«Прости меня, если сможешь, Сережа!» – в первый раз назвала его просто по имени Маргарита.
Теперь начинался совсем новый виток в ее женской судьбе, ей предстояло стать матерью и, скорее всего, матерью-одиночкой. Но это нисколько Марго не пугало. Сейчас для себя она считала самым главным думать только о своем здоровье и о ребенке. Но, все же, надо найти способ и сообщить о ребенке Алику.
Марго собралась с духом и отправилась в отдел кадров министерства иностранных дел. Там она назвалась невестой Олега Владиславовича Захарова, протянув письмо для него. Ей любезно пообещали непременно передать конверт адресату.
Как же хотелось Марго в тот момент отомстить за себя, поставив всех в известность, что их сотрудник, подающий большие надежды молодой советский дипломат, на самом деле непорядочный и лживый человек, соблазнивший, а затем и бросивший на произвол судьбы молодую беременную женщину. Расскажи она все это в отделе кадров МИДа, карьера Алика была бы сразу подпорчена. Но Марго, все же, сдержалась, подождет пока, всегда успеет это сделать, а вдруг Алик прочтет ее письмо, узнает, что у них будет ребенок, одумается и женится на ней?!
Письмо до адресата не дошло, его перехватил отец Захарова и, прочтя, разорвал на мелкие кусочки. «Только этой лимитчицы в нашей семье не хватало! Что только не выдумают эти провинциалки, лишь бы прибрать к рукам приличного московского жениха!»
К тому времени родители Захарова уже подыскали Алику подходящую невесту – Юличку – дочь заместителя министра внешней торговли СССР, и она уже оформляла документы на выезд к нему в Лондон.
Марго долго ждала ответа из Англии, каждый день заглядывая в свой почтовый ящик.
– Бесполезно, он мне никогда не ответит! Ну, и Бог с ним, без него проживу! – решила безжалостно расстаться с прошлым гордая Марго.
Мать переехала к ней в Москву, когда Маргарите оставался всего месяц до родов.
– И ты, Маргоша, все это время мне ничего не рассказывала о своей беременности? Как же тебе не стыдно! Я ведь твой единственный родной человек! Или ты боялась, доченька, что я буду осуждать тебя?! – Александра Юдина так растерялась от неожиданности, когда дверь квартиры ей открыла Марго с огромным животом, что из рук ее невольно выпала дамская сумочка.
– А ты, мама, разве все эти годы ничего от меня не скрывала? – сразу выдвинула свои контробвинения дочь.
– Ты о чем это, Марго?? – совсем растерялась мать.
И Маргарита рассказала ей, что нашла и прочла письма из комода Анна Петровны, из которых поняла, кем на самом деле были ее дедушка и бабушка.
– Раз ты сама уже все знаешь, то мне остается совсем немного добавить. А вообще-то, читать чужие письма нехорошо, разве воспитанные девочки так поступают?!
– Ну, мам, я же сказала, что это у меня как-то случайно получилось! Прости меня, пожалуйста! – Марго виновато смотрела на мать.
– Я тебя, конечно же, прощаю, только больше так не делай! Ты же понимаешь, что не должна была открывать комод с личными вещами Анны Петровны. Ей наверняка бы это не понравилось. Ну, да ладно. Что произошло, то произошло. Светлая память Аннушке Петровне, хорошим и добрым человеком она была! Я ее с самого моего детства хорошо помню. Она нам с сестрой самые лучшие подарки на день рождения и на Рождество приносила. Очень нас любила и к тебе тоже относилась по-особенному. Наверное, ты это сразу же заметила.
– Да, я это сразу же заметила, только все это время не могла понять причину. Найденные мною случайно письма все разъяснили. Почему же ты, мама, нам с Димкой никогда даже не пыталась намекнуть на наше настоящее происхождение? Ты что, так боялась, что все это узнают? Мне очень жаль, что мой брат так и умер, ничего не узнав про своих дедушку и бабушку!
– Конечно, Маргоша, я боялась сказать правду. За карьеру вашего отца очень боялась, ведь я его любила и не хотела, чтобы он пострадал из-за меня. Он тогда вовремя придумал весь этот миф про зажиточных крестьян. Ты не представляешь Марго, какое раньше при Сталине страшное время было! За одно неправильно сказанное слово могли посадить в тюрьму или сослать, а уж за такую биографию… и вообще говорить нечего. Мой Василий был мудрым и умным человеком, он все правильно сделал. И я ни о чем не жалею: моя жизнь удалась, и я была очень счастлива с вашим отцом. Хотя лишь об одном немного сожалею, что своих родных давно не видела, скучаю по ним очень, – мать, разволновавшись, сделала вынужденную паузу в своем рассказе, перевела дыхание и продолжила. – К сожалению, бабушки твоей, Валентины Сергеевны, больше нет в живых, даже на похороны ее я не смогла поехать, ведь обещание я дала твоему отцу, что ради благополучия всей нашей семьи не стану проситься во Францию. И слово я свое тогда сдержала. Хочешь, я расскажу тебе про нашу семью Юдиных.
– Ты меня еще спрашиваешь! Мне просто не терпится все подробно узнать! – «Как здорово, значит и в моем ребеночке будет маленькая частичка голубой крови», – Марго восхищенными глазами смотрела на мать.
