апно стало не хватать места. Не говоря уже о покое.
Ле-Да-Га — размышляла Лёка, натягивая джинсы. Как разъяснил им Нешто-Нашто, это всё тот же праязык, с которого пошли все остальные. Каждое слово в нём целый комплекс близких по смыслу понятий. Ле — это всё, что создано не руками человека: лес, блеск, лень и так далее. Га — всё, что связано с путями-дорожками и всяческим движением. Наконец, Да — это истинность, данность.
То есть собранные вместе ключи на самом деле «Созданный высшими силами истинный, данный извне пути». Проще говоря, «Созданный свыше истинный путь». Что, глядя на эти бесноватые создания, не скажешь.
Просто безобразие — рассердилась Лёка, когда каменная вишенка угодила ей в лоб. А у этого паразита — как и у костяного — торчавшие во все стороны листочки сродни шипам. Влепит по тебе от всей полноты их «созданного свыше» счастья, без синяка не обойдётся. У деда на лице уже две награды сияют всеми цветами радуги. Хорошо хоть не фингалы.
— Давай его поймаем, — сочувственно предложила Ветка и не удержалась от стёба: — Посолим, три раза плюнем, и он превратится в понедельник. Пикник в аут.
На столе задребезжал сотовый. Лёка цапнула его, опередив сестру, и принужденно приветливо ответила:
— Готова. Прости, но ещё пару минут.
— Вы что там, дерётесь? — усмехнулся Олег, услыхав, как в трубке что-то грохнулось и зазвенело.
— Потом расскажу, — пробормотала Лёка и отбилась.
— Что расскажешь? — иронично осведомилась Ветка, подавая ей второй сапог.
— Что мы завели беспородного и беспардонного щенка, — натягивая его, криво усмехнулась Лёка. — По кличке «Светка Скользкая креветка».
— Или «Ольга настолько, что нисколько», — моментально сложилось в голове сестрички.
Хотя сама Лёка считала, что уж на её-то имя дразнилок не придумать.
Они вышли в гостиную и застыли в скорбном молчании. После чего Ветка уныло проныла:
— Мне-то это куда облокотилось? Вы молодцы: взяли с утра и разбежались. А я должна спасать дом в одиночку.
— Так, поможем, — стёк с потолка Нешто, зажимая в кулаке деревянного ледагашку.
— Ну, я пошла, — приободрилась Лёка и юркнула в коридор.
Перспектива убить день на трижды ненужном пикните больше не казалась катастрофой.
В джип Олега она запрыгнула с улыбкой и мысленным пожеланием Ветке хорошо провести время.
— Ты прямо светишься, — заметил он, вопросительно вздёрнув брови: дескать, готов порадоваться вместе с тобой.
— Утро чудесное, — пояснила Лёка, решив, что этого достаточно.
Олег решил иначе:
— Так, что там у вас за сражение? Визги, писки. На улице слышно.
— Веткины подружки бесятся, — нашлась она, чувствуя, что хорошее настроение вильнуло хвостом и смылось.
— Прямо с утра? — удивился Олег, заводя машину. — Полковник оставил дом в их распоряжении? «Патриот» вроде во дворе.
— С бабулей грибы собирает, — нехотя солгала она. — С соседями уехали.
— Что-то не пойму, — отъезжая от ворот, глубокомысленно изрёк чересчур настойчивый кавалер. — Минуту назад настроение было отличным. А теперь ты скисла. Я тебя напрягаю лишними вопросами?
— Напрягаешь, — честно созналась Лёка. — Потому что навёл на простую мысль, которая не приходила в голову.
— Какую?
— Дом разнесёт Ветка, а отвечать мне.
— Степаныч не знает про пикник? — продолжал цепляться Олег, пренебрегая её желанием закрыть неудобную тему. — Ты удрала?
— Удрала, — вновь солгала она.
— А они с Ладой Всеславной скоро вернутся?
— Думаю, через час-полтора, — удивлённо воззрилась на него Лёка.
В душе неприятно шевельнулась ничем не обоснованная тревога. Не полагаясь на чувства, коснулась оберега — тот в порядке. Вроде никакой опасности, но внутри непорядок. Может, стоит вернуться? Не оставлять Ветку на дежурстве одну. Правда, с ней Бельмондошка и Нешто…
— Не сердись, — без малейшего раскаяния в голосе не попросил, а повелел Олег, выруливая на трассу. — Хотел дать тебе шанс выйти из машины и вернуться домой. Даже подтолкнуть пытался. И рад, что ты этим шансом не воспользовалась.
— Правда рад? — вырвалось у неё.
Видимо, для того, чтобы после не жалеть о неиспользованной возможности остаться дома.
— Очень, — вроде и скупо бросил он, не сводя глаз с дороги, но веско.
Такой со мной сюсюкать не будет — одобрила Лёка, получив тому очередное подтверждение. В душе даже что-то затеплилось. И настроение приободрилось.
— Много будет народа? — спросила она, чтобы не молчать. — Как оно будет вообще? Расскажи. Вдруг ещё не поздно остаться.
Он рассказывал о прошлогоднем пикнике долго, интересно и местами смешно. Как раз хватило, чтобы доехать — как оказалось — не так уж и далеко от её дома. На берег отлично известного Лёке озерка.
— Олег, разве тут можно устраивать пикники? — удивилась она, когда он припарковал джип рядом с другими машинами.
Которых тут собралось прилично — и траву их хозяева успели вытоптать также прилично. Не говоря уж о том, что пить ещё не начали, а намусорить успели.
— Тут можно, — заверил он, открывая багажник.
— В заповедной зоне? — не поверила Лёка.
