Еще меньше недели назад, возвращаясь самолетом из Лидса, он взахлеб читал о ходовых испытаниях «Феррари-360» и ломал голову, покупать спортивный автомобиль красного или серебряного цвета и какой выбрать переключатель передач – подрулевые лепестки, как у гоночных машин «Формулы-1», или же обычный рычаг на полу.
И вот теперь крутая тачка стремительно уносилась вдаль – без него. Как бы вообще не остаться у разбитого корыта.
Что же такое творится с Эшли? На протяжении нескольких месяцев они были невероятно близки – большей близости между двумя людьми Уоррен и вообразить себе не мог. Их объединяли одинаковое чувство юмора, одинаковые предпочтения в еде и напитках, одинаковые интересы, и они хотели друг друга как безумные, занимались любовью при каждой подвернувшейся возможности – подумать только, пару раз их едва не застукал Майкл! Марк считал Эшли просто чудом – красивая, умная, невероятно находчивая, но при этом такая нежная и заботливая. Женщины, подобные ей – даже отдаленно! – ему никогда не встречались, и жизнь без нее была для него просто немыслима.
Так почему же теперь она столь груба с ним? Ладно, с его стороны было полнейшим идиотизмом напиваться на свадебном банкете и хамить этому хитрозадому копу. Но это не фатально. Что тревожило Марка по-настоящему, так это разговоры девушки об убийстве Майкла. Убийство изначально не планировалось. Никогда, ни при каком раскладе. А теперь Эшли твердит о нем как о само собой разумеющемся. Слова, которые она произнесла в траттории полчаса назад, все еще эхом отдавались у него в голове: «Вопрос о его выживании ни разу не поднимался – или я ошибаюсь?»
Да, он согласился на ее план, это правда. Но ведь не на убийство Майкла, а всего лишь… Всего лишь…
В общем, на убийство он совершенно точно не подписывался.
Убийство – это же когда преступные действия планируются заранее, верно? Преднамеренно обдумываются? А тут ведь исключительно стечение обстоятельств. Сначала Майкла похоронили заживо, а потом произошла автокатастрофа. Теплых чувств к другу Марк никогда не испытывал. Майкл, на хрен, всегда и во всем был первым. Вечно в школе побеждал на спортивных состязаниях. В футболе неизменно забивал голы, первым в их компании лишился девственности – женщин всегда влекло к нему, всегда, всегда! Стоят они, бывало, в переполненном баре, и к Майклу подходят две красотки, и он говорит: «А это мой друг, Марк, познакомьтесь!» Ну, девушки улыбаются и отвечают: «Привет, Марк!» – а потом целый вечер в упор его не видят. И ведь такое происходило не раз и не два, а повторялось постоянно.
Да и с Эшли сначала тоже так было. На том первом собеседовании шесть месяцев назад вопросы задавал, как обычно, Майкл, и Эшли как будто целиком подпала под его чары, в то время как Марка едва ли и взглядом удостоила. (Позже она призналась, что на собеседовании лишь играла, потому что отчаянно нуждалась в этой работе, а ее заранее предупредили, что по-настоящему в компании всем заправляет Харрисон.)
Весь первый месяц интерес Майкла к Эшли не укрывался от Марка. Все-таки он достаточно хорошо знал друга, чтобы замечать признаки его увлеченности новенькой секретаршей, – тот флиртовал с ней в точности так же, как и со всеми другими женщинами, которых очаровывал прежде: шуточки, намеки, комплименты и рассказы о себе любимом. И надо сказать, что Марк с огромным удовольствием – и удовлетворением – наблюдал за продолжающимися заигрываниями Харрисона с Эшли. Впервые в жизни он привлек женщину, которую возжелал Майкл, и теперь чувствовал себя так, словно обрел крылья – как будто наконец-то, после пятнадцати лет дружбы, он вырвался из-под пяты приятеля.
Коварный план разработала Эшли. И он принял его без малейших угрызений совести или колебаний – за исключением той части, которая подразумевала медовый месяц. Вот это оказалось для него невыносимым. Так что Марк в глубине души прекрасно осознавал: именно по этой причине он и помчался вечером в прошлый четверг в лес и вытащил дыхательную трубку.
Но позволять сейчас какому-то психу пытать и калечить его друга? Разрешить негодяю замучить Майкла до смерти? Уоррен сильно сомневался, что у него хватит на это духа.
Стоило ему переступить порог своей квартиры, как разразился трелью стационарный телефон. Марк захлопнул дверь и стрелой бросился через комнату. Взглянул на дисплей: номер звонящего не определился.
– Да? – ответил он.
– Привет, братан, Вик на связи, – раздался тот же голос с австралийским акцентом, который Марк слышал прежде. – Меня тут любопытство разбирает насчет легавого, что забегал к тебе недавно. Я же вроде как велел тебе не снюхиваться с копами.
– Я и не снюхивался. Это детектив-суперинтендант, который расследует исчезновение Майкла. Я понятия не имел, что он ко мне заявится.
– Даже не знаю, братан, верить тебе или нет. Хочешь еще поболтать с Майком о его состоянии или все заметано?
Не совсем понимая, что Вик имеет в виду, Уоррен осторожно ответил:
– Думаю, все заметано.
– Стало быть сделаешь, как я тебе скажу? Можно излагать?
– Да, я слушаю.
