– А что именно вас связывало с моим дедом? – Марго, осторожно и стыдливо оглядываясь на присутствие кого-то невидимого, еще немного порылась среди писем. Может, это? – и она открыла письмо графа Заславского, присланное своей жене с фронта.
«Дорогая, любимая моя Аннушка!
У меня все хорошо, наша армия, во главе которой стоит очень уважаемый и почитаемый нами генерал Антон Иванович Деникин, продвигается уверенно вперед. Все необходимое у нас есть: питание, обмундирование, медикаменты. Ты можешь не волноваться за меня, к тому же, мы планируем очень скоро занять наш родной Курск, так что, даст Бог, смогу вновь крепко обнять тебя, моя ненаглядная женушка! Скучаю по тебе, сил нет! К счастью, я здесь не один, а с моим дорогим другом Александром Ивановичем Юдиным, его недавно перевели в наш батальон.
Хотел поинтересоваться у тебя, не ездила ли ты, ангел мой, проведать Валентину Сергеевну и ее замечательных дочек, Сашеньку и Ксюшу, в их поместье? Если нет, то, будь добра, поезжай, а то Александр Иванович очень волнуется за них…»
Не дочитав его до конца, письмо само выпало из рук Маргариты.
Поместье?! Значит, дед с бабушкой имели свое поместье в Курской губернии?
Марго не знала, радоваться ей или огорчаться. Эта потрясающая новость все равно никак не может изменить ее настоящее: ну, знает она теперь, что они из дворян, дальше-то что? Конечно, приятно ощущать себя не такой, как все: белая кость, голубая кровь, но при нынешнем строе это вовсе не привилегия, а, наоборот, большой недостаток.
– Какая страшная ирония судьбы! – Маргарита аккуратно раскладывала все письма по местам, точно в том порядке, как они там и лежали. – Кто знает, может именно генерал Крамской, всегда так гордившийся, что в гражданскую, будучи еще старшим лейтенантом, собственноручно поубивал многих белогвардейских офицеров, смертельно ранил моего деда или убил графа Заславского? Если бы он только знал, что я и моя семья из ненавистной ему белогвардейской контры, то никогда бы не помог мне устроиться в Москве! – предположила Марго, задвигая ящик комода.
Марго не знала, что Крамскому чисто случайно стало известно о ее происхождении.
Сейчас, когда она ушла от него навсегда, обрекая его на полное одиночество, он стал по-настоящему ненавидеть ее. Но не из-за ее происхождения, а за те впустую прожитые с ней годы, за несбывшиеся надежды на взаимную любовь.
– Чертова дворянка, ушла от меня с высоко поднятой головой, не побоявшись житейских трудностей!
Крамскому до боли в сердце не хватало Маргариты, он тосковал по ней и никак не мог свыкнуться, что ее нет больше рядом. Прошло всего каких-то пару недель, и он стал очень сожалеть, что так резко с ней обошелся.
– Какой я идиот, что выгнал ее! – казнил себя Крамской. – Мне невыносима сама мысль, что Марго ждет ребенка от Захарова! Но, все же, я должен был сдержаться и не выгонять беременную женщину из дома. Не по-мужски это, не благородно! К тому же, мы в ответе, за тех, кого приручили. Теперь же я готов все отдать, лишь бы вернуть Маргариту!
Сергей Павлович много раз пытался поговорить с Марго по телефону, но, едва услышав его голос, она сразу же бросала трубку. Тогда, забыв про свое мужское самолюбие, он пошел к ней домой. Немного подвыпивший генерал долго трезвонил в дверь ее квартиры, но она так ему и не открыла. Тогда он сел на корточки перед дверью и начал скулить, как брошенная и никому не нужная собачонка.
– Умоляю тебя, прости меня, Марго, я погорячился! Это я, Герой Советского Союза генерал-майор Крамской умоляю тебя об этом, стоя здесь на коленях на сыром полу твоей лестничной клетки! Клянусь тебе, Марго, я буду любить этого ребенка, как своего родного, и никогда ничем тебя не попрекну! Только вернись ко мне поскорее! Жизнь без тебя тускла и никчемна!
Выслушав плачевный монолог Крамского, Марго так и не открыла ему дверь, никак не предполагая, что он способен так унижаться. «Нет пути в прошлое… Нет! Никогда к тебе не вернусь, Крамской! И ребенок этот будет только мой!»
– Хватит, Сергей Павлович, не надо так унижаться! – Маргарита так и говорила с ним через закрытую входную дверь. – Вы не должны себя так вести даже передо мной! Забудьте про меня, Крамской, и начните все сначала!
– Как ты сказала? Сначала?! Это ты в твоем возрасте можешь начать все сначала, а мне уже поздно, да и нужно ли?! – генерал окончательно понял, что она не поменяет своего решения, не простит и никогда больше не вернется к нему.
– Прощай, моя ненаглядная Марго, и помни, что я безумно любил тебя, будь счастлива! – совсем тихо произнес он и стал почему-то шаркающими, почти старческими шагами спускаться по лестнице вниз.
Вернувшись домой, он позвонил своей дочери Вере и попросил ее переехать с детьми на какое-то время к нему на квартиру.
«Дождались, наконец, когда эта провинциальная шлюшка отстала от моего отца!» – собирая детей к дедушке, порадовалась Верка. Раз отец сам позвал ее к себе, значит, с Марго они расстались навсегда.
