Моргощь — сам натянутый, как струна — даже внимания не обратил на причинённый ущерб. Опять вытаращился, сипло выдохнул:
— Это ты!
И вновь шагнул к ней.
Глава 13
Кто ты такая?
Блисковица его не проткнула, самовольно запрыгнув в ладонь приставника. Где встала на попа, остриём указывая на колчан: мол, верни домой. Лёка чуть поколебалась и выполнила немое требование стрелы. Попутно коснувшись амулета: тот был спокоен, как скала.
Она стояла столбом и в оцепенении наблюдала, как тень высокого сильного мужчины крутится волчком в поисках пропажи. Вот он поднял лицо к небу и тоскливо простонал:
— Не уходи!
Рухнул на землю, схватился руками за опущенную голову. Сомкнул их на затылке, слегка покачиваясь.
Он что, реально в неё влюбился — ошарашенно скакали мысли, обгоняя друг друга и сталкиваясь. Нет, взаправду? Древний дух, который тысячу лет убивал приставников — а, может, и больше. В сказках, конечно, и не такое бывает. Но…
Она могла напропалую шутить насчёт сказки, в которую попала, однако всерьёз так происходящее не воспринимала. Во-первых, потому что события заставляли её не созерцать со стороны, а действовать. Во-вторых, в доме появились жильцы, видимые только им. Забежавшая как-то к бабуленьке соседка болтала с ней на кухне за столом. А на столе между ними сидел домашний дух в шали с шишом на макушке. Вникал в разговор и отпускал комментарии. Соседка ему ни разу не ответила, не взвизгнула и не убежала.
— Ушла, — довольно зло бросил Моргощь, оставив в покое голову и оглядываясь. — Ничего, я подожду. Пришла раз, придёшь снова.
В реале живым он был совсем не такой, как в межмирье. Там он ей казался привлекательным, тут… притягательным. Иначе и не скажешь. Лёке вдруг страшно захотелось подойти и провести ладошкой по его коротко стриженной макушке. Прикоснуться к губам… и не только пальцами.
И ещё.
Она подошла вплотную к тени, присела на корточки, тщась разглядеть лицо. За те пару минут, что на него таращилась, успела поймать странное ощущение: в нём что-то неуловимо изменилось. И он, и не он. Что-то в лице…
Голос тоже… низковатый чуть хрипловатый… Впрочем, обычный мужской. Ненавистный и… влекущий — вздохнула она, поднимаясь.
И Моргощь резко вскинул голову:
— Ты здесь. Я чувствую: ты рядом. Выйди. Мне осточертели твои выкрутасы.
Выйди? Он чувствует? Что за притча? У великого колдуна закоротило в мозгах? Верней, у одержимого, в которого он залез, лишив человека его личности. Может, в заклятье одержимости что-то сбоит? И сейчас перед ней уже не Моргощь, а истинный хозяин тела? Потому её так и тянет к нему…
Нет, ну надо же было — возмутилась Лёка, будто эти чувства ей навязали. Так, всё-таки: работают здесь заклятья духов или нет? Мнение Бельмондошки всё больше подвергалось сомнению.
Тут Лёка вспомнила, что увлеклась, а её наверняка ищут. Олег вполне способен бросить на прочёсывание леса своих архаровцев. Он и всех остальных не постесняется поднять на ноги. Уходить ужасно не хотелось — не уйти было невозможно. Теперь хоть знаю, что Моргощь обосновался в реале — успокаивала она себя, скользя по лесу. Не по тому, который освещало солнце, а по прозрачной берёзовой рощице под серым небом, лишённым даже облаков.
Опомнившись, она выскочила из межмирья, и как раз вовремя: среди сосен, объявившихся вместо берёзок, заметила Олега. А неподалёку ещё двух мужчин с характерной упругой походкой спортсменов. Женская всеведущая хитрость отреагировала прежде несведущей простушки: Лёка плюхнулась на траву, прислонилась спиной к сосне и закрыла глаза. Пускай найдут её спящей: меньше будут допытываться, где потеряшка шлялась всё это время.
И уже через пару минут над её головой раздался призыв:
— Она здесь!
Открыв глаза, Лёка встретилась с неодобрительным взглядом мужчины лет сорока. Невысокого крепыша с широкими плечами и желанием кое-кого взгреть.
— Вы кто? — сонно пробормотала она, с притворной настороженностью подтягивая ноги.
Видела этот трюк с притворной робостью в кино — там на героя он подействовал правильно.
— Спасибо, — пожал счастливцу руку подбежавший Олег.
— Помощь нужна? — уточнил тот.
Больше для приличия, ибо успел сделать визуальный осмотр пациентки: вроде цела.
— Отдыхайте, — отпустил подчинённого начальник службы безопасности компании. — Дай отбой мужикам. Ну? — присев на корточки и пристально вглядываясь в лицо напугавшей его баламутки, осведомился он. — Не расскажешь, как ты тут оказалась?
— Конечно, расскажу, — покладисто пообещала Лёка. — Гуляла.
— Гуляла, — повторил он тоном человека, которого абсолютно не устраивает подобное объяснение.
И стало немного стыдно. Лёка положила на его колени ладони, опустила на них подбородок и максимально мягко напомнила:
— Олег, ты забыл, что я здесь выросла. Это озеро и вообще весь парк знаю, как свои пять пальцев.
— Все пять? — иронично переспросил он, накрыв её голову своей тяжёлой жёсткой рукой.
