– Куда мы едем?
Ноэль продолжает упорно выжимать из своей машины все силы, пробираясь по земле.
– Ты только сейчас спрашиваешь?
Да уж, действительно.
Ворота вокруг приближающейся фермы распахнуты настежь. Мы въезжаем в них, и машину окружают три огромные собаки. Вид у них совсем не дружелюбный, но Ноэля это не смущает.
– Идем, если хочешь, – добродушно предлагает Ноэль, выпрыгивая из салона.
К тому времени, как я выхожу из машины и опасливо кошусь на лабрадоров, которые не могут определиться ко мне чувствами – они либо рычат, либо виляют хвостами, либо все месте – на старом покосившемся от времени крыльце появляется мужчина. Покачиваясь, он смотрит на нас и наконец, узнает одного.
– Хейз, пацан, ты все же приехал.
Ноэль свистом отзывает от меня собак. Они послушно спешат к нему и к хозяину дома. Присмотревшись, я вижу, что это вовсе не мужчина. Это все еще молодой парень. Возможно, ему слегка за двадцать. Может, двадцать два или двадцать три. Его отросшие темные волосы скрывают часть лица. Но та что открыта не выглядит совсем вменяемой. Глаз, который не закрыт волосами, красный. Он худой, в одной старой выцветшей рубашке. Его покачивает от морозного ветра.
– Я привез тебе поесть, – отвечает Ноэль.
Парень морщится.
– Поесть? Разве я тебя об этом просил?
Но Ноэль молча вынимает из багажника пакеты и заносит их в дом. Лабрадоры дружно бегут за ним, словно именно он здесь хозяин.
Я ежусь от ветра и осматриваю территорию. С виду это обычная ферма. Но она весьма запущена. Повсюду разбросаны груды старых инструментов, предназначенных для работы с землей, какие-то колеса и ржавые покрышки. На мои глаза попадается все еще мощный, но ужасный на вид внедорожник на двух спущенных колесах. Когда-то этот «Шевроле Тахо» был темно-синим. Сейчас краска настолько облупилась, что это похоже на то, словно на машину просто выплеснули палитру. Задних дверей нет, по крайней мере одной точно.
– Ты кто?
Я отворачиваюсь от машины и смотрю на шатающегося парня.
– Э-э, Энтони, друг Ноэля.
– А. – Парень вынимает из кармана джинсов сигарету и после пары безуспешных попыток выбрасывает ее в снег.
В это время из дома выскакивает Ноэль в окружении собак. Хозяин дома безуспешно пытается прочесть в выражении его лица, что тот привез ему что-то еще. Но Ноэль качает головой.
– Там замороженная пицца уже разогревается, – говорит он.
Парень пинает носком ботинка небольшой булыжник.
– Ладно, но это все равно не помешает моему папаше выдворить меня на улицу.
Ноэль вздыхает и подходит к нему.
– Харви…
– Да, да там пицца. Спасибо, чувак. – Он хлопает Ноэля по плечу. – Джанин, – позвав свистом только одну из собак, Харви покачиваясь возвращается в дом.
Мы с Ноэлем остаемся посреди двора чужой фермы.
– Кто это? – интересуюсь я.
– Харви. Харви-наркоша, как все его называют, – отвечает Ноэль.
– Итак, почему из-за него мы пропустили уроки?
Мы забираемся в салон машины. Ноэль растирает замерзшие руки и заводит мотор.
– Потому что в другое время его отец дома.
– Ты помогаешь ему, – делаю вывод я.
Ноэль выезжает на грунтовую дорогу. Он пожимает плечами.
– Не всегда. Иногда вожу его в больницу. Он хороший парень, просто загнал себя в угол и не может найти выход.
Мы молчим некоторое время. Я расставляю по полкам все, что только что увидел: Ноэль Хейз, его образ, ферма, Харви-наркоша…
– Почему ты взял меня с собой? – спрашиваю я.
Ноэль на секунду поворачивает голову. Выражение его лица чересчур серьезное.
– Никто не должен знать.
– Что ты герой?
Он фыркает.
– Нет, – после некоторого молчания добавляет: – Никто даже не помнит, что его взяли в главную юниорскую лигу Квебека, когда ему было шестнадцать. Стоит человеку оступиться раз, на нем навечно ставят клеймо.
Я смотрю на профиль Ноэля несколько секунд. Сегодня я узнал о нем гораздо больше, чем бы мог представить.
– И часто ты так к нему наведываешься?
Он задумывается, затем вновь пожимает плечами.
– Не так часто, как хотелось бы. Ничего героического я не делаю, но не хочу, чтобы парни знали.
Я понимаю, почему он не хочет. Какая-то часть него стремится к справедливости, но берет вверх та часть, которая отвечает за свою репутацию. Его не в чем винить, это маленький город. По крайней мере, он что-то делает хорошее. Такого я от него не ожидал.
– Не узна́ют, – отвечаю я.
Ноэль улыбается, повернувшись ко мне.
– Знал, что на тебя можно положиться, новичок.
Я фыркаю.
– А что мне еще остается делать? Мне тоже нужна репутация.
Мы все еще смеемся и шутим, когда въезжаем в город.
– Едем обратно в школу? – интересуется Ноэль, но в его глазах горит веселье. Он надеется, что я отвечу «нет».
– Я хочу еще раз попробовать блинчики, – заявляю я.
Ноэль улыбается.
– Готов поспорить, что именно эти блинчики заставят тебя забыть о твоем Ньюмаркете.
