у с точностью сказать, что это Кара и Грейс.
Это означает лишь одно: Эйвери снова сбегает с уроков.
Так происходит не впервые за последний месяц. И это мне не нравится. Проблема в том, что я не могу показать свое недовольство. У нас с Эйв все хорошо. Но дело даже не в этом. Я просто не имею права указывать ей, что правильно, а что нет. Это так не работает. Не мне кого-то учить.
«Танк» скрывается из виду, и я вздыхаю. Возможно, я слишком себя загоняю в угол ненужными мыслями. Возможно, я придумываю того, чего нет. Возможно.
А возможно, Эйв изменилась. Она уже не та девушка, которую я встретил в коридоре школы. Вопрос лишь в том, нравятся мне эти изменения или нет?
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
– Твой отец приезжает через неделю, и ты знаешь, что это означает.
– Весенняя уборка, – со вздохом произношу я, глядя на маму.
– Весенняя уборка, – повторяет она.
Я не против того, что мои родители не разбрасываются деньгами. Они у них есть, и за счет этого я спокоен за свое будущее. То есть за образование, которое получу. Мне не придется рвать задницу на трех работах, при этом умудряться учиться хорошо, чтобы не только сохранить стипендию, но, и чтобы не выперли из колледжа. Мы уже обсуждали варианты моего обучения. Мама хотела бы, чтобы я получил американский диплом, но отец настоял, чтобы я остался в стране, получил образование, ну а дальше уже решать мне.
Что касается денег моих родителей, то я стараюсь о них не думать. Так тупо звучит, но так и есть. У меня есть обязанности, которые выполняет каждый подросток и карманные деньги, но я-то знаю, что мог бы иметь больше. Намного больше.
Нет, лучше не думать. Благодаря такому подходу своего отца к моему воспитанию, я умею и хочу работать, и у меня собственная цель.
Эти слова говорила моя мама, когда я случайно подслушал разговор родителей, так что это не мои мудрые умозаключения. Но все же я с этим согласен.
Итак, весенняя уборка – ежегодная уборка в семье Рой гаража, чердака и двора. Хотя, наверняка подобное есть в каждой семье.
– Чем планируешь сегодня заняться? – интересуется мама.
Она смотрит в свой компьютер, водрузив на нос очки. Ее пальцы плавно, но быстро порхают по клавишам.
Я ставлю перед ней чашку кофе, и она улыбается мне.
– Не знаю. Посмотрим что-нибудь с Эйв в кинотеатре или поторчим у нас. Ты не против?
– Конечно, нет, – отвечает мама. Затем ее взгляд падает на мою руку, которую я в этот самый момент почесал. – Довольно серьезный шаг.
В ее взгляде и голосе нет осуждения. Она вздохнула и покачала головой, когда я ей показал татуировку, ну и конечно, поругала Мейсона. Совсем чуть-чуть. В ответ Мейсон лишь поцеловал ее в щеку. Свою тетю он обожает, а вот родного дядю – моего отца – немного побаивается. Серьезно. Даже я так не трепещу перед ним, как Мейсон. Мой отец строгий, но справедливый. К тому же, мы решили все же Мейсона не впутывать. Я сам приму удар. А он наверняка будет. И если и не серьезный, то для вида уж точно.
– Знаю, – отвечаю я, добавив в мамин кофе еще немного сливок.
– У вас настолько все серьезно?
Довольно сложный вопрос. Я не могу четко и точно на него ответить. Серьезно? Да. Но насколько? Пока не уверен. Но очевидно, что настолько, что я сделал для нее татуировку. В семнадцать лет.
– Тебе же нравится Эйв.
Мама вопросительно смотрит на меня поверх очков.
– Я и не говорила обратного. Энтони, что-то не так?
Я качаю головой.
– Нет. Просто… мы сильно захотели это. И сделали. Это была моя идея.
Мама долго молчит.
– Но почему мне кажется, что сейчас ты не в восторге. Это была мимолетная идея, да? Необдуманная.
Так оно и было.
– Я не жалею, – твердо заявляю я, уверенный в своих словах. – И если когда-нибудь пожалею, что ж… Все о чем-то жалеют, так?
– Так, – соглашается мама. – Это не страшно.
Сжав пальцы левой руки в кулак, я смотрю на свое запястье. Мне нравится.
– Энтони, я должна еще кое-что спросить. – Мама снимает очки и кладет их на стол. – Я знаю, что ответ положительный, но мой долг родителя задавать этот вопрос периодически, пока ты не … боже, не знаю. Пока не будешь готов.
Я закатываю глаза. Разговоры о сексе с мамой – это отдельный вид пыток. Когда мне исполнилось четырнадцать, отец поговорил со мной об этом. Я хихикал, как идиот. Но потом мне исполнилось пятнадцать, и папа снова со мной об этом поговорил. Он говорил четко, по фактам.
Но мама не такая. Она старается не лезть, но ее волнение на этот счет не позволяет ей сдержаться. В такие моменты мне хочется сбежать.
– М-а-а-м, – со стоном произношу я. – Мне семнадцать.
– Знаю, – говорит она. – Но… вы осторожны?
– Да, – отвечаю я и быстро исчезаю из кухни. – Пойду позанимаюсь.
– Ага, конечно, – скептически заявляет она мне вслед. – В пятницу.
– Люблю тебя! – кричу уже на лестнице и в два шага оказываюсь наверху.
