Он лично наблюдал за разгрузкой лошадей Сесили, которые прибыли из Кентукки, и озаботился тем, чтобы купить упаковку зерновых хлопьев Бахусу, тосковавшему по дому и своей хозяйке.
Он тоже тосковал. Как же он понимал Бахуса!
Следующим утром он получил от Сесили сообщение, что с ней все в порядке и что ей требуется еще время на обдумывание. Но ни слова о том, где же она и к какому выводу пришла.
Он отправил ей эсэмэску со словами, что ему необходимо с ней поговорить. Ответа не последовало.
Наступил последний день перед свадьбой. Ремонт был полностью завершен, главное помещение конюшен сверкало кованым железом и красным деревом.
И тут Алешандру охватил страх: Сесили не собирается возвращаться. Он все разрушил. Как, черт возьми, это исправить?
– На случай если ты забыл, на свадьбе требуется невеста, Салазар, – растягивая слова, произнес Ставрос, держа в руке кий. Они играли в бильярд в большой гостиной «Вишневой фермы».
Шаферы весь вечер подшучивали над ним, но завтра приезжают две сотни гостей, и тогда уж будет не до шуток.
– Как насчет этого? – Ставрос поднял кий. – Если я забрасываю этот шар, то ты отменяешь свадьбу. Если не попадаю, мы ждем еще двадцать четыре часа в надежде, что она появится к маршу Мендельсона.
Антонио скорчил гримасу:
– Сейчас не время для твоего своеобразного юмора.
– Наоборот, – не согласился грек, – особый юмор как раз сейчас необходим.
– Не такого рода, – вмешался Себастьен. – Нам надо решить, что сказать гостям, если придется все отменить.
– Проблемы с ремонтом, – предложил Антонио.
– Неплохо, – задумчиво произнес Себастьен.
– Или ты мог бы отменить это прямо сейчас, – сказал Ставрос, – прежде чем добрая половина Нью-Йорка не сядет в машины, чтобы приехать сюда.
– Я утром решу, что делать, – ответил Алешандру.
Сесили ходила по веранде сельского коттеджа, который арендовала в районе Кэтскиллских гор.
День ее свадьбы.
Сердце подкатывалось к горлу. Она должна принять решение. Через несколько часов она выходит замуж за Алешандру. Но ничего не ясно.
Это идиллическое место в горной долине казалось идеальным, чтобы все обдумать.
И все-таки, глядя на красно-золотую листву, на потрясающий вид вокруг, она не могла не думать о том доме, который они с Алешандру строили. И туда летело ее сердце.
Есть два решения. Выйти за него и жить с ним с чувством ненависти за то, как он поступил с ее семьей, с ней. Или не выходить и лишить своего ребенка нормального домашнего очага, а себя – мужчины, которого любит.
Сесили прислонилась к столбу веранды и смотрела, как солнце поднимается над деревьями. На ум пришел разговор с мамой – это было очень давно. «Ты не выбираешь ни того, кого любить, ни как это произойдет, Сесили, и когда. Ты просто любишь».
Внутри у нее словно раскрылась дверца, и она поняла, что ей делать.
Двор «Вишневой фермы» напоминал улей. Сесили подъехала к парковке и, сидя в машине, наблюдала за всем, цепенея от страха. Вдруг Алешандру больше не хочет на ней жениться?
Мимо в панике пробежала организатор свадьбы Марианна. Только тогда с бешено стучащим сердцем Сесили вышла из машины.
Утреннее солнце освещало фасад главной конюшни. Над входом вывеска: «Харгров-Салазар».
Неужели отец уступил?
Ноги сами собой пронесли ее через высокие двери красного дерева. Она услышала ржание, громкое, призывное, и топот копыта.
Бахус! Сесили пробежала по мощенному плиткой полу, торопливо откинула задвижку на двери денника и, влетев внутрь, обхватила Бахуса за шею.
Бахус потерся носом о ее карман. Сесили засмеялась:
– Прости. У меня сейчас ничего для тебя нет.
– В кладовке с фуражом есть коробка с сухим завтраком, – раздался негромкий голос Алешандру.
Сесили повернулась и увидела стоящего за оградой денника Алешандру.
– Я приехала…
– И откладывала это до сего момента? – Он тряхнул головой, глаза горели гневом. – Сесили, как, черт подери, я должен был поступить, если бы ты не появилась?
– Мне было нужно время, чтобы подумать и решить.
Он положил ладонь на дверь денника.
– Значит, ты приняла решение?
Сесили вышла и закрыла дверь на задвижку. Она собрала все свое мужество и подняла на него лицо.
– Да. Я люблю тебя, Алешандру. Нам придется постараться, чтобы наш брак оказался удачным.
В темных глазах что-то промелькнуло, уже не такое сердитое и злое. Алешандру поймал ее руку и потянул к себе.
– Мне нужно кое-что тебе сказать, – хрипло произнес он. – Первое, это то, что я подвел тебя, Сесили. Я обещал тебе, что всегда буду с тобой рядом, что все налажу, но я этого не сделал. Больше такого я себе не позволю. Во-вторых, Адриана слетала в Кентукки к твоему отцу. Все закончилось… эта вражда между Салазарами и Харгровами. Твой отец и Кей здесь, на свадьбе.
Отец здесь? Адриана была в Кентукки? У Сесили закружилась голова.
– Что у них произошло?
