льных сигналах, которые не имеют эмоционального значения, и поэтому их трудно извлечь.
Ну тогда почему бы просто не иметь группу быстрых A-бета волокон, которые настроены на оптимальную скорость поглаживания? Это позволило бы отличать заботливые поглаживания и в то же время быстро воспринимать информацию. На этот вопрос нет однозначного ответа. Возможно, временная интеграция, вызванная медленными сигналами, эффективнее для восприятия эмоционального прикосновения. Или, может быть, волокна А-бета просто слишком энегозатратны, так как используют много энергии, а их миелиновый слой занимает больше места внутри нерва. Если вам не нужна скорость, выгодно не платить за нее биологическую цену, а вместо этого использовать дешевое медленное волокно. А возможно, что С-волокна развились первыми, и что эта ранняя система сдерживала дальнейшие эволюционные изменения.
Важно отметить, что эти две сенсорные системы, быстрая и медленная, не полностью разделены. Существует двусторонняя связь между задним островком, основным кортикальным узлом C-тактильной системы поглаживаний и первичным высшим соматосенсорным кортикальным слоем. Каждый из них может влиять на другой, и вся система находится под мощной мультисенсорной и эмоциональной модуляцией, связанной с ситуативным и социальным контекстами. Одно и то же поглаживание может ощущаться совершенно иначе, если исходит от возлюбленной, а не от незнакомца, или даже от возлюбленной в минуты нежности, а не в середине неразрешенного спора. В то время как наиболее сильная реакция на поглаживания наблюдается в задней части инсула, недавнее исследование показало, что первичная соматосенсорная кора также может активироваться поглаживанием и что степень активации может зависеть от социально-когнитивных факторов, таких как информация, предположительно полученная из несоматосенсорных областей мозга.
В прошлой главе мы обсудили важную роль социального контакта в развитии и укреплении доверия и сотрудничества в самых разных ситуациях между детьми и взрослыми, коллегами и любовниками. Поглаживание сообщает, что вы в безопасности. Нежно касающийся вас человек вызывает доверие, такое же, которое мы испытываем к матери, гладившей нас первой; он или она – не угроза. C-тактильная система играет решающую роль в этом взаимодействии.
Прикосновения активируют не только задний островок и соматосенсорные кортикальные слои, но также другие области мозга, объединяющие многие виды сенсорной и моторной информации. К ним относятся области коры, участвующие в социальном познании, такие как верхняя височная борозда, медиальная префронтальная кора и передняя поясная извилина. Конечно, исследования таких областей проводились на здоровых людях, поэтому эти центры социального познания, вероятно, также получали быстрые А-бета тактильные сигналы. Тем не менее, они показали значительно меньшую активность в ответ на быстрое поглаживание, чем на медленное, что согласуется с важной ролью C-тактильной системы в управлении их реакциями и, по-видимому, социальной связью.
Взрослые с расстройствами аутистического спектра сталкиваются с рядом проблем в социальном общении и пытаются различить намерения других. Они склонны испытывать отвращение к определенным формам социального взаимодействия и оценивают ласки менее положительно, чем большинство из нас. Кроме того, существует положительная корреляция между тяжестью заболевания и снижением воспринимаемой заботы: пациенты с наиболее тяжелым аутизмом дали самые низкие оценки поглаживаний из всех. По результатам сканирования мозга таких пациентов, наблюдалась наименьшая активация определенных центров социального познания (медиальной префронтальной коры головного мозга и верхней височной борозды) при поглаживании рук с оптимальной скоростью.
Это исследование, хотя и провокационное, и интересное, оставляет много неразрешенных вопросов. Где на самом деле происходит сбой сенсорной обработки поглаживаний? C-тактильные волокна людей с тяжелым аутизмом кодируют поглаживания нормально или же существует дефект в функционировании кожи и чувствительных нервов? И, пожалуй, самое главное: в чем его причина? Сбой в ощущениях мешает аутичным людям воспринимать и совершать прикосновения? И не мешает ли он различать социальные намерения других? Напомним, что пациенты с синдромом Норрботтена, у которых нет C-тактильных волокон, кажутся когнитивно-нормальными и не имеют признаков аутизма (хотя этот конкретный вопрос не был тщательно изучен). Люди с аутизмом, ведя менее социальную жизнь по причинам, не связанным с прикосновениями, могут не иметь такого опыта в раннем возрасте.
То, что мы можем ощущать прикосновения актеров с экрана, как если бы чувствовали их нашей собственной кожей, – результат нейронной информации, получаемой задним островком, основным корковым центром, активируемым поглаживаниями, и важным узлом в эмоциональном восприятии мозга. В дополнение к C-тактильным волокнам, задний островок также получает тщательно обработанную визуальную информацию.
