— Ну, разумеется, она упадёт!
— Фру Елина, любое воспитание, солдата ли, юноши ли — это всегда система. Выкинь из неё одну часть — получишь нечто кособокое. Мне нужно ваше согласие на некоторые изменения.
Разговаривали долго, немного спорили, но со следующего дня жизнь в доме совершенно изменилась.
Подъём с первым криком петуха.
1. Зарядка на свежем воздухе. Морна только вздыхала, глядя, как барон гоняет мальчишек под дождём.
2. Повторения вчерашнего материала.
3. Завтрак всей семьи.
4. Занятия в комнате Гантея, откуда удалялись все. Песочные часы барон ставил на улице и никто не рисковал зайти, пока не высыпался песок.
6. Большой перерыв, часа три, во время которого Гантей лепил в мастерской.
7. Тренировка, во время которой чаще всего Санчо безжалостно валял Гантея по соломе.
8. Обед всей семьи.
9. Снова занятия и снова песочные часы.
10. Ужин всей семьи.
11. Свободное время.
Всё было бы замечательно, но во время занятий молодой баронет изнывал от безделья.
— Фру Елина, разрешите?
— Проходите, господин барон.
— Фру Елина, я хотел бы пересмотреть финансовые условия нашего договора.
— Вы считаете, что вам мало платят?
— Нет, плата достаточно щедрая, я благодарен вам. Но меня волнует незанятость баронета. Безделье в этом возрасте очень плохо сказывается на подростках. Я готов получать меньше, если вы возьметесь обучать баронета этой вашей лепке.
— Неожиданное предложение. А как к нему отнесется сам баронет.
— Здесь нет выбора, фру Елина. Если бы мы были в городе, я придумал бы ему занятие.
— Например?
— Например — отправил бы на конюшню. За некоторые услуги можно договорится и брать приличного коня.
— Господин барон, я возьму мальчика в обучение и не буду убавлять вашу зарплату, напротив, я ее повышу. При условии, что весной, когда будет возможно строительство конюшни, вы займётесь с мальчиками верховой ездой. Мы договорились?
— Я очень благодарен вам, фру Елина. Честь имею!
Показалось или нет, что голос барона слегка дрогнул?
Уроки чтения и письма Вара и Морна перенесли вполне терпимо. Особых восторгов не испытывали, но понимали, что — нужно. Дело пошло легче, когда, выучив буквы, Морна стала читать. Слегка смущаясь, барон выдал ей потрепанный томик.
— Этот роман, фру Морна, очень нравится дамам. Он о несчастной любви прекрасной и юной герцогини.
На удивленно поднятые брови Елины и ее улыбку барон несколько раздраженно пояснил.
— Она досталась мне случайно и я не успел продать или обменять её.
Скорость чтения Морны существенно выросла. Пришлось делать ей такой же светильник у изголовья кровати. Теперь, по утрам, вся семья выслушивала подробности из жизни герцогини.
Занятия с юным баронетом начались не слишком удачно. Объяснения Елины как каким цветом пользоваться, что с чем лучше сочетать он слушал в пол уха.
— Мне, фру Елина, это всё не нужно. Это всё дедушка придумал, а эта работа — не для аристократа, недостойная она.
— Вы не правы, не бывает недостойной работы, Санчо.
— Ну да! Вы ещё скажите, что, например коров пасти — достойно!
Ах ты ж, свинёнок малой!
— Я расскажу вам одну историю, господин баронет.
Давным давно, так давно, что уже никто не помнит, в каком государстве это было, в одной крепости жили простые крестьяне, времена были мирные, хозяина у крепости не было и они жили так, как им удобно. У каждого из них была своя комната и там они поддерживали чистоту, ну, более или менее, как умели. На кухне правила кухарка, и там всё было очень чисто. А вот туалет, мыть никто не хотел. Каждый из них говорил, что это не его территория. И, надо же такому случится, что короля этой страны очень прогневил один барон. Уж не знаю, чем именно, но — прогневил. И король отправил его в ссылку, в самое скучное место в стране, вот в эту самую крепость. Однажды прискакал гонец и сообщил, что одну комнату теперь будет занимать настоящий барон. Крестьяне обсудили это между собой и долго смеялись. Слуг то в крепости нет, кто будет барону чистить сортир? Представляете, говорили они, что будет с этим столичным неженкой? Приехал барон, уже не слишком молодой, устроился в комнате и, через некоторое время, ему понадобился туалет. Когда он вышел, все ждали, что он начнет стенать и плакать. Но — нет. Он взял ведро и тряпки, одел перчатки, в которых чистят конюшню, и вычистил туалет. Тогда крестьяне его спросили — вы же барон, разве вам не стыдно чистить это? И вот его ответ, баронет Санчо, запомните, пожалуйста, навсегда. Барон ответил так:
— Аристократу не стыдно драить туалет, аристократу стыдно жить в грязи!
— Браво, фру Елина! Очень мудрая история. С вашего разрешения я заберу Санчо на некоторое время.
Елина не слышала, как вошел барон. Ну, что уж теперь…
В общем и целом жизнь в усадьбе наладилась и протекала спокойно. Нельзя сказать, что Васа приобрел безукоризнненые манеры или, что Гантей стал совсем уж послушным, но сдвиги были видны, а остальное — просто дело времени.