– Понятия не имею, да мне все равно. В-третьих, – продолжил он, не сводя с нее глаз, – я выбрал тебя в ту ночь в «Эсмеральде». Я выбрал тебя, когда попросил выйти за меня. Я выбрал тебя в ту ночь, когда ты говорила о безоговорочной любви. – Он провел большим пальцем по ее щеке. – Ты завоевала мое сердце, querida, и оно твое навсегда.
У Сесили дыхание застряло в груди.
– Что ты сказал?
– Что я люблю тебя. Я влюбился в тебя в ту ночь в Бельгии, Сесили. И поэтому я отстранился. Потому что в моей жизни хорошее долго не продолжалось. Я не смог бы вынести, если бы у нас с тобой произошел крах.
– Краха не будет. – Сесили взяла в ладони его лицо. – Алешандру, то, что есть у нас с тобой, это что-то особенное и очень-очень сильное. Посмотри, чего мы добились… мы прекратили самую длинную вражду в истории конкура.
Он улыбнулся:
– Я тоже хочу безоговорочной любви, о которой ты говорила. Но я далек от совершенства, и подарком меня уж никак не назовешь, но это не означает, что я не буду всегда около тебя.
Она ухватила его за рубашку, встала на цыпочки и поцеловала, словно скрепляя их любовь. Сесили вложила в этот поцелуй весь жар своей души, всю нежность.
– Я думал, что разрушил любовь.
– Алешандру, любовь нельзя разрушить.
И у нее есть целая жизнь, чтобы доказать ему это.
День свадьбы выдался не по-осеннему теплым. Видно, высшие силы решили, что Сесили и Алешандру уже достаточно поборолись и сегодняшний ясный день должен сулить им счастливое будущее.
Осторожно, чтобы не смять элегантную прическу, стилист надела на Сесили через голову платье на тонких бретельках, похожее на наряд балерины. Шелковая ткань ниспадала на бедра, лиф был искусно украшен фестонами, на спине глубокий вырез мысом, кружевной цветочный узор тянулся по всему платью. Единственная драгоценность – материнские серьги-подвески из сапфира.
Внизу главной лестницы Сесили ждал отец.
Она увидела волнение в серых глазах.
– Ты выглядишь прекрасно.
– Спасибо.
– Сесили… – Он сдвинул брови.
– Папа, это начало новой главы.
Отец молча кивнул и повел ее в сад на солнечный свет.
Алешандру удалось каким-то образом отогнать полчища фотографов – они пытались облететь усадьбу на вертолете. Сесили шла под руку с отцом, вокруг буйство осенней листвы. Ее взгляд прикован к мужчине в конце прохода – он ждет ее с видом собственника.
Три шафера – Ставрос, Антонио и Себасть ен – были великолепны в темных костюмах и серебристых галстуках, но их затмил Алешандру. Сердце у нее отчаянно билось, весь ее мир вращался вокруг него.
Да, он влюблен. И больше не сопротивлялся любви. Алешандру не сводил глаз с Сесили, пока она шла под звуки классической музыки вдоль длинного ряда кресел в сопровождении отца.
– Все хорошо? – прошептал он, когда она встала с ним рядом, и коснулся поцелуем ее щеки. – Вижу, ты очень серьезно настроена.
Губы у нее сложились в очаровательную улыбку.
– Да.
– Тогда выходи за меня.
Так она и поступила.
Эпилог
Вирджиния Нелиссен покинула стадион с четырьмя ошибками.
– Фу, – сказал Алешандру полуторагодовалой дочери Заре Роуз. Держа девочку на коленях, он сидел в первом ряду, наблюдая за состязаниями. – Она не любит маму, и мы ее не любим.
– Фу, – повторила Зара и сердито сжала губки, подражая отцу.
– Молодец. – Он чмокнул ее в макушку. – А теперь, – прошептал он, глядя, как Сесили на Сократе выехала на конкурное поле, – пожелаем успеха команде Харгров-Салазар.
– Салазар-Харгров, – резко поправила его Адриана. – Сесили нервничает, мне это не нравится.
Сесили, в темно-синем рединготе и белой накрахмаленной рубашке, волосы убраны под бархатный шлем, появилась на скаковом круге – сгусток силы и энергии, борец, нацеленный на победу.
Остановив Сократа перед судьями, она сняла шлем, приветствуя их. Аплодисменты и гул толпы стихли, наступила мертвая тишина. Был слышен только стук копыт Сократа по песку, когда Сесили, тронув коня каблуками, пустила его галопом.
Сесили направила коня к первому препятствию – высокому сложному сооружению из жердей, которое Сократ задел, но перескочил.
Неблагоприятное начало – Адриана права.
Поворот к следующему прыжку. Сократ слишком поздно оторвался от земли и задел перекладину мордой, но все же препятствие взял. Он понесся дальше, но Сесили рано заставила его прыгнуть, и лишь ее огромным усилием они преодолели барьер невредимыми.
– О боже! – Бабушка закрыла глаза ладонями. – Я не могу на это смотреть.
Перед следующим барьером Сесили собралась и овладела собой, а это передалось и лошади. Прыжок получился высокий и чистый. Затем им предстояло взять тройной барьер, который стал непреодолимым для всех участников, включая Вирджинию.
Сесили точно рассчитала, когда дать команду Сократу к первому прыжку. Успешно! Остальные два прыжка также были взяты без сучка и задоринки.