Я согласно киваю. Почему бы и нет? Наверное, это и будут блинчики, потому что ничего вкуснее я в жизни не пробовал.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Проснувшись одним обычным зимним утром, я зевая натягиваю толстовку и спускаюсь на кухню. Медленно жуя завтрак и одновременно пялясь в телефон, я вдруг обнаруживаю, что все отлично. Все было отлично и до сегодняшнего утра, но я все равно чувствовал неуверенность и все еще привыкал. Но сегодня всё вдруг как-то стало правильным. Словно так и было всегда. И это немного странно. Но мне нравится, что так происходит.
Не знаю, возможно, все дело в моей дружбе с Ноэлем, возможно в блинчиках «Маки», а возможно, все дело в Эйвери, на которую я все чаще и чаще смотрю.
С широкой улыбкой, я забираюсь в свой «форд», на всю громкость включаю музыку и еду в школу.
Те же лица, что и вчера. Те же приветствия, вопросы. Большинство ненавидят это место и считают дни до отъезда. Старшая школа – это испытание, которое не каждому под силу пройти. Да, да и я не утрирую. На тебя давят, тебе многое запрещают, тебе говорят слова «должен» и «надо». Но ты не понимаешь, почему. Эй, какого черта? Мне семнадцать, я ничего и никому не должен. Отвалите от меня. Между приступами меланхолии (которые почему-то так любят называть депрессией) и совершенного безразличия к окружающему, порой наступает фаза бунтарства. А почему бы и нет? Когда еще я так смогу? Ну да, наверное, в колледже. Но почему бы и не в школе, пока ты еще можешь положиться на родителей, когда ты все еще знаешь, что находишься под крылом? Звучит лицемерно, но по-другому интерпретировать эту фазу трудно.
Вечером мне звонит Ноэль. Сегодня пятница, так что я ждал этого звонка. Но меня ждет сюрприз, так как я ожидал обычную вечеринку у кого-нибудь дома, у кого часто предки уезжают на выходные. Вместо вечеринки Ноэль предлагает посмотреть игру. Дома никого нет, кроме него и Эйвери, так что я провожу времени за выбором одежды гораздо больше, чем обычно. А обычно у меня уходит на это минуты три.
Эйвери открывает дверь, и я улыбаюсь, как идиот. Ее розовые волосы распущены. Она стоит в свободной футболке и обтягивающих ее длинные ноги легинсах.
Она мне нравится. Она очень мне нравится, но я пока не знаю, как это повлияет и повлияет ли вообще на мои отношения с Ноэлем. Они очень близки и без сомнения он очень оберегает свою сестру. Не знаю, а должен ли я вообще об этом задумываться? Быть может она улыбается мне просто из вежливости? Но судя по ее быстрым взглядам во время игры я в этом очень сомневаюсь. Моя симпатия взаимная.
– Это когда-нибудь закончится? – спрашивает Софи, теснее прижимаясь к Ноэлю.
Он хлопает ее по колену, что-то отвечая и не отводя взгляда от экрана телевизора. Мы с Эйвери вновь обмениваемся взглядами.
Нас всего четверо: Ноэль и Софи (я видел ее пару раз в школе и на мой вопрос Ноэлю «Она твоя девушка?», он лишь фыркнул), сидящие на диване, и мы с Эйвери, сидящие на креслах друг против друга. Не самое лучшее расположение. Я не могу сосредоточиться на игре. Не то чтобы меня вообще интересовала игра «Ванкувера» и «Сент-Луиса», но нагло пялиться я тоже не могу.
Мне нравится цвет ее волос. На ней он не кажется слишком вызывающим. Волосы не выглядят неживыми, секущимися или что что там еще бывает у девчонок с волосами, когда они их часто окрашивают. Оттенок ее кожи теплый, словно после загара. Такое ощущение, что она и не живет в этом холодном городе, а где-то на море. Все это в сочетании с такими же теплыми карими глазами розовый цвет волос кажется таким нормальным что ли. Каждый выражается как хочет. Рядом с ней я кажусь бледным рыжим привидением. Неплохо было бы тоже загореть немного. Хотя с загаром у рыжих особые отношения.
Ноэль что-то говорит Эйвери, но я каким-то образом умудряюсь это прослушать. Они немного препираются, затем Эйв произносит:
– … отвлечь ты ее можешь сам своей рукой. Только, пожалуйста, прикройтесь покрывалом.
Мы втроем смотрим на нее, на что Эйв слегка вздергивает подбородком. Она дерзкая. Эта дерзость так легко сочетается с некой скромностью. Хотя, возможно, что она немного прячет свою бунтарскую натуру рядом со мной. Я могу предположить, что она лишь постепенно открывается. Это вполне возможно, ведь я тоже теряюсь рядом с ней. Господи, а ведь я был уверен, что в новой школе мне никто не сможет понравиться. Нет не так. Я был уверен, что способен придерживаться своего нового правила «никаких девчонок, они отвлекают». Ага, круто я придерживаюсь.
Софи смеется, а Ноэль качает головой. Игра заканчивается именно так, как я предполагал с самого начала, но Ноэль все еще недоволен.
– «Пингвины» – лучшая команда, и зачем я трачу время на остальное?
Я пожимаю плечами.
– Что будем делать?
Эйв тоже пожимает плечами в ответ на мой вопрос.
– Было бы веселее, если бы было больше народу.
Но в ее словах нет искренности. Думаю, она это сказала просто так. Я не хочу, чтобы здесь еще кто-то был. Думаю, она тоже этого не хочет. По крайней мере, я на это надеюсь.