– Выпустите меня отсюда! – взмолился он, извиваясь, хватая ртом воздух, одновременно обливаясь потом и дрожа от холода. – Пожалуйста, выпустите меня!
Голос прозвучал приглушенно. Никто не услышит его. Звук не распространялся наружу. Был заперт в этом ящике точно так же, как и он сам.
Из-за паники ему несколько секунд не удавалось нашарить фонарик. Наконец Майкл обнаружил его, включил и воззрился на потолок своей тюрьмы, после чего обвел взглядом стены. Затем проверил время: 11:15.
«Вечера? Или уже утра? Пожалуй, все-таки вечера. Должен быть вечер, вечер четверга».
Пот лил с тела ручьями. Да так, что под ним образовалась лужа. Майкл выгнул шею, чтобы посмотреть через плечо. Направил фонарик на днище, и поверхность заискрилась в луче света. Вода.
«Ни фига себе: да тут ее дюйм, даже больше».
Майкл ошалело таращился на воду. Нет, не может быть! Так вспотеть просто невозможно!
«Да тут, на хрен, целая лужа: дюйма два, наверное!»
Харрисон снова опустил руку, подсветил фонариком и выпрямил мизинец, используя его в качестве уровнемера. Под водой скрылись почти две фаланги. Нет, это точно не пот! Он принялся зачерпывать ладонями воду и жадно ее всасывать, не обращая внимания на илистый и солоноватый привкус. Пил несколько минут подряд, однако при этом ему казалось, что жажда только усиливается.
Когда же Майкл наконец остановился, до него дошло, что, помимо всего прочего, теперь нужно считаться еще и с тем, что вода прибывает. Он схватил пряжку ремня и принялся неистово скрести крышку гроба, однако уже через несколько минут металл настолько нагрелся, что ему стало обжигать пальцы.
«Черт!»
Майкл взял бутылку виски, содержимого в которой оставалось еще примерно на треть, и с силой ударил ее верхушкой по дереву над собой. Ничего не произошло. Он врезал снова, послышался глухой щелчок. Откололся тоненький кусочек стекла. Жалко будет, если добро зря пропадет, решил Майкл. Он поднес горлышко к губам, наклонил бутылку и от души хлебнул обжигающей жидкости. Божественный вкус, просто божественный. Затем Харрисон и вовсе запрокинул голову, опрокинул бутылку донышком вверх и принялся глотать, глотать, глотать вливающееся виски – пока не поперхнулся.
Он развернул бутылку обратно и сощурился, рассматривая ее в луче фонарика. Сосредоточить взгляд было уже трудно, голова шла кругом. Алкоголя осталось совсем немного. Практически…
Вдруг прямо над головой у него раздался тяжелый стук. Майкл даже ощутил, как содрогнулся гроб!
А потом еще раз.
Как будто топнули ногой.
Словно бы кто-то стоял на крышке гроба прямо над ним!
Каждую клеточку его тела затопила надежда.
«О боже, наконец-то меня вытаскивают отсюда!»
– Так, ублюдки! – Вопль прозвучал тише, нежели Майкл рассчитывал. Он перевел дух и услышал еще один звук сверху, на этот раз вроде бы скребущий. «Ну наконец-то, не прошло и полгода!» – Какого хрена так долго?
Тишина.
Харрисон принялся лупить кулаком по крышке, выкрикивая слегка заплетающимся языком:
– Эй! Что так долго, на хрен? Джош? Люк? Пит? Роббо? Да вы хоть представляете, сколько я здесь проторчал? Это совсем не смешно, совершенно не смешно! Вы слышите?
Тишина.
Майкл прислушался.
Ну не померещился же ему топот?
– Эй! Эй, там!
Тишина.
Да разумеется, не померещился. Были шаги. Может, просто какое-нибудь дикое животное бродило? Хотя звери ступают полегче. А в этих шагах ощущалась человеческая тяжесть.
Майкл принялся исступленно колотить бутылкой, потом кулаками.
А затем совершенно неожиданно и очень тихо, ну прямо как в телешоу иллюзионистов, дыхательная трубка скользнула вверх и исчезла.
Из освободившейся дырки упало несколько крупиц земли.
21
Марк едва ли что видел. Красная пелена охватившей его паники затуманивала взор, омрачала разум.
Голос Майкла, твою мать, он только что слышал приглушенный голос Майкла! Господи!
Во тьме леса, под хлещущим дождем, он захлопнул дверцу «БМВ», нащупал замок зажигания и кое-как воткнул ключ. От приставшей грязи потяжелевшие ботинки липли к полу, с бейсболки на лицо стекала вода.
По-прежнему не снимая перчаток, Марк повернул ключ, стартер крутанулся, и следом мерно зарокотал двигатель, ослепительным белым сиянием вспыхнули фары. В их свете мужчина увидел могилу и деревья за ней. Какое-то животное юркнуло в кустарник, листья и травы мотались на ветру в потоках ливня, на мгновение превратившись в водоросли в подводном течении на океанском дне: ну просто сюрреалистическая картина.
Уоррен продолжал таращиться на могилу, на лист рифленого железа, который он аккуратно положил на место, и на кустики, что вырвал с корнем и накидал сверху для маскировки. Вдруг на глаза ему попалась вторая лопата, до сих пор воткнутая в землю. Марк чертыхнулся, выбрался из машины и добежал до забытого инструмента. Спрятав его в багажник, уселся за руль и захлопнул дверцу. Затем, насколько позволяло затуманенное зрение, снова принялся внимательно осматривать место.
