Людям нравятся такие истории.
Если вы начнете следовать практике Диогена, на вас посмотрят как на слабую особь, отказавшуюся добывать себе пропитание. Но если, поправляя хороший костюм, вы скажете, что завидуете жизни аскетов, люди одобрительно покачают головами.
Диоген жил не в бочке – это ошибка переводчика. Он занимал большой глиняный пифос. В таких сосудах, закопанных в землю, хранили зерно, вино, масло и хоронили мертвых. Поэтому мы вполне можем сказать, что Диоген спал в гробу.
Он поставил себя вне общества не по своей воле. Его отец проворовался, и в результате нищий, волевой и амбициозный Диоген вынужден был выживать на чужбине. До тюрьмы его родитель был богат, а значит, Диоген успел посмотреть на мир сверху. Он прекрасно понимал, что движет людьми. Если бы философ никогда не был обеспечен, он не предлагал бы себя на невольничьем рынке как господина. У него просто не было бы жизненного опыта, позволявшего такую прыть.
Возможно, ощутив переменчивость судьбы, Диоген действительно решил довольствоваться малым – благо тёплый климат позволял. Представьте, каково заработать на чужбине без стартового капитала? Платили бы люди за его лекции? Конкуренция была высока. Даже Платон вещал бесплатно, осуждая софистов, натаскивавших афинян выступать в судах за денюжку. Мог ли Диоген обучать прикладному красноречию? Вряд ли – слишком независим он для этого был. Известно, что после невольничьего рынка философ стал рабом-воспитателем, забавлявшим владельца своими остротами, а воспитанники заступались за него перед своими родителями. По свидетельству Диогена Лаэртского, у этого хозяина он и умер. Ученики-философы хотели выкупить учителя, но Диоген им запретил. Он наконец-то обрел кров, его знания были нужны, а социальный статус ясен и защищен. Возвращаться в пифос не было нужды[20].
Платон мог себе позволить строить элегантные смысловые конструкты, лёжа в собственном саду среди красивых подростков. Он был богатым наследником. А Диоген был достаточно приземленным человеком, который смеялся над интеллектуализацией очевидного, ханжеством и несознательной жизнью большинства.
Однажды Диоген вещал, но его никто не слушал. Тогда он заверещал по-птичьи и вокруг собралась толпа. Так бездомный философ стал художником-перформером. Олег Кулик ползал на коленях перед буржуа три раза, и ему хватило на безбедную жизнь. Диоген исполнял свои номера до старости – каждый раз, когда у его представлений находились зрители. По всей видимости, он черпал энергию из их внимания.
Среди бела дня философ бродил с фонарем в руках, объясняя: «Ищу человека». Однажды он голый стоял под дождем, а окружающие жалели его; случившийся при этом Платон сказал им: «Если хотите пожалеть его, отойдите в сторону», имея в виду тщеславие.
/…/
Рукоблудствуя на глазах у всех, Диоген приговаривал: «Вот кабы и голод можно было унять, потирая живот![21]»
Философ не просил: «Подайте», а требовал милостыню: «Верните мне моё». Однажды он закричал: «Эй, люди!» Но когда сбежался народ, напустился на него с палкой, приговаривая: «Я звал людей, а не мерзавцев». Смог бы Александр Великий, начавший наперекор традициям брить лицо, чтобы все видели его красоту, стать настолько асоциальным?
Еще из Диогена Лаэртского:
«Его сердило, что люди при жертвоприношении молят богов о здоровье, а на пиру после жертвоприношения объедаются во вред здоровью».
Однажды, увидев, как храмоохранители вели в тюрьму человека, укравшего из храмовой казны какую-то чашу, Диоген сказал: «Вот большие воры ведут мелкого».
Ему сказали: «Тебя многие поднимают на смех»; он ответил: «А я все никак не поднимусь»[22].
– на картине изображен Людовик XIV;
– все сдержанно: и колорит, и жесты;
– композиция стремится вписаться в треугольник.
Парадные портреты – консервативный жанр. Современные художники и сегодня красят фотографии монархов по этой схеме.
Волосы парика недвижимы, значит, ветра нет. Значит, тяжелая ткань занавеса изгибается сама, под воздействием как минимум мистики. Мы видим стройного и сильного мужчину. Он держит спину прямо, то есть тело выдерживает богато инкрустированный меч играючи.
Риго. Портрет Людовика XIV (1701)
Венценосная модель редко позировала. На то и художник, чтобы угадать, как именно желает видеть себя король. Не надо вспоминать, что тогда редко мылись – мы не увидим этого в живописи. Чулки белоснежны. В то время люди и оспой болели, и зубы теряли, а лица ровные и щёки на месте. Возраст слегка затронул носогубные складки и линию подбородка. А ведь Людовику здесь 63 года.
Притомили рассуждения о том, что раньше мужчины были суровые, а теперь сплошь хипстеры. Статусные мужчины всегда ухаживали за своей внешностью и, за редкими исключениями, украшали себя.
