Соседка выносит какие-то резиновые шлепанцы. Толи сланцы, толи сандалии такие. Молча показывает.
— Пойдет!
Сую в руку ей купюру.
— И кофту какую-нибудь подлиннее. Желательно с капюшоном.
— С капюшоном. У меня ничего нет.
— Ладно. С этим сам разберусь. Спасибо.
Оставляю девушку в дверях. Ухожу в свою комнату.
— Думаю, до дома тебе добраться хватит.
Отдаю девушке обувь.
— Спасибо. Сергей…
— Что?
Девчонка мнется.
— В туалет, Свет?
— Угу.
— Ну вот, обувайся. По нашему коридору ходить босиком. Так же небезопасно, как и по улице! Или тебя отнести?
— Нет! Нет! Просто покажи, куда мне идти.
Девушка немного прихрамывает. Большой палец опух. Там серьезный порез.
Провожаю девчонку до туалета. Настя снова выглядывает в коридор.
— Что, Насть?
— Она еще не ушла?
— Не ушла. Закрой дверь. Не смущай ее. Она и так не знает, куда деться.
Соседка хлопает дверью.
Наконец, мы приводим внешний вид скрипачки в относительный порядок. Джинсы она надела свои. Оставили мою футболку, которая и так уже на ней. Сверху надели мою мастерку с капюшоном. На ногах Настины шлепанцы. Большие. Но и мастерка моя ей тоже почти до колен.
— Ты далеко живешь? Общественный транспорт, ждать нужно?
— Нет, я могу дойти пешком. Можно мне еще полчасика у тебя посидеть? Ксения в семь утра уходит на работу. Как раз мы с ней не пересечемся.
— Посиди, конечно. Только я все равно тебя не понимаю. Ни утром, так вечером тебя увидят. И обязательно спросят. Где это тебя так угораздило!
Света, как обычно, жмет плечами.
— Может, я что-нибудь придумаю.
— По ночам только гулять больше не придумывай! Чай будешь?
— Нет.
— Будешь.
Иду на кухню, делаю ей и себе сладкий крепкий чай. Больше мне предложить ей нечего. Или опять у Насти что-то покупать придется.
Иду с кружками обратно. Соседка снова открывает дверь. Смотрит на чай. И недовольно закрывает ее.
Без десяти семь мы выходим с ней на улицу. Прохладно. Все-таки середина сентября. Надо было ей хоть носки дать.
— Спасибо тебе большое! Прости, что создала столько проблем. Я вещи постираю и принесу.
— Не надо ничего приносить, Свет.
— Я пойду.
Забираю у нее рюкзак и скрипку.
— Я тебя провожу.
Девушка не возражает.
— Может, тебя все же понести? Вон как хромаешь.
— Нет! Не нужно. Людей полно кругом. Не хочу привлекать внимание.
— Да на тебя и так сложно не обратить внимания.
Девушка ниже опускает голову. Прячется за волосами.
Минут через сорок мы заходим в частный сектор. Не кислый такой райончик. Скрипачка еще ниже опускает голову. И останавливается около калитки. За забором двухэтажный коттедж. Да, пожалуй, коммуналку она видела впервые.
— Сереж! Еще раз большое тебе спасибо!
Отдаю ей рюкзак. Она достает ключи. В этот момент калитка открывается. На нас смотрит девушка лет двадцати пяти. Закрывает рот ладонью и кричит: Эдик!
4
Света
— Папа! Не смотри на меня так! Я не думала, что так получится. Откуда мне было знать!?
Папа только что распрощался с Сергеем. Парень рассказал ему все, что произошло. Ксюша рыдает в спальне. Надо же, жалеет меня. Вчера после очередной ссоры дорогу мне скатертью стелила.
Каждые два — три года у отца новая женщина. И чем старше он сам, тем моложе его пассии. Моя мама бросила нас, когда мне было семь. Я только пошла в первый класс. А может и не бросила. Так говорит отец. Он просто меня ей не отдал.
Мама живет в Турции. Там вышла второй раз замуж. У меня есть два младших брата — близнеца. Правда, я их ни разу не видела. Да и маму видела с тех пор лишь раз. Она приезжала, когда мне было десять. Пыталась уговорить отца отдать меня ей. Папа не отдал. То ли ее так наказывал, то ли себя, не знаю…
Бабушку по маминой линии тоже ко мне не подпускает. А его родителей давно нет в живых. Я его поздний и единственный ребенок. Родилась, когда папе было сорок шесть. Маме было тридцать два, когда она выходила за него замуж. Я не помню ни дня спокойной жизни, когда они были вместе. А может, просто я была ребенком и вообще мало что помню с тех пор. Но знаю точно — они постоянно ссорились. В тридцать она стала первой скрипкой в симфоническом оркестре. Она с малых лет к этому шла. Музыка для нее был абсолютно всем. Они ругались из-за того, что мама постоянно пропадала на репетициях и гастролях.
Папа тоже человек занятой. Он нейрохирург. Парою, он тоже живет на работе. Так что первое время меня воспитывала бабушка, мамина мама. А когда отношения между родителями стали портиться совсем. То моим воспитанием стали заниматься няни.
Не знаю, позволяет ли маме ее турецкий муж дальше заниматься любимым делом. Думаю, что нет. Но это был ее выбор.
Когда училась в начальных классах, стала уговаривать папу отдать меня в музыкальную школу. Он сначала был категорически против. Потом согласился на пианино. А через два года я сама перешла на скрипку. Поначалу я совмещала два инструмента. Но потом отказалась от первого. Папа был огорчен, но препятствовать не стал. Единственной его просьбой было не делать музыку своей будущей профессией. Но и здесь я его огорчила. После девятого класса сама забрала документы из школы. И поступила в музыкальный колледж.