Попутно он размышлял. Строительные работы здесь не предполагалось начать еще по меньшей мере месяц, поскольку оставались нерешенными некоторые вопросы проектирования. Так что появляться здесь кому бы то ни было в ближайшее время незачем. Комитет планирования осмотр уже провел, и до получения формального разрешения предприниматься ничего не будет.
Сотрясаемый безудержной дрожью, Марк включил передачу и поехал обратно по грунтовке, снова прогрохотав по двум решеткам над ямой, установленным – надо полагать, Государственной комиссией по лесному хозяйству – для предотвращения выхода оленей на дорогу.
Наконец Марк вывернул на магистраль, где тут же принялся переключать каналы радиоприемника в надежде отыскать какую-нибудь музыку. Новости. Болтовня. Реклама. Тогда он обратился к CD-проигрывателю и по нескольку секунд прослушал каждый из вставленных дисков, однако ни одна запись его не удовлетворила, и Уоррен в досаде выключил устройство.
Через пару минут, на изгибе дороги, фары высветили ряд венков на обочине. Его аж замутило от такого зрелища. Навстречу пронеслись фары другой машины. Потом еще и еще. Марк крепко вцепился в руль, борясь с головокружением и стараясь сосредоточиться, пытаясь мыслить ясно. Затем снова последовал вираж, еще более крутой, а ехал он слишком быстро. Запаниковав, Уоррен вдарил по тормозам – слишком резко – и сразу же ощутил вибрацию: активизировалась антиблокировочная тормозная система. Дыхательная трубка на соседнем пассажирском сиденье полетела вперед и со стуком упала в нишу для ног.
Каким-то образом ему удалось благополучно пройти поворот, а потом впереди показалась полоса для стоянки. Марк свернул на нее и остановился. Нажал кнопку навигатора и набрал место назначения: «Арлингтонское водохранилище». Через несколько мгновений механический женский голос объявил, что маршрут построен.
Двадцать пять минут спустя Уоррен подкатил к деревянной пристани на безлюдной территории яхт-клуба на большом, длиной около пяти миль, водохранилище и заглушил двигатель. Прихватив фонарик, выбрался из автомобиля и какое-то время стоял в темноте, прислушиваясь. Единственным звуком было хлопанье оснастки на ветру. Вокруг ни огонька, в здании клуба тихо. Марк взглянул на часы. Десять минут первого.
Он достал из ниши резиновую трубку, затем вынул из багажника две лопаты и двинулся в самый конец пристани. Они с Майклом начали ходить под парусом здесь еще подростками, до того, как тяга к приключениям увлекла их в океан. Насколько ему помнилось, глубина тут составляла футов двадцать. Не совсем то, что надо, но сойдет. Уоррен по очереди бросил трубку и лопаты в чернильную, покрытую рябью воду и проследил, как они исчезают. Затем стянул ботинки и швырнул их следом. Обувь утонула мгновенно.
Босиком Марк вернулся к машине, где надел заранее купленные мокасины. Внезапно на него навалилась чудовищная усталость. Домой он ехал медленно и осторожно, чтобы не попасть на камеры фиксации скорости и не привлечь внимание полицейского патруля.
Завтра первым делом нужно будет заехать на одну хорошо знакомую ему автомойку, недалеко от вокзала в Хове. Место оживленное, весьма популярное среди местных таксистов, там вечно полным-полно грязных машин, постоянные очереди, так что никто даже и не обратит внимания на облепленный грязью «БМВ-Х5».
22
Грейс вытащил изо рта дымящуюся сигару, зевнул, но тут же снова зажал ее зубами, целиком сосредоточившись на раздаче, и сгреб с измятого зеленого сукна пять карт. По центру стола высилась горстка пятидесятипенсовых фишек – обязательные ставки. Остальное пространство стола было заполнено стаканами виски, бокалами вина, кучками банкнот и фишек, парой переполненных пепельниц, да вдобавок еще обильно усеяно кусочками чипсов и крошками от сэндвичей. Комната основательно провоняла табачным дымом, а по высоким окнам, выходящим на Ла-Манш с огнями Дворцового причала, снаружи хлестали ветер и дождь.
Порядок игры всегда определял сдающий. Боб Торнтон, давным-давно вышедший в отставку детектив-инспектор, каждый раз, когда наступала его очередь, выбирал дро-покер, наименее любимую Грейсом разновидность покера. Рой бросил взгляд на часы: 00:38. Согласно традиции их еженедельных вечерних встреч по четвергам последний полный раунд начался в половине первого ночи, и после этой раздачи последуют еще только две.
Нынешний вечер для Роя выдался скверным. Несмотря на то что он сегодня надел свои счастливые бирюзовые носки и счастливую рубашку в синюю полоску, карты постоянно доставались дрянные, пару раз Грейс зарвался с уравниванием ставки, да потом еще прилично потерял, неудачно сблефовав. В общем, игра шла так же, как и практически все остальное на этой неделе: препаршиво. Пока он продул сто пятьдесят фунтов, но последний раунд зачастую выдается самым опасным.
Внимательно изучая реакцию пятерых партнеров на доставшиеся им карты, Грейс мельком взглянул на свои и внезапно приободрился. Три десятки. Первая приличная комбинация за почти два часа! Но при этом и рискованная: с одной стороны, не разыграть ее было бы безрассудством, с другой – успех она ни в коем случае не гарантировала.