Черт.
— Черт, — вслух бормочу я.
Кара убирает телефон.
— О чем я должна поговорить со своей тетей?
— Я хотел попросить тебя об одолжении. Бретт сказал, что твоя тетя работает на арене. Может, там есть вакансия для школьника? Например, на ледовом комбайне.
Раздумывая, Кара прикусывает нижнюю губу.
— Не думала, что ты из тех, кому нужна работа.
Я выгибаю бровь.
— Эй, ты опять? Мы же договаривались.
Кара фыркает.
— Мы не о чем не договаривались. Уж тем более не о том, чтобы я перестала над тобой издеваться.
Я киваю, улыбнувшись.
— Хорошо. Согласен терпеть это, если только ты мне поможешь.
— Идет! — заявляет Кара. — Я поговорю с Элизабет. Никаких проблем.
Я хватаю ее за плечи и целую в щеку.
— Ты можешь быть такой душкой, Кара. Спасибо.
Она закатывает глаза.
— Не смей никому об этом говорить. Моя репутация не должна пострадать.
Я спиной иду к широким дверям спортзала, где у нас сегодня силовая тренировка.
— Обещаю.
— И еще кое-что! — кричит мне вслед Кара, и я вынужден остановиться. — Мы должны вернуть Эйв.
Согласен, но нельзя на нее давить. Я слишком долго молчу.
— Она должна сама этого захотеть.
— Знаю, — кивает Кара. — Поэтому сделай так, чтобы она захотела.
Вышло все уж слишком просто, что даже насторожило. Но я не собираюсь цепляться.
Когда на следующий день Кара сказала мне прийти на ледовую арену, меня встретила более взрослая ее копия. Но после того, как она покатилась от смеха, когда я сказал, что готов пройти стажировку, понял, что это только внешне.
Она намного проще и рассмешить ее ничего не стоит, чего не скажешь о ее племяннице.
Элизабет сказала мне прийти в четверг и пройти формальное обучение. Это заняло не так уж много времени. В пятницу я уже сел на комбайн и меня инструктировал в практической части мужчина лет шестидесяти по имени Хорайзон. Я не стал расспрашивать. Наверное, его родители очень творческие личности[7].
В общем, я получил эту работу, мне дали расписание смен, и теперь я чувствую в себе какую-то уверенность. Иногда буду брать Ноя, потому что я слишком привязался к этому парню. Он напоминает мне моего лучшего друга. И так я ближе к Эйв.
У меня все еще нет ответа на вопрос, который я задал сам себе несколько недель назад: что я чувствую к ней? Такую же привязанность, как к ее братьям?
Но ведь это не так. Мы встречались, у нас была близость. Думать о ней сейчас в физическом плане кажется неправильным. Иногда у меня возникают фантазии или воспоминания о ней в моих руках, но тут же перед глазами возникает другая картина. Ужасная. Я помню тот день, и уже не смогу выкинуть из головы, как бы ни старался.
В школе Четвинда объявили об эпидемии гриппа. Из-за близости городов в Досон-Крик Хай решили перестраховаться, поэтому отменили зимний бал и перенесли предстоящие две игры. Мы решили устроить вечеринку у Бретта в пятницу, тем самым отметить начало зимних каникул и смягчить огорчение по поводу отмены школьных танцев. По поводу последнего я даже и не думаю. Школьные танцы становятся слишком обыденными и скучными. Но отмена игр, точнее их перенос, немного напрягает, ведь из-за работы я теперь все планирую.
В субботу после вечеринки мне удается весьма быстро проснуться. Сегодня у меня рабочий день. А еще сегодня Сочельник. За окном падает снег и нет ветра, что так редко для Досон-Крик. Мама с самого утра суетится на кухне, а папа читает новости на планшете.
— Во сколько ты освободишься, Энтони? — спрашивает меня мама, когда я сажусь за стол напротив папы и запихиваю в рот свежую булочку.
— Около семи, а что?
— Сегодня Сочельник, — напоминает мама. — Мы идем в церковь. И еще я пригласила наших соседей на ужин. У меня до сих так мало друзей здесь.
Папа сочувственно смотрит на нее.
— Ты много работаешь, дорогая. Я приглашал Хейзов, Сид сказал, что они хотят провести праздники в кругу семьи. Но после Рождества, я думаю, они примут приглашение.
— Прекрасно, — улыбается мама, но затем бросает на меня неловкий взгляд. — Скажи, если что-то…
— Ничего, — прожевав, быстро говорю я. — Вы должны снова нормально дружить.
— Мы просто волнуемся, Энтони, — говорит папа. — Все это немного неловко для нас.
Как и для всех.
— Нет, все хорошо, — искренне на это надеясь, говорю я.
От меня не ускользает быстрый немой разговор, которым обмениваются мои родители. Да, все это немного запутано, но они знают, что все не такое, каким казалось с самого начала. И что теперь я снова появляюсь на пороге Хейзов. Нет ничего неловкого в том, что они снова будут ходить друг к другу в гости.
Господи, просто голова кругом от этих спутанных мыслей.
В церковь я не успеваю, поэтому не тороплюсь, когда завожу комбайн в теплый бокс. Хорайзон закрывает створки и довольно кивает.
— Молодец, парень.
Я спрыгиваю с машины и снимаю шапку.
— Спасибо.