Александра Юдина начала свой рассказ со своего детства в их фамильной усадьбе под Курском, сама того не ожидая, как еще живы были в ее памяти некоторые события того времени. Маргарита узнала, что, оказывается, ее дед, Александр Иванович Юдин, был не только помещиком, но и местным промышленником, работал всегда много и честно, при возможности старался понапрасну не обижать своих крестьян и рабочих. За что они ему были искренне благодарны и очень уважали его. Революцию, как многие из его сословия, не принял. Новую власть всей душой ненавидел, и когда началась гражданская война, то он и его близкий друг, граф Заславский, сочли своим долгом идти сражаться против большевиков, записавшись в армию Антона Ивановича Деникина.
– Перед тем, как опять отправиться на фронт, мой папа приказал маме и нам с сестрой уезжать в одно из самых надежных на тот период мест – в Батум (теперь Батуми). Там я встретила твоего отца, понтийского грека Вазилиса Савулиди, и без памяти в него влюбилась, да так, что отказалась уезжать с мамой и сестрой во Францию.
– Теперь мне все ясно, в кого я такая смелая и отчаянная! В тебя, мамочка! – История любви ее родителей казалась Маргарите почти нереальной, больше похожей на сюжет из кинофильма. Она, богатая и знатная, бросает все ради любви к красивому, бедному юноше.
– Да уж… отчаянная… – задумчиво произнесла мама. – Только дело в том, что я тогда еще свято верила, что мы с Василием поедем к моим в Ниццу. Не получилось! Поверь, мне было очень тяжело жить в разлуке с моей семьей. Я разрывалась между своими близкими и мужем и, в конце концов, все же, выбрала Василия.
– Ты потом об этом горько пожалела, мамочка?
– Нет, что ты, доченька! Отец твой был замечательным человеком, очень любил меня и вас с Димкой тоже, все делал для нашего благополучия. Поэтому прошу тебя, Марго, никогда не смей думать плохо и осуждать твоего отца. Да, он так и не позволил мне уехать из Советского Союза, но я же знала с самого начала, за кого я выхожу замуж, что после того, как Василий стал убежденным коммунистом, он никогда не изменит своей Родине! Но теперь, доченька, все будет по-другому, – с каким-то облегчением произнесла последние слова мать.
– Ты не первый раз мне говоришь эту странную фразу, мама! Давай, говори мне, в чем, собственно, дело?
– Маргоша, я решила эмигрировать к своим во Францию, я уже несколько раз подавала прошение об отъезде. До сих пор положительного ответа не получила. Но, все же, я не теряю надежды, потому что ходят упорные слухи, что скоро Брежнев разрешит определенной категории лиц уезжать из Союза. Как я уже тебе говорила, твоей бабушки, Валентины Сергеевны, и твоего дедушки, Александра Ивановича, уже нет в живых, но живы моя сестра Ксения с ее мужем и детьми и единокровный наш брат Александр. Я очень хочу остаток моей жизни провести с ними, ты меня понимаешь, Марго? Ты поедешь со мной, доченька? – с надеждою в голосе спросила Александра Юдина.
– Конечно, мамочка, даже не сомневайся в этом! – Марго на Родине тоже ничего не держало: папы и брата уже не было в живых, Крамского – тоже, а про существование Алика ей как можно быстрее надо забыть – что попусту рвать себе сердце?!
– К тому же, я хорошо помню, что обещала папе никогда тебя не оставлять одну!
– Я очень рада доченька, что ты меня поняла. Спасибо тебе за это! Пойду, перекушу чего-нибудь на кухне. Проголодалась я что-то с дороги.
– Иди, конечно, мамочка, я там борщ и пельмени к твоему приезду сварила.
Воодушевленная новыми перспективами в своей жизни Маргарита, аккуратно придерживая свой животик, села поближе к телевизору. Включив первый канал, она увидела на экране телевизора свой родной Батуми.
– Мама, мама иди скорей, тут что-то важное говорят о Батуми! – позвала ее Марго, увеличив звук телевизора.
– Старые дома в центре нашего города по новому плану городской застройки подлежат сносу, а на их месте будут воздвигнуты современные многоэтажные жилые комплексы, – сообщал журналист местного телевизионного канала. – Один из таких старых частных домов на улице Московской снесли буквально вчера, и каково было удивление рабочих, когда они совершенно случайно под руинами разрушенного дома наткнулись на небольшой железный ящик, полный старинных драгоценностей. Вот они, полюбуйтесь на них. Тут целый клад!
– Мама, это что? Твои драгоценности?? – вскрикнула Марго, чуть не свалившись от такой новости с дивана.
Юдина вышла из кухни, на ходу дожевывая приготовленные дочерью пельмени, и, бросив беглый взгляд на голубой экран телевизора, совершенно безразлично подтвердила:
– Да, это мои, вернее, твоей бабушки драгоценности, она мне их перед отъездом во Францию оставила. Некоторые из них мы продали с Василием, первое время денег на жизнь не хватало, а потом, когда он стал хорошо зарабатывать, я их больше и не трогала, решила тебе в приданое оставить. Потом, в этой суете с продажей дома и мансарды Дмитрия, я и вовсе про них позабыла. Не жалей о них, Марго, пусть они принесут кому-то счастье. У нас во Франции достаточно средств, чтобы безбедно прожить тебе и даже твоим внукам.