Её родной посёлок находился в зоне Национального парка — как и четыре соседних деревни. Тут каждая собака знала, что для строительства их общей небольшой больницы пришлось пять лет выпрашивать в бюджете кучу денег на экологическую экспертизу — ещё и ждать её почти год. А сколько нервов и сил у администрации посёлка ушло на то, чтобы Минприроды согласовало выделение земли.
Да что там больница. Местным дом не поставить без согласований и разрешений: земля-то федеральная. Ещё и отказать могут — что бывало не раз. Так что пикник в парке устроить не так-то просто.
— Заповедная зона дальше, — вытаскивая здоровенный рюкзак, пояснил Олег. — Держи, — вручил он Лёке пакет, из которого вкусно пахло копчёной рыбой, и махнул рукой вдоль берега: — Граница заповедной зоны в пятнадцати километрах. Так что мы тут на законных основаниях.
— Гадим тоже на законных основаниях, — недовольно проворчала она.
— Где? — тут же нахмурился начальник службы безопасности компании.
Она молча ткнула пальцем в несколько пустых пакетов, которые ветерок норовил загнать в воду.
— Пошли, — холодно обронил Олег, вскидывая рюкзак на спину.
Лёка потелепалась за ним к установленным на берегу навесам, откуда неслась — правда негромко — весёленькая музычка. Народ галдел или шушукался, слонялся или суетился у нескольких дымящихся мангалов, разлёживался на травке или активничал у столов с вываленными на них продуктами. Отдельно в шезлонгах расположились несколько человек, среди которых Лёка заметила Марго. Начальство — невольно поморщилась она и решила в ту сторону не ходить.
Олег сбросил рюкзак у одного из пластиковых столов и поманил пальцем какого-то спортивного парня. Что-то ему сказал, и тот унёсся, вытаращив от усердия глаза. Другому подскочившему мужчине, видимо, тоже влетело. Он метнулся между столами и мангалами, вертя по сторонам головой. Тут же нагавкал на кого-то, и ближайшие отдыхающие бросились поднимать с земли всё, что успело туда нападать.
— Ох, и строг же ты, воевода, — нарочито озабоченно посетовала Лёка, когда он снимал с неё рюкзачок.
— Прими к сведению, — строго наказал он, улыбаясь одними глазами.
Его рука скользнула по её спине. Притянула к себе слабо сопротивлявшееся женское тело.
— Смотрят, — напомнила Лёка, что он вечно под прицелом ревнивых глаз.
В ответ получила долгий крепкий поцелуй. Хотела его сократить, но мужская рука сжала затылок. Пальцы пробороздили кожу головы — она даже слегка сомлела: подкупающее ощущение.
— Соскучился, — прошептал Олег, не отрывая своих губ от её.
— За ночь? — чуть отстранившись, иронично уточнила она.
— За самую долгую ночь в моей жизни, — приник он губами к уху.
— Лукавишь, — усмехнулась Лёка, прикрыв глаза.
— Вру, — не стал отпираться Олег. — Про самую долгую ночь знает твой дед.
— Я тоже, — смущённо призналась она. — Он рассказал. Хотя не любит вспоминать войну.
— Вот и мы не будем, — предложил он, выпустив её на свободу: — Ты завтракала?
— Не успела, — помотала Лёкаа головой, заодно слегка покосившись по сторонам.
Известных ей соперниц вокруг не наблюдалось. Интересно, сколько ещё неизвестных?
— Пошли, — обнял её за плечи Олег и потянул к ближайшему мангалу. — Ты умеешь клянчить?
— Давно не практиковалась, — хмыкнув, расписалась она в бессилии. — А что, могут не дать? Тебе?
— Могут. Придётся отбивать силой. Будешь прикрывать тылы.
— У меня тоже тылы не прикрыты, — весело оскалился навстречу седовласый мужчина, переворачивая шампуры. — Начбез, ты где откопал такие невероятные глаза? — кивнул он Лёке, щурясь и морщась от дыма.
— Воспользовался старыми связями, — отшутился Олег и взял быка за рога: — Мяса дашь?
— Красавица, на кой хрен тебе этот опричник? — сердобольно покачал головой седой балагур с умными глазами. — У него ж в одном глазу обструкция, в другом экзекуция. Из него принц, как из меня его белый конь. Гляди в оба: перед тобой настоящий мужчина.
— Альфред, у твоей жены тяжёлая рука, — с мягкой издёвкой напомнил ему Олег.
— А ты откуда знаешь? — притворно удивилась Лёка.
— А он из-под неё еле выполз, — хмыкнув, насплетничал Альфред. — Когда мы с рыбалки ползком вернулись.
— Ты не говорил, что так успешно пьянствуешь, — укорила поклонника Лёка.
— Зато первоклассно ползаю, — усмехнулся Олег, грозно сдвинул брови и зловеще пробасил: — Мяса дашь?
— Не дам, — преспокойно отказал ему добровольный шашлычник.
— Могу дать взятку или в ухо, — предложили ему на выбор.
Все, оказавшиеся рядом мужики непринуждённо захмыкали. Видимо, не так уж и боялись своего сурового начбеза.
— Пока будете ломать друг другу рёбра и мангал, могу подержать твою подругу, — предложил один из хмыкальщиков.
Последовала вереница иронических препирательств, угроз, подколок и прочей словесной шелухи. Лёка не прислушивалась. Зато пыталась присмотреться к Марго, увлечённо болтавшей с тремя мужчинами в их начальственных шезлонгах. Не алюминиевых с дешёвой парусиной — деревянных, покрытых явно дорогой тканью. Никаких резких линий и острых углов — просто загляденье. В них не сидели, а полулежали.