На фоне довольно громко играет Tender «Outside». Музыка частично заглушает звуки поцелуев и шепота. Я сижу на кровати, на моих коленях расположилась Эйв. В таком положении она возвышается надо мной, поэтому мне приходится откинуть голову, чтобы у нее был свободный доступ к моим губам и шее. Одной рукой я сжимаю ее бедро, а второй пытаюсь расстегнуть лифчик под тонкой рубашкой.
Внизу мама, и в любой момент она может постучаться. Спросить, как у нас дела или не хотим ли мы молочный коктейль. Да по какой угодно причине.
Тем не менее этот момент распаляет наши тела еще больше. Эйв запускает пальцы в мои волосы и слегка сжимает их. В ответ я сжимаю ее бедро.
– Не могу, – она разрывает поцелуй и слезает с моих коленей. – Твоя мама внизу.
Я со страдальческим видом падаю на подушку.
– Мы же тихо.
Прыснув, Эйв ложится рядом.
– Идея мне нравится, но для твоей мамы я должна быть идеальной.
Теперь смеюсь я и плавным движением начинаю перебирать ее длинные волосы.
– Цвет уже почти смылся, – рассеянно замечаю я.
Эйв передвигается чуть ближе и кладет голову на мою грудь.
– Ну да. Я все думаю над новым.
– Уверена, что хочешь новый? Если честно, я тебя не представлю с другим цветом.
– Это лишь потому, что с другим ты меня и не видел.
– Наверное.
На какое-то время мы замолкаем. Музыка продолжает играть, мое тело уже расслабилось, и я вполне способен себя контролировать.
– Энтони едет на каникулы к маме и бабушке в Эдмонтон, – нарушает тишину Эйв.
– Ага, – отвечаю я. – Они поедут в ту школу, где ему предстоит учиться.
– Все время забываю, что вы болтаете больше, чем мы с тобой, – смеется Эйв.
С закрытыми глазами я улыбаюсь.
– Не столько сколько ты с девчонками.
– Кстати о них. – Эйв переворачивается на живот. Я открываю глаза. – Грейс сказала, что ее родители вернутся поздно. Мы могли бы посидеть у нее.
– Вечеринка? – уточняю я.
– Небольшая. Уж точно не вся школа. Нужно ведь успеть еще прибрать до приезда предков.
У меня нет особого желания идти на вечеринку. Я на них хожу, но бывают дни, когда совершенно не хочется. Или лень. Сегодня именно такой день.
– Давай останемся дома? – предлагаю я.
– Мне бы хотелось пойти, – настаивает Эйв.
– Ты проводишь с Карой и Грейс довольно много времени.
Она вздыхает и садится, скрестив ноги.
– Это упрек?
Я приподнимаюсь на локтях.
– Разве?
– Значит, мне показалось, – заявляет она, посмотрев на меня как идиота.
Оттолкнувшись локтями, я тоже усаживаюсь удобнее.
– Я не понимаю, к чему ты клонишь.
Она пожимает плечами, продолжая говорить так, словно я не способен уловить в ее словах сарказм.
– Ты тоже проводишь много времени с Ноэлем, Робом и со всеми остальными.
– Да, – спокойно отвечаю я. – Но мы не сбегаем с уроков почти каждый день.
Ну вот я это сказал. Возможно, зря, но уже поздно.
Эйвери сжимает губы в тонкую линию. Она злится и изо всех сил пытается сдержаться.
– Мне не нравится, что ты со мной говоришь так, словно я маленькая девочка. – Она резко встает с кровати и хватает с пуфика свою джинсовую куртку.
– Эйви, я…
– Мне уже хватает одного совершенно чужого для меня человека, который промывает мне мозги.
Повисает тишина. Даже из компьютера в этот момент не доносится ни звука.
Я сползаю с кровати и встаю напротив Эйв. Она выглядит воинственно.
– Вот, значит, как, – заключаю я. Я уже догадался, что она говорит о Хелен. Но в их отношения я вмешиваться не собираюсь. Но то, что она несправедливо. – Я совершенно чужой человек. Отлично.
Эйвери опускает глаза.
– Ты не можешь говорить мне, что делать.
– Я и не говорю. Просто волнуюсь, вот и все. Но раз я чужой… – Я развожу руки в стороны.
– Да, господи, Энтони. – Она натягивает куртку и идет к двери. – Мне лучше уйти, иначе мы поссоримся.
– Мы уже поссорились, если ты не заметила, – говорю ей вслед.
Она останавливается у двери.
– Ты не должен злиться.
– Знаешь, Эйв, не тебе решать, что я должен.
Она резко распахивает дверь.
– Я ухожу.
– Отлично.
Дверь за ней захлопывается, а я падаю в кресло и откидываю голову. Я чертовски зол. Почему она думает, что все хотят ей только плохого? Да даже в Хелен я не вижу того монстра, какой ее она описывает. Она заботится о ней и волнуется. Ей не все равно, как и мне.
В голове против воли всплывает та самая фраза, которую сказала мне Ингрид на вечеринке и которую я периодически прокручиваю в своей голове против воли.
«Она не умеет любить кого-то еще, Энтони. Кроме себя и быть может своего брата. Она умеет только брать. В конце концов, она просто из тебя все высосет».
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Каникулы в какой-то степени все исправили. Когда вернулся отец, он сказал, что мы должны семьей поехать в Ванкувер, чтобы как следует насладиться весной и океаном, раз уж мы теперь живем в Британской Колумбии.