Снег все так же валит крупными хлопьями. Когда подует ветер, все это превратится в огромные сугробы, которые снегоуборочные машины будут разгребать весь день. Перед переездом я гуглил об этом городе. В Википедии написано, что осадков выпадает крайне мало. Ложь. Википедия — полная ложь.
Но что плохого в снеге в канун Рождества? Это приносит какую-то умиротворенность, когда он хрустит под ботинками. Большая ель посреди сквера у входа на арену сверкает мелкими разноцветными огнями. Я обхожу ее и иду к своей машине. Так тихо, что слышно далекое пение хора из церкви, находящейся на соседней улице.
Подойдя вплотную к машине, я не сразу замечаю фигуру, прислонившуюся к ней с пассажирской стороны. Один из двух фонарей разбит, а одного мало, чтобы сразу разглядеть…
— У тебя плохо со зрением, Рой? — громко произносит Ноэль.
Я открываю рот от неожиданности. Я знал, что он приедет, но вчера он написал мне, что скорее всего, будет дома в воскресенье, потому что не успевает раньше.
И вот теперь этот сказочник стоит передо мной со своей фирменной широкой улыбкой, шапкой набекрень и в расстегнутой хоккейной куртке с логотипом юниорской лиги Альберты.
— Черт, я так рад тебя видеть, — неожиданно даже для себя, с чувством произношу я.
Ноэль улыбается еще шире.
— Смотри не расплачься.
— Придурок. — Я хлопаю его по плечу, и Ноэль делает то же самое в ответ.
Затем еще по разу, но уже сильнее и со смехом. Всем известно, чем больше парни друг друга подстебывают, чем крепче их дружба. После еще одного едкого комментария и удара в плечо, я обнимаю своего лучшего друга и осознаю, что теперь все будет хорошо. Он именно тот, кто сможет всех нас вернуть к жизни.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Эйвери
Мне страшно проснуться. Страшно встать со своей постели и пойти в ванную или на кухню. Вчера я заперлась в спальне, когда мы приехали из церкви и до сих пор не выхожу.
Я еще не видела Ноэля. Но он здесь. В нескольких шагах от меня. Я слышу его голос.
Он сделал сюрприз, вернувшись на день раньше. Я вышла из ванной, когда раздался звонок и удивленный возглас папы. Затем я закрылась в спальне, и меня не стали беспокоить. Хотя в любой другой ситуации Ноэль бы ворвался без стука.
Но не теперь. Теперь все иначе.
Опустив ноги на пол, я сижу на кровати и слушаю голоса своей семьи, доносящиеся из гостиной. Это рождественское утро. Все открывают подарки. Мне нужно побороть себя.
Оставшись в пижамных шортах, я надеваю толстовку и выглядываю в окно. В этом году выпало не так много снега по сравнению с прошлым. Тем не менее крыши домов, деревья, стоящие на тротуарах машины покрыты ровным белоснежным покрывалом. Какое-то время я смотрю, как наш сосед мистер Симмонс расчищает свою подъездную дорожку, пока в мою дверь не начинает кто-то тихо стучать. С замиранием сердца я говорю:
— Войдите.
— Эйв, идем, — слышу голос папы.
Повернувшись, я киваю.
— Да, минутку, только почищу зубы.
На это занятие я трачу слишком много времени. Почему я оттягиваю неизбежное? Почему я вообще так сильно этого страшусь? Я знаю, почему. Мой брат меня не простил.
Голос Ноя словно в параллельной вселенной, когда я, спустившись в гостиную, вижу сидящего на диване Ноэля.
Он так повзрослел за это время. Его плечи стали шире, руки налились мышцами. Он выглядит здорово, будто вернулся из отпуска. Рядом с ним я уже не буду выглядеть женской копией. Просто бледное подобие.
На лице брата все та же мальчишеская улыбка, но появилось что-то еще. То, чего я еще не знаю.
Я замираю у лестницы, наблюдая за картиной, которая разворачивается в гостиной. Ной распаковывает подарки, папа, Хелен и Ноэль с улыбками смотрят на него.
— Вау! — кричит Ной, вытащив из коробки машинку с пультом управления.
Папа заговорщицки смотрит на Ноэля и тихо произносит:
— Хороший ход.
Ноэль кивает.
— Ну да, может так он забудет про дрон.
— Ох, надеюсь, — так же тихо бормочет Хелен. — Я хочу сохранить в доме посуду и люстры.
Они втроем тихо хихикают.
Но время словно останавливается, когда Ноэль замечает меня.
Я так скучала по нему. Безумно. Но я не могу броситься ему на шею. Не могу определить, о чем он сейчас думает, как это было всегда. Я потеряла с ним связь.
Мы смотрим друг другу в глаза долгие-долгие секунды, пока Ной не прорывается в тот пузырь, который отгородил меня и Ноэля от реального мира.
— Эйви, для тебя кое-что есть!
Я едва нахожу силы отвести взгляд. Неестественно улыбнувшись Ною, я подхожу к елке и сажусь рядом с ним. Он протягивает мне коробку и с любопытством разглядывает нас. Он уже достаточно вырос, чтобы понимать, что в нашей семье что-то не так.
Молча развернув обертку коробки со своим именем, я обнаруживаю внутри красный свитер с голубыми буквами на груди: Э Й В И.