— Света! Переоденься уже, наконец. Поехали в больницу.
— Пап! Ну, пожалуйста, не заставляй меня проходить через эти унижения!
— Какие унижения? Дочка! Это же здоровье!
— Ты хочешь, чтобы завтра вся больница трепалась, что твою дочь изнасиловали!?
— Ты же говоришь, что не успели?
— А кому какая разница? Посмотри на меня!
— Свет! Ты все равно пройдешь осмотр! Почему ты так упираешься? И ублюдков этих тоже нужно найти! Нужно заявить на них! Ты что, не понимаешь, что завтра они другую какую-нибудь девочку поймают. Ты лиц не помнишь. Парень должен помнить!
— Папа! Темно было! И произошло все очень быстро. Одного он на расстояния отключил, кинул ему что-то в голову. Второго тоже за несколько секунд вырубил! Четверо сбежали! Это произошло все буквально за пару минут. Когда ему было их разглядывать!
Отец вздыхает.
— Давай, иди искупайся, переоденься, покушай что-нибудь и поедем.
— Куда?
— Света, не волнуйся, я не повезу тебя в свою больницу. В другую поедем. Хочешь ты этого или нет, но тебя осмотрят. И к психологу, пожалуй, нам тоже придется обратиться.
— Пап! Я, конечно, малолетняя, но не тупая. Я прекрасно знаю, что если будет медицинский осмотр, будет и милиция. Врач обязан будет доложить. Или мы будем врать, что я так упала с лестницы. И теперь мне нужен осмотр гинеколога. Поверь мне, пожалуйста… Они не успели, правда…
— А этот парень? У которого ты ночевала.
— Папа! Ты что? Он же меня спас!
Из глаз снова брызгают слезы. Дыхание перехватывает. Мне кажется, я сейчас задохнусь.
Папа подходит и обнимает меня.
— Тише, тише… Свет… Я старше, и я знаю, как лучше. Собирайся. Мы обратимся в частном порядке. Никто не будет фиксировать твои данные.
Папа меня не обманул. Направляемся мы не в его больницу. Мы уехали в другой город, почти за двести километров. А толку то? В любом ближайшем медицинском учреждении его знают. Папа — ведущий нейрохирург в республиканской больнице. И пусть город у нас не большой. К нему на операции со всей страны едут.
Неужели мне снова придется это пережить? Когда мне было пятнадцать. Папа жил с одной женщиной. Так вот Регина была постарше его обычных увлечений. Ей тогда было за тридцать пять. И она с чего-то решила, что может играть полноценную роль моей мачехи. Короче, она пыталась меня воспитывать. Я всячески ее игнорировала. Однажды у меня дома собрались одноклассники, не помню чей мы отмечали день рождения. Но поскольку у меня во дворе есть большая беседка, решили собраться у меня. Допоздна мы гуляли на заднем дворе. Регине это жутко не нравилось. Она то и дело ходила нас проверять. А мне наоборот хотелось бесить ее больше и больше. Возомнила себя хозяйкой. Она только пару месяцев жила в нашем доме. Папа в этот момент уже неделю находился на какой-то международной конференции. В общем, его не то что в городе, его даже в стране тогда не было.
Почти все ребята уже разошлись. Остались только Катька с Юркой и Вовка Захаров. Вовка полез ко мне целоваться. А я, наверное, что бы еще больше взбесить Регину, не стала возражать. Знала, что она наблюдает в окно. Этот придурок полез ко мне под кофточку. Я его сразу оттолкнула. Естественно, папина сожительница всех разогнала. А меня на следующее утро волоком потащила к гинекологу. Орала, что не собирается за меня отвечать. Еще беременной малолетки ей на совести не хватало. Дура!
Она специально это сделала, что бы мне отомстить. Она фактически силой усадила меня в кресло. Врач была ее знакомая. И пока она меня смотрела. Эта сука стояла позади нее! Как же я ее ненавидела! После этого я первый раз ушла из дома! Когда отец вернулся, я все ему рассказала. С того дня Регина с нами больше не жила. Но и в отношении меня папа закрутил гайки. Ни каких друзей дома, гуляний по вечерам у меня больше не было. В итоге из подруг у меня осталась только Лиля. К ней я время от времени и ухожу пожить денек другой. Ее мама не возражает. Она хорошо ко мне относится. Если бы только не Максим. Я и в ту ночь бы спокойно осталась у нее. И не было бы всего этого кошмара…
5
Сергей
Пока шел от скрипачки. В голове крутилась только одна мысль. Где-то я этого мужика уже видел. Вообще, посмотрев на него, не подумаешь, что у него может быть дочь такого возраста. Он скорее смахивает на ее деда. Худой, высокий и полностью седой. Нет, на дряхлого старика он, конечно, не тянет, но очевидно, что ему за шестьдесят. Вероятно, Света — поздний ребенок.
Вообще на его лице ни читалось не одной эмоции. Девушка, которая открыла калитку, чуть сознание не потеряла. Рыдала потом и у Светы прощения просила все время, пока мы с ним разговаривали. Я рассказал все как есть. Не скрою, судьба этих ублюдков меня все же волновала. Мало того, что их надо наказать. Так еще у меня были подозрения, что первый мог все же двинуть кони. Нужно как-то выяснить, жив ли он. Мне его, конечно же, нисколько