Люди ненавидели всех без исключения королевских фавориток. Но есть одна, которая, во-первых, искренне любила короля, во-вторых, удостоилась высокой оценки обычно язвительного Сен-Бёва: «Всякий раз, когда хочется представить себе идеальную любовницу, думаешь о Лавальер. Любить ради любви, без заносчивости, без кокетства, без оскорблений, без честолюбивых задних мыслей, без денежного расчета, без прагматического интереса, без тени тщеславия». И это правда.
Факты:
– Луиза де Лавальер не просила денег и должностей для себя или своих родственников, что делает ее инопланетянкой среди королевских любовниц всех времен и народов;
– стеснялась принимать подарки монарха;
– когда король отдалялся, Луиза чахла, и это была искренняя печаль;
– чувствовала себя виноватой в сожительстве с женатым мужчиной. В конце отношений носила под платьем власяницу. Ушла в монастырь;
– вообще не интриговала, в том числе против подруги, которая увела у нее короля;
– Людовик XIV был ее единственным мужчиной.
Все отмечают ее смирение. Да, у нее действительно не было гордости. По словам маркизы де Савинье, она «стыдилась быть любовницей, быть матерью, быть герцогиней». Вот что писал сторонний наблюдатель, папский легат кардинал Киджи: «Но по ее [Лавальер] лицу не скажешь, чтобы она гордилась благосклонностью короля, который ежедневно приходит повидаться с ней»[23]. Когда монарх стал отдаляться, Луиза порой без приглашения выезжала вслед за ним, нарушая этикет.
Лефебр. Портрет Луизы Лавальер
Кем был Людовик? В двадцать три – когда он встретил семнадцатилетнюю Луизу – послушный мамин сын. А в тридцать, после смерти Анны Австрийской, – искушенный и властный мужчина.
Луиза уходила в монастырь три раза. Первый раз он прискакал буквально следом за ней, умоляя вернуться. Второй раз, через десять лет, прислал курьера. И она… вернулась. В третий раз король за ней не поехал.
Самопожертвование прославляют. Но жить со святой не всегда интересно.
Вот вам картинка нравов той эпохи. Николя Фуке попытался купить 17-летнюю Луизу Лавальер, уже тайно состоявшую в связи с королем, подослав посредницу. И вот что она пишет:
«Для того чтобы добиться ее расположения, я стала расхваливать ее красоту, которая, однако, не столь уж безупречна (sic!), а затем сказала ей, что вы припасли для нее двадцать тысяч пистолей. Она рассердилась на меня, сказала, что и двести пятьдесят тысяч ливров не заставят ее совершить ошибку, и повторила мне это с такой гордостью, что я испугалась, как бы она не рассказала об этом королю. А посему следует принять меры предосторожности. Не могли бы вы сказать ему, чтобы ее опередить, что она попросила у вас денег и вы ей отказали? Это могло бы свести на нет все ее возможные жалобы».
Монарх предпочел коварную, алчную и очень гордую Атенаис де Монтеспан. Луиза была искренней. Но, увы, то, что украшает подростка, не всегда работает во взрослой жизни.
В чем Пуссен был антиподом Рубенса, так это в том, что он писал очень медленно и работал один[24]. Его вдумчивый, спокойный характер притягивал людей сходного склада. Не имея стартового капитала, до 30 лет Пуссен мыкался, работая на дядь. Но удача помнила про него. Художник встретил покровителя – итальянского поэта кавалера Марино, который, по всей видимости, первым отнесся к Пуссену как к творцу и интеллектуалу. С его помощью художник уехал в Рим.
Впоследствии он всегда будет иметь достаточно заказов, чтобы ни от кого не зависеть.
Работая в Риме, художник заболел и слег. За ним ухаживала дочь владельца жилья, которое он снимал. Ухаживала, ухаживала, и… они поженились. По всей видимости, Пуссен не поддерживал отношений с родственниками, называя их «грубыми и невежественными». И вот в Риме наконец обрел семью.
Когда Пуссен стал достаточно известен, Ришелье, человек глубоко тоталитарный, пожелал его видеть. И если другой художник был бы польщен приглашением явиться ко двору, Пуссену не хотелось покидать Рим. Однако этот кардинал, как герой Марлона Брандо в фильме «Крестный отец», отказов не принимал.
Пришлось ехать. Дальше начинается театр абсурда. Придворные художники, которые уже научились друг друга терпеть, были поставлены перед фактом, что лучшие заказы получил новичок из Рима. Тот был интровертом, немного себе на уме, и интриговать против него начало сразу все, что вообще двигалось. Слово или даже молчание о придворных или конкурентах моментально за его спиной перевиралось и запускалось в пространство под самым неожиданным углом. Пуссен, который мало того что вообще не хотел ехать в Париж, еще и совершенно не желал играть в такие игры.