— Ну, во всяком случае, — поправилась Лёка, — эту часть парка всю.
— Даже целовать тебя неохота, — кажется, от всего сердца признался он.
— Не целуй. Только не дерись.
— А, следовало бы, — невесело усмехнулся Олег, качнувшись на носках. — Слезай. Пора возвращаться. Там, между прочим, — кивнул он в сторону берега, — не все желают тебе провалиться сквозь землю. Кое-кто волнуется.
Он стряхнул её голову с колен, встал, протянул ей руку. Помог подняться и притянул к себе, крепко прижав.
— Прости, — попросила Лёка, прижавшись к его плечу щекой и царапая лёгкую толстовку. — Мне действительно стыдно. Присела всего лишь вытряхнуть из сапога камушек. Даже не заметила, как заснула. Полночи с Веткой фильм смотрели.
— Тогда поцелую, — принял Олег извинения.
И поцеловал. Теперь это не так здорово, как было раньше — полезла в голову предательская мысль. В голове настырно всплывало лицо трижды клятого колдуна, решившего окончательно испортить ей жизнь. Именно сейчас, когда она встретила такого замечательного человека. Сложного, закрытого, неуживчивого, но распахнувшего перед ней душу. И такого надёжного.
Этот гад точно наложил на неё какое-то заклятье. И скорей всего, как раз на приставников такие штуки действуют в обоих мирах. Ведь одержимые фактически так и живут: одна нога там, другая здесь.
Они медленно брели в сторону бивуака: его рука на её плече, её — на его талии. Олег негромко выговаривал бестолковой девчонке:
— Попробуй понять: я не такой уж диктатор, каким кажусь. Просто никогда ещё не чувствовал того, что чувствую к тебе. И ты знаешь, что меня это напрягает. Очень сильно. С тобой я научился бояться потери. Не привык терять то, что дорого. Привык бороться за это, чем бы ни пришлось расплачиваться. Не потому, что оголтелый собственник. Просто потому, что истинно дорогого у меня в жизни не было ничего. Кроме матушки. Которой больше нет.
Лёка изо всех сил старалась слушать именно его, думать именно о нём. Но мысли то и дело улетали к трухлявой берёзе, у которой остался сидеть Моргощь. Странный, не похожий сегодня сам на себя. Что-то в ней искавший и страстно желавший найти — это она почувствовала всем сердцем.
Вернувшись в гудящий и вовсю пирующий лагерь, Олег сразу же утащил её к знакомому мангалу. Кстати, стоявшему немного на особицу. Рядом с ним накрыли стол — прямо на земле — за которым не было женщин. Зато был начальник Лёки Тимур — сегодня он выглядел не столь импозантно: прямо-таки свой в доску. Ещё один мужчина, и Альфред, встретивший её фальшиво исполненным и преисполненным подтекстов старым шлягером:
— Моя потеря, ты нашлась. Входи скорее в дом родной.
— Милый мой, — ласково проурчали за спиной у Лёки.
Она обернулась и увидела подошедшую к ним Машу — ту самую, к которой у Олега было особое отношение.
— Жена, — со скорбью в голосе и бесовским блеском в глазах обратился к ней возлежавший на подстилке певец. — Ну, почему ты всегда появляешься, едва у меня блеснёт надежда на что-то прекрасное в жизни?
— Ловит на блесну? — хмыкнув, спросила Маша у Олега и вполне доброжелательно кивнула Лёке: — Привет.
— Здравствуйте, — приветливо улыбнулась она и машинально уточнила: — А, кого ловит?
Захмыкали все — даже Олег.
— Меня? — удивилась Лёка, заподозрив, что выставила себя дурой.
В их тесном кружке взрослых и наверняка уверенных в себе людей — молодняк они к себе не приглашают. А то и не допускают. Затесалась тут одна малолетка и поспешила доказать свою глупость — не прошло и пяти минут.
Что характерно, Олег не бросился её защищать или обнимать в качестве утешительного приза. Он посмотрел на неё так, словно разрешал всё, что угодно. Она и постаралась. Уселась рядом с ним прямо на брезентовую скатерть. Состроила умилительно детскую мину и скромненько пролепетала:
— Я вечно что-нибудь ляпну, не подумав. В высшем обществе не вращалась. Света белого не видела. Жила в строгости, как приучена: в полном согласии с тремя законами Ньютона.
— А, ну-ка, ну-ка? — заинтересовано понукнул её незнакомый мужчина, пожалуй, ровесник Альфреда. — Ознакомь.
— Не пнут, не полечу, — голосом примерной ученицы взялась перечислять Лёка. — Как пнут, так и полечу. Как пнут, так им обратно и прилетит.
На этот раз они смеялись в голос.
— А у девочки-то проблема, — отсмеявшись, заметил её экзаменатор по физике.
— Василий, какие у такой зеленоглазки могут быть проблемы? — подмигнув Лёке, осведомился Альфред.
— А, как у той обезьяны, — чуть вкрадчиво поведал Василий, — что металась между умными и красивыми, не зная, куда прибиться без ущерба для репутации.
— У неё, как раз, с этим никаких проблем, — заверила его Маша, сев и облокотившись о лежавшего супруга. — Она может присоединяться и к тем, и к другим, когда ей вздумается. И везде будет своей.
Лёка впервые не пожалела, что явилась на это мероприятие. Ей стало легко и свободно — даже весело. Когда Олег обнял её за плечи, она уже с удовольствием прижалась к нему, не чувствуя себя бесплатным приложением.