Затем генерал вызвал из гаража водителя с машиной: «Хочу съездить на пару дней на дачу, давно там не был, подышать свежим лесным воздухом», – как он это объяснил домработнице Нюре.
Сергей Павлович очень любил это место в ближнем Подмосковье: вековые сосны, река и лес рядом. Там всегда так хорошо отдыхалось душой. С удовольствием пройдясь по заснеженным аллеям, глубоко вдыхая морозный воздух, он еще раз полюбовался богатой подмосковной природой, зашел к себе в дом, затопил камин и, опрокинув залпом стакан любимого армянского коньяка, поднялся к себе в кабинет. Решительно вынув из сейфа свой табельный пистолет, Крамской посмотрел на фотографию своей первой жены и, сказав: «Встречай меня, дорогая Марианна!» – выстрелил себе в висок.
После себя генерал-майор Сергей Павлович Крамской оставил светлую память доблестного защитника Родины, завещание, составленное на имя своей дочери и предсмертную записку, в которой велел никого не винить в своей смерти. Он так и не покаялся перед смертью своей любимой Марго в той подлости, совершенной по отношению к ней. Пожелав остаться в ее памяти все тем же благородным, самоотверженным рыцарем, готовым ради ее любви на все в этой жизни.
Печальная новость о самоубийстве Крамского быстро распространилась по всей Москве. Что только не болтали бесчувственные языки по этому поводу: мол, застрелился бедняга генерал из-за несчастной любви, ведь жена, Маргарита, бросила его и уехала за границу с молодым любовником. Другие, поумнее, предполагали, что Крамской решил покончить с собой, потому что был смертельно болен и не хотел стать обузой для своей молодой супруги.
Дочь Крамского, Верка, прилюдно обвиняла Маргариту в смерти своего отца. И, к сожалению, в этом была своя доля истины. Ненавидящая батумчанку Вера Крамская, не удержавшись от горя, во время похорон прямо там, на кладбище, кричала не своим голосом, что Маргарита – убийца. Что это она хладнокровно довела ее отца до самоубийства!
В ответ ей Марго только печально покачала головой и покорно пошла прочь. Если бы она могла предположить, что Крамской на такое решится, вернулась бы она к нему?! Скорее всего, да: пожертвовала бы своим счастьем, но не смогла бы погубить его.
«Какой ужас, Сергей Павлович, зачем же вы это сделали? Неужели на самом деле так любили меня? – Марго и сама была влюблена, но чтобы покончить жизнь самоубийством ради, например, того же Алика, – нет, это уже слишком! – Все же вы меня перехитрили, генерал Крамской, я так и осталась формально вашей женой, вернее, уже вдовой!»
Но с трагической смертью Героя Советского Союза генерала Крамского не все обстояло так просто. На первый взгляд, это было чистое самоубийство и не более того. Неожиданно для всех всплыли новые обстоятельства.
Представители московского уголовного розыска остановившиеся поначалу на версии самоубийства, решили еще раз пригласить на дачу дочь генерала, Веру, чтобы та внимательно осмотрела дом, может, что-то и пропало из него.
– Мы очень сочувствуем вашему горю, Вера Сергеевна, но, все же, просим вас, посмотрите, пожалуйста, повнимательней, может что-то исчезло из ваших вещей в доме? – настойчиво попросил женщину следователь МУРа Стальной.
Вера прошлась по отцовской даче, окинув комнаты слегка помутневшим взглядом от большого количества принятых успокоительных: в доме сохранился такой же безупречный порядок, как и при ее отце, даже ни один стул не сдвинут с места.
– Здесь, на первом этаже, мне кажется, все на своем месте: картины, вазы, хрусталь, – подтвердила Вера. – Пойдемте наверх, обычно отец хранил некоторые свои ценности в ящиках своего письменного стола и, конечно, в своем сейфе.
Все поднялись за ней на второй этаж. Дочь генерала резким движением отодвинула одну из висящих на стене картин, за которой надежно прятался домашний сейф. Женщина ахнула, увидев, что сейф взломан и пуст.
– Вера Сергеевна, я вас прошу, успокойтесь! Что было в сейфе? – следователь и криминалист попросили всех присутствующих ни к чему не прикасаться.
– Драгоценности мамы, немного совсем: несколько колец, браслеты и одно ожерелье. Все то, что отец успел подарить ей при жизни: моя мама совсем молодой погибла на фронте во время войны. Меня отец один воспитывал.
– Понимаю. Сочувствую вам… – следователь с редкой фамилией Стальной внимательно осматривал место происшествия. – А какова, по вашему мнению, стоимость этих украшений? И сможете ли вы нам их нарисовать или подробно описать? – Их стоимость мне трудно назвать, они для меня дороги как память о маме, – печально ответила Вера Крамская, вспомнив о родительнице. – Описать их подробно я вам, конечно, смогу. Нарисовать – нет. Не имею таких способностей.
– Хорошо, Вера Сергеевна, тогда я попросил бы вас проехать с нами на Петровку, нужно запротоколировать ваши показания. Извините, что вынуждены вас еще ненадолго задержать.
На Петровке следователь напрямую спросил у Веры Крамской, подозревает ли она кого-нибудь в убийстве ее отца. Новой версией в расследовании смерти генер