялся переубедить своих родителей. Неужели они не понимают, как это для него важно?!
Трудно было отцу и матери найти нужные доводы, для того чтобы отговорить Дмитрия не рваться в Москву, где так прекрасно и интересно, со слов самой Маргариты, проводила время его сестра. Он тоже хотел вращаться в высшем московском обществе. Завести себе столичных друзей, ходить с ними на вернисажи и бесконечно говорить и говорить о живописи и о великих художниках, а приходилось довольствоваться сыночками местной партийной верхушки, которые кроме как о девчонках и о заграничных пластинках не хотели ни о чем и слышать. На самом деле, провинциальные и легко верующие во все, что касается Москвы, Василий и Александра Савулиди настолько впечатлились всеми ужасами, рассказанными и нарочно преувеличенными генералом Крамским о московской богеме, о том, какое там царит падение нравов, распущенность и лицемерие, что все эти, так сказать, «творческие» люди прожигают свой талант и свою жизнь в пьяном угаре, в праздности и безделье и лишь немногие из них по-настоящему работают и творят, что, посовещавшись, однозначно решили сына в столицу не отпускать.
– Разве такую судьбу вы желаете своим детям, – задавал им риторический вопрос Крамской, закончив свой душераздирающий рассказ.
– Нет, что вы, Сергей Павлович, пусть лучше Маргоша станет хорошим педагогом или переводчицей, чем ее незаметно и бесповоротно засосет это страшное «болото»! – полностью согласилась с ним Александра Юдина, слепо веря каждому его слову. Генерал Крамской серьезный человек и никогда не пожелает ничего плохого ее дочери и сыну. Тогда с Маргаритой у них совместными усилиями это получилось, правда, после того, как девушка немного странным образом провалила вступительные экзамены во ВГИК. Видите ли, ей не хватило, со слов приемной комиссии, в чтении стихов выразительности и убедительности в разыгрываемом ею небольшом отрывке из пьесы Чехова.
Теперь предстояло переубедить почти в том же самом и Дмитрия.