Удивительно, что наблюдение тактильного взаимодействия, показанного в кино, активирует задний островок человека таким же образом, как если бы он получал ласки в реальности. Еще более поразительно, что задний островок наиболее сильно реагирует на фильм, показывающим оптимальную скорость ласк, в отличие от более быстрой или более медленной стимуляции, и самому зрителю приятнее наблюдать такие визуальные фрагменты.
Пациенты с синдромом Норрботтена с отсутствующими C-тактильными волокнами оценили видео с поглаживаниями как менее приятное, нежели участники контрольной группы, и почти не реагировали на скорость поглаживаний. В целом как нормальные субъекты, так и пациенты Норрботтена оценивали видео с поглаживаниями таким образом, как это было закреплено в их собственном тактильном опыте.
Мы, люди, крайне восприимчивы к эмоциональному прикосновению не только в нашем собственном тактильном опыте, но и при наблюдении за другими. Это важная особенность познания, помогающая отслеживать изменения нашего положения в той или иной социальной группе.
Глава 4. Перец чили, свежая мята и летучие мыши-вампиры
Отправимся в путешествие. Вот план: вы получите рюкзак с двумя пакетами, некоторые будут наполнены свежими листьями мяты, а другие – острым перцем хабанеро. Вы также получите планшет, карандаш, запасную пару носков и билет в кругосветный рейс. Ваша задача: путешествовать по всему миру и посещать самые разные места, от больших городов до самых отдаленных уголков джунглей. В каждом месте вы будете находить самых разных людей – молодых и старых, богатых и бедных, а затем втирать им в кожу измельченные листья мяты или нарезанный кубиками перец чили, просить их поделиться ощущениями и записать свои ответы. Можно экспериментировать – попробуйте наносить образцы как на гладкую кожу губ, так и на волосистую кожу предплечья. Но эти вещества не должны касаться языка, чтобы можно было честно различить их воздействие.
В Балтиморе вы обнаружите, что люди описывают тактильное ощущение от хабанеро как «жгучее», а от мяты – «прохладное». Это привычные ассоциации. В реальности, если измерить термометром фактическую температуру мяты или перца чили, мы обнаружим, что они не горячие или прохладные в прямом смысле слова. И балтиморцы (как и многие другие) часто используют эти слова в переносном смысле, например, слово «горячий» может быть синонимом «сексуального». Использование слова «круто» как синонима «стильно» и «жарко» как «сексуально» – это метафоры, характерные для определенного времени и места.
Люди во времена Шекспира, похоже, не использовали ни одну из этих языковых конструкций. Являются ли «горячий перцовый» или «холодный мятный» лишь локальными, контекстными метафорами или отражают более глубокую биологическую реальность? Если они обусловлены конкретными культурными особенностями, можно ожидать, что в вашем кругосветном путешествии найдутся сообщества людей, которые не описывают тактильные ощущения от перца чили или мяты таким образом.
Однако если бы ваш опрос обнаружил широкую популярность этих выражений, станет ли это доказательством того, что горячий перец чили и холодная мята являются биологически обусловленными метафорами? Не совсем. Предположим, что в течение многих лет идея о горячем перце чили и прохладной мяте возникла в одном месте и распространилась по всему миру благодаря культурным контактам.
В то время как различные виды мяты растут повсеместно, перец чили возник в Южной Америке и до европейской колонизации доставлялся только в Центральную Америку и Карибский бассейн. Он не был известен в Европе, Африке или Азии до того, как Колумб вернулся из Нового Света. Но уже вскоре перец и мята были вывезены европейскими державами, особенно Испанией и Португалией, в другие их колонии. Сейчас это трудно представить, но в кухне таких стран, как Индия и Таиланд, не было представления об огненном перце чили вплоть до XVI века. В настоящее же время на Земле вряд ли остались места, где он неизвестен. Чтобы надежно подтвердить эту теорию, понадобится машина времени, которая перенесет вас, скажем, в Таиланд XV века.
Насколько известно, подобное этнографическое исследование (не говоря уж о путешествии во времени) еще не был осуществлен, но с биологической точки зрения мы можем предсказать его результаты. Учитывая наши знания о биологии осязания мы прогнозируем, что почти любой человек в мире назовет перец чили горячим, а мяту – прохладной, даже если он или она впервые испытали эти тактильные ощущения и никогда не слышали их описания от других. Похоже, что метафоры «прохладная мята» и «жгучий перец» биологически знакомы нам с рождения.
Основное действующее вещество мяты – ментол, а его эквивалентом в перце чили является химическое вещество капсаицин. Менее острые сорта перца чили, такие как анахайм, содержат низкую концентрацию капсаицина, в то время как очень жгучие, к примеру перец Бхут Джолокиа, могут производить примерно в тысячу раз больше этого химического вещества. Так почему же мы биологически предрасположены воспринимать ментол как прохладный, а капсаицин как горячий?