– Значит, так. Прямо сейчас ты едешь в свою контору, открываешь сейф, достаешь подписанную тобой и Майком доверенность на имя Юлиуса Гроббе, адвоката на Каймановых островах, и пересылаешь документ ему по факсу. Одновременно звонишь этому Юлиусу Гроббе и велишь ему перевести один миллион двести пятьдесят три тысячи семьсот двенадцать фунтов с вашего тамошнего банковского счета на номерной счет в Панаме, который я уже отправил ему факсом. Я перезваниваю тебе сюда же ровно через час, и ты докладываешь о своих успехах. Если вдруг не берешь трубку – твой друг лишается еще одного куска своего тела, и на этот раз ему будет по-настоящему больно. Эй, как понял? Прием!
– Я понял вас хорошо.
Один миллион двести пятьдесят три тысячи семьсот двенадцать фунтов – это была в точности та самая сумма, что лежала у Марка и Майкла на их общем счете на Каймановых островах.
76
Грейс и Брэнсон, вернувшийся в Суссекс-хаус, когда Рой уже собирался выезжать к мисс Харпер, сидели в модной, оформленной в минималистском стиле гостиной Эшли и изучали на ее изящном мобильнике «Сони Эриксон» набитое невпопад – в буквальном смысле слова – сообщение:
жиВ. ***$Пзвони вполицю.
Бледная и заплаканная хозяйка устроилась напротив полицейских. Она явно недавно куда-то выезжала, заключил Рой по ее виду: кремовая блузка, по-модному рваная в нужных местах, аккуратная прическа, льняная юбка, сильный аромат духов.
«Куда? С кем она встречалась?»
Грейс понимал, что, вообще-то, должен сочувствовать Эшли. Как-никак у нее пропал без вести жених, пришлось отменить свадьбу, и сегодня вечером, вместо того чтобы блаженствовать, проводя медовый месяц на Мальдивах, она вся в слезах сидела в своем брайтонском доме. И все же сочувствия к девушке Рой не испытывал. Не мог, и все тут. Вот подозрений у него было хоть отбавляй.
– Вы пытались перезвонить ему?
– Да, и еще эсэмэску отправила. Сначала идут гудки, а потом переключается на голосовую почту.
– Что ж, все лучше, чем прежде, – заметил Рой. – Раньше-то гудков не было совсем, сразу включалась голосовая почта.
Брэнсон колдовал над мобильником, поскольку со всякими девайсами управлялся куда ловчее Грейса.
– Сообщение отправлено Майклом Харрисоном, с номера плюс сорок четыре – семьсот девяносто семь – сто тридцать четыре – шестьсот двадцать один, – объявил он и затем, сосредоточенно покусывая нижнюю губу, большим пальцем нажал на клавишу. – Сегодня вечером, в двадцать два двадцать восемь.
Оба мужчины взглянули на часы. Больше часа назад.
То есть за двадцать минут до того, как Эшли позвонила в полицию, подсчитал Рой. Но почему она выжидала столько времени?
Гленн выбрал опцию «Перезвонить» и поднес телефон к уху. Грейс и Харпер напряженно наблюдали за ним. Через пару секунд Брэнсон заговорил в трубку:
– Здравствуйте, Майкл Харрисон, это детектив-сержант Брэнсон из брайтонского отдела уголовного розыска, в ответ на ваше сообщение для Эшли Харпер. Пожалуйста, позвоните мне или отправьте эсэмэску по номеру: ноль семь – восемьдесят девять – девяносто шесть – пятьдесят – восемнадцать. Повторяю: ноль семь – восемьдесят девять – девяносто шесть – пятьдесят – восемнадцать. – Затем он дал отбой и обратился к женщине: – Скажите, Эшли, Майкл обычно шлет вам сообщения?
Та пожала плечами:
– Не так чтобы часто, но иногда присылает, да. Коротенькие любовные послания и всякое такое.
Внезапно она улыбнулась, и лицо ее разом смягчилось и словно бы ожило поразительной красотой. Такой она способна растопить любое сердце, какое только пожелает, подумалось Грейсу.
– И он всегда был таким хреновым наборщиком? – усмехнулся Гленн.
– Обычно нет.
Рой снова уставился на текст эсэмэски:
жиВ. ***$Пзвони вполицю.
Текст как будто набивал дошкольник, никак не взрослый человек. Разве что он делал это в спешке или за рулем.
– Какую информацию вы сможете извлечь из этого сообщения? – поинтересовалась Харпер.
Грейс уже собирался рассказать ей все как есть, но вдруг изменил решение. И незаметно стукнул коленом Брэнсона, чтобы тот не вздумал его поправлять.
– Боюсь, не такую уж и существенную. С одной стороны, новость хорошая: теперь мы знаем, что Харрисон жив, а с другой – плохая, поскольку он явно в беде. Если только это не часть розыгрыша.
Глаза молодой женщины тут же забегали по сторонам, заметил Рой. Он внимательнейшим образом считывал язык ее тела с того самого момента, как она открыла им дверь. Харпер обдумывала каждое слово, и перед каждым ее действием неизменно следовала пауза – никакой спонтанности.
– Да неужто вы все еще считаете, что Майкл устроил очередной розыгрыш? – с недоверием спросила Эшли.
Грейс машинально отметил излишнюю наигранность, театральность этого замечания. Вслух, однако, он сообщил ей об обнаружении гроба, со всеми подробностями.