ала Крамского стало именно убийство с целью ограбления. Хотя наличие предсмертной записки, все же, не исключало и версию о самоубийстве.
Не раздумывая, Верка назвала имя жены своего покойного отца: Маргарита Савулиди-Крамская.
– Это мерзавка Марго убила моего отца, украв драгоценности моей мамы! – Верку всю трясло от ненависти к своей так называемой мачехе. – Найдите и накажите ее, товарищ Стальной! Пусть гниет, стерва, остаток своих дней в тюряге!
– Найти-то ее несложно. Маргарита Васильевна ни от кого не прячется и продолжает исправно ходить на работу в «Интурист», а доказать ее причастность или даже виновность в этом преступлении будет непросто, – следователь пододвинул к себе поближе личное дело Марго Савулиди. Молодая, слишком молодая жена генерала Крамского была дочерью второго секретаря батумского горкома партии Василия Дмитриевича Савулиди и Александры Александровны Юдиной. К делу прилагались отличные характеристики с места работы родителей Маргариты, да и сама она, комсомолка и отличница, не очень подходила на роль хладнокровной убийцы. Единственным пятном на чистой биографии всей этой семьи, была причастность их сына Дмитрия к контрабанде картин за границу. Но и тут, ознакомившись с этим уголовным делом, следователь Стальной понял, что молодой человек проходил по делу не как основной инициатор и исполнитель преступления, а как невольный соучастник, которого бандиты использовали «вслепую».
– А как вы думаете, уважаемая Вера Сергеевна, каким мог бы быть мотив этого убийства у Марго Савулиди?
– Вы еще спрашиваете ее мотив, товарищ следователь?! Так, отец ее буквально за несколько недель до этого выгнал из дому, узнав, что она ждет ребенка от своего любовничка Захарова, который «поматросил» ее, да и бросил. Маргарита, расчетливая и бездушная тварь, решила отомстить моему отцу. Будь она проклята, эта батумчанка! Вы же ее посадите, гражданин начальник?
– Если вина Маргариты Васильевны Крамской будет полностью доказана, то, конечно, посадим. Вы не волнуйтесь так, Вера Сергеевна. Мы обязательно во всем хорошо разберемся. Дело вашего отца на контроле на самом ВЕРХУ, поэтому и в моих интересах во всем как можно быстрее разобраться. Я вас больше не задерживаю, вы можете идти домой, Вера Сергеевна, – и следователь Стальной протянул ей подписанный им пропуск.
Как только от него ушла Вера Крамская, старший следователь МУРа, Борис Анатольевич Стальной, закрыл изнутри дверь своего кабинета. Ему необходимо было в тишине самому поразмышлять над всем услышанным и увиденным за день.
Он разложил перед собой фотографии Марго Савулиди, генерала Крамского, Веры Крамской и даже Олега Захарова.
«Интересный любовный треугольник получается. Как говорится, „он любил ее, а она любила другого“, – старший следователь взял в руки фотографию Марго и пристально смотрел на ее красивое, молодое лицо. – Как показывает мой профессиональный опыт, внешность может быть и обманчивой, но не до такой же степени?! У этой гречанки лицо ангела во плоти. Неужели банальная месть? Жестоко и хладнокровно застрелила своего мужа-генерала и представила все это как самоубийство? А как же предсмертная записка Крамского? Что, заставила ее писать под дулом пистолета? А сейф как открыла? – Стальной считался одним из самых лучших аналитиков МУРа и любил сначала проанализировать преступление сам, а потом уже поделиться своими предположениями с коллегами по отделу. – Как раз с сейфом все просто: за столько лет совместной жизни Маргарита могла знать код сейфа и что именно там генерал хранил свое табельное оружие. Все сходится. Да не совсем, не стыковочка, все же, есть одна. Если предположить, что Савулиди такая бесчувственная, меркантильная особа и рассчитала, что после смерти ее супруга все его имущество перейдет только к ней, то тогда почему не догадалась, что генерал вполне мог составить завещание не в ее пользу, как это на самом деле и произошло? Или, наоборот, знала, что ничего ей не достанется, тогда и решила напоследок хотя бы драгоценностями поживиться? Нет, что-то мне подсказывает, что грабеж тут явно лишний! А уж показания дочери генерала, Веры, вообще к делу не пришьешь – чистые эмоции и никакой доказательной базы. Ну, невзлюбили две женщины друг друга, что поделаешь, бывает».
Борис Анатольевич посмотрел на свои часы: до конца рабочего дня оставалось пара часов, самое время навестить Крамскую в «Интуристе».
Войдя в кабинет уже не капитана, а майора КГБ Смирнова, старший следователь МУРа попросил представителя довлеющей над ними государственной структуры при предоставлении информации о гражданке Крамской М. В быть как можно объективнее. Ведь от этого зависела дальнейшая судьба самой гражданки. Стальной не зря взял сразу быка за рога: он был в курсе той неприятной в прошлом для тогда еще капитана Смирнова истории, связанной с генеральской женой. Вполне возможно, что и на этот раз Смирнов может не удержаться и опять попытаться отомстить молодой женщине, преувеличив что-нибудь в ее биографии. А старший следователь МУРа не выносил, когда кто-то позволял себе мешать личное со служебным.