Глава 36
Выпал первый снег.
Вчера отмечали Сонный день — день, в который, по легенде, Единый усыпает. Съездили в храм. Ну, храм, как храм, ничего особенного. Портретов единого не вешают — считается, что у него нет определённого лица, а выглядит он так, как хочет. Стены расписаны довольно симпатичными узорами. Перед храмом есть что-то типа сеней, там в чаше горит огонь, от него зажигают свечку. Зайдя в основное помещение нужно подумать о том, что плохого и хорошего ты сделал за последнее время, и попросить у Единого прощения за грехи. А уж он ваши поступки сам взвесит. У него и весы есть. Именно весы и стоят в центре храма, не слишком большие, отделанные камнями. Рядом хор из нескольких жрецов — поют что то жалобно. На жрецах серые шелковые хламиды — признак смирения и отказа от мирского. Да, когда внутренний разговор с Единым закончишь, нужно потушить свечу и провести тремя пальцами по лбу. Это, вроде как, отсчет новой жизни начинается. Подношения жрецам складывают у ворот храма.
Елине нравилась местная религия — не слишком навязчивая и не слишком финансово обременительная. Никакой десятины храм не получал. Существовал исключительно на обслуживании женитьб, посвящении ребенка в лоно веры, молитвы за больных и прочее. Ну, и добровольные подношения. Храмовники, говорят, и в самом деле жили очень скромно, при каждом храме обязательно было что-то вроде больнички — там мог получить помощь любой. Никаких нищих, или там попрошаек не было. Если семья раззорилась, а в жизни всякое бывает, тот же храм подыскивал работу, меценатов, давал на некоторое время приют. И как-то вот хватало им денег без десятины. Ну, продавали они свечи храмовые — вполне умеренная цена. Светящиеся доски в храме почему-то были запрещены. Только свечи.
Крошечный городок, куда ездили в праздник назывался Тир, сильно ближе, чем Варус. Естественно, местные устроили небольшую ярмарку. Вот на ярмарке то и столкнулись со стражей.
Морна была в суконном плаще с опушкой. И некая фру Мориц донесла на неё. Не иначе, из зависти, зараза такая. Всей толпой уже выходили с ярмарки, ничего особенного там не было, мальчишки потратили свои деньги на сладости и моченые яблоки, барон пропал куда-то ненадолго, а потом вернулся со свертком подмышкой. И тут-то и подошли два солдата и потребовали от Морны следовать за ними.
Вид, манеры и, главное, голос барона, голос человека привыкшего командовать, быстро поставили солдатиков по стойке смирно.
— Дак приказано нам, уважаемый рейв. Как не положено меха носить, а фру в плаще с мехом. В мэрию велено доставить. Приказ у нас такой, рейв.
В мэрию пошли целой процессией. Нервничающая Морна под руку с успокаивающей Елинкой, Вара, оба мальчишки, и барон. Солдаты шли впереди — дорогу показывали.
Этот «мех» Елица изготовила самолично, поэтому сильно не переживала. Всё же не настоящий мех, а простая овечья шерсть.
Мелкую рыболовную сеть она попросила связать Вару. Ячейки маленькие, поменьше полусантиметра. Крючки разных размеров у неё ещё с лета лежали — заказала на всякий случай, когда печки делали.
Сетку она туго натянула на прямоугольную раму. Брала пучок вычесаной и вымытой шерсти и крючком вправляла одной стороной в отверстие. Два ряда белой, два ряда чёрной и так — до самого конца сетки. Тыльную сторону аккуратно покрыла тем же месивом, которым Вара потолки промазывал. Ну, а как все высохло — подстригла лицевую сторону, вычесала и получила пушистую красоту. Тем же манером сделала и манжеты. Очень Морне понравилось, радовалась как ребёнок, у зеркала крутилась. Ну, и правда, на темно-сером суконном плаще хорошо смотрелось, ярко.
Мэр был весьма пузат и благодушен. Разобрались быстро, все же шерсть и мех не спутаешь, очень любопытствовал, что и как делается. Но сетку Елинка не показывала, а состав клея — так любой знает, для парусов клей, рейв Флюк. На барона мэр косился с любопытством, но барон представлятся не стал, а рейв Флюк не рискнул спросить. Ну и правильно, чутьё у дворянства мелкого должно быть на уровне, а то не долго в мэрах проходишь. Так-то и ничего страшного, но настроение попортилось.
Домой вернулись голодные, но Елинка заранее приготовила кучу холодных закусок. На стенах висели две хвойные гирлянды, украшеные ярко алыми фарфоровыми бусинами. От печки шло славное тепло. По традиции же, после ужина и перед сном принято было обмениваться подарками. Ели все с аппетитом, постепено настроение выравнивалось. Вара достал свою фляжку, но барон воскликнул:
— Как это я мог забыть! Крей, будь любезен, принеси из моего сундука… ну, ты знаешь.
Крей вернулся через минуту с потертой расписной шкатулкой в руках. В шкатулке, в специальных гнёздах, хранились маленькие стеклянные прозрачные стопочки и довольно пузатая бутылка, полная на две трети чем-то, как показалось Елине, черным. Дно шкатулки отделялось и служило маленьким подносом. Крей поставил на подносик две стопочки, но барон поднял бровь и Крей добавил ещё две. Жидкость из бутылки была густой и черно-багровой.