Разговор о Маргарите Крамской занял у майора Смирнова ровно несколько минут: а что можно рассказать про такую молодую женщину: на работу сюда, в «Интурист», ее, конечно, сам генерал Крамской пристроил. Языки иностранные Марго Крамская знает просто великолепно, правда, так и непонятно, откуда. Может, у них там, в Батуми, какая-то особенная школа имеется? Уже здесь, в Москве, она поступила на заочное отделение в МГПИ.
– На работу сотрудник Крамская всегда приходила вовремя, не опаздывала, работала хорошо, если необходимо было задержаться после работы – не отказывала; надо сказать, у нее очень развито чувство долга, – после той старой истории майор Смирнов недолюбливал Крамскую, но предположение, что она могла убить своего мужа, да еще и ради наживы, казалось ему более чем неправдоподобным. В любом случае все это расследование МУРа могло негативно сказаться на репутации подконтрольной ему организации.
«Будем надеяться, что Крамская невиновна, а не то мне недолго ходить в майорах, мне начальство за такой кадр голову снесет!»
– Ну что еще вам рассказать про Крамскую? А… да… служебный роман она закрутила с нашим сотрудником, молодым дипломатом Олегом Владиславовичем Захаровым, но непродолжительный. Влюбилась девчонка: это же не возбраняется. При муже-старике понять-то ее можно. Хи-хи!
«Значит, майор не знает, что брак у Марго был фиктивный с генералом. Это даже к лучшему», – заключил старший следователь Стальной, поблагодарив Смирнова за такой непредвзятый рассказ о его сотруднице.
– Хорошо, в таком случае, я бы хотел поговорить с самой Маргаритой Васильевной, – попросил Борис Анатольевич.
– Да, конечно, я сейчас ее вызову.
– Только прошу вас, оставьте нас на несколько минут одних.
– Без проблем, товарищ старший следователь МУРа.
Маргарита узнала из газет, что самоубийство ее мужа теперь рассматривают как вероятное убийство с целью ограбления (якобы неизвестные злоумышленники проникли на дачу генерала, ограбили и убили его), но никак не могла предположить, что именно она станет одной из основных подозреваемых.
– Вы что, меня в чем-то подозреваете, товарищ следователь?? По-вашему, это я жестоко убила и ограбила своего мужа? – возмутилась Марго, поняв, что следователь клонит именно в эту сторону.
– Давайте поступим следующим образом, Маргарита Васильевна, я вас вызову официально повесткой к нам, на Петровку, а пока обещайте мне никуда не уезжать из Москвы. Вы меня, надеюсь, хорошо поняли?!
«Господи, какой кошмар! Мало мне, что я осталась одна, беременная, без любимого человека, теперь еще подозревают в смерти Сергея Павловича! – Марго уже завтра должна была идти на допрос на Петровку. – Неужели не ясно, что я здесь совершенно не при чем и зачем мне драгоценности его первой жены, Марианны?» – Маргарита вообще не питала никакой страсти ни к золоту, ни к бриллиантам. И все, что ей так щедро дарил Крамской за время их совместной жизни, уходя, оставила у него дома на Горького. Свидетелем этому была домработница Нюра, которая охотно все это подтвердила, слезно уверяя следователя Стального, что Маргоша никак не может быть убийцей: она не алчная и очень добрая девушка, мухи в своей жизни не обидела.
Допрос Маргариты Крамской был долгим и тяжелым для обеих сторон. Не располагая на тот момент прямыми доказательствами вины жены генерала: не было найдено ни ее отпечатков пальцев на месте преступления, ни свидетелей того, что Марго в тот вечер находилась на даче своего мужа, ни серьезного мотива для совершения такого жестокого убийства – старший следователь Стальной изо всех сил старался выбить из подозреваемой чистосердечное признание; подловить на ее же противоречиях показаниях, повернув их в нужную следствию сторону и, таким образом, подвести к признанию собственной виновности. Профессиональный опыт более чем подсказывал Борису Анатольевичу, что сидящая перед ним на стуле такая несчастная, зареванная и явно безобидная барышня не совсем подходила под разряд беспощадных хладнокровных убийц, но, увы, у Стального поджимали сроки: высокое начальство настаивало на быстром и эффективном раскрытии этого дерзкого преступления.
– Товарищ следователь, поймите, ну зачем бы я стала убивать Сергея Павловича ради его наследства? Да, я признаю тот факт, что за некоторое время до этого трагического события он меня выгнал из своей квартиры, но я же не на улице оказалась! Вы, наверное, знаете, что у меня есть моя собственная квартира на Патриарших прудах, доставшаяся мне после смерти Анны Петровны Заславской, причем, ничем не хуже, чем генеральская. И драгоценности меня никогда не интересовали, я все подаренное моим мужем оставила у него дома, вам же это подтвердила домработница Нюра, не так ли? – Марго очень нервничала во время допроса, надеясь, что следователь поверит во все, что она ему говорит. Неужели он уверен, что это она убила своего мужа? Но какие у него на это основания и доказательства?!