— Погодим, — качнула шишом игошка. — Сейчас Хранитель заявится.
— Что-то выдающееся? — заподозрила бабуленька.
— Налюбуетесь, — туманно пообещала Шанель.
Однако они прождали не меньше десяти минут, а никто так и не явился.
— Цену себе набивает? — спросил у проводницы дед.
— Иль задумал что-то, — заметно посмурнела та, мотая свою невидимую пряжу с удвоенной энергией. — Вы глядите в оба. Тут лишь спервоначалу всё ладно да тихо. Но добром не кончится.
Как в воду глядела. Высокие раскидистые махровые пирамиды внезапно сдвинулись с места. И медленно закружились вокруг друг дружки. Начали с теми, что по соседству, а потом принялись закладывать более сложные траектории.
— Поможет? — вытащил полковник своё оружие в виде сулицы.
С рогатиной — согласилась Лёка, накладывая стрелу — тут, пожалуй, не развернуться.
— Как пойдёт, — невнятно промычала Шанель.
А пошло хуже некуда. Теперь они уже не шли, а крались: шаг вперёд, два вбок и наискось. Иногда пятились, когда особо настырная ель пёрла на них танком. Кружение деревьев еле уловимо, но ускорялось. К тому же плясуньи в своём хороводе ещё и веточками помахивали, будто платочками. В глазах рябило от их веселья.
Наконец, Шанель обрадовала:
— Здесь и встанем. А ты, помело облезлое, покажись-ка! — довольно презрительно велела она.
И помело показалось. Существо и впрямь похожее на еловый веник с шишкой на маковке.
— Дорогу мне заступить вознамерился? — с ласковой угрозой в голосе полюбопытствовала игошка, всё так же суча лапками. — Чоморушка, ты, видать, и последнюю труху из своей шишки повытряхнул?
— Чомор, — тихонько пояснила семейству Лада Всеславна. — Хранитель леса.
— Леший? — не поняла Лёка, какая разница между этими персонажами.
— Скорей, сторож.
Сторож качался то на одной проплывавшей мимо еловой ветке, то на другой. Хихикал как-то не вполне адекватно и словно дирижировал всем этим фестивалем.
— Озорник, — снисходительно усмехнулся дед.
— Головою скорбный, — презрительно уточнила Шанель.
— В таком серьёзном лесу? — удивился полковник, откровенно любуясь величественными елями.
— Какой там лес? — на этот раз с неприкрытой брезгливостью отозвалась игошка. — Был лес, да весь вышел. Лишь этот полоумный с его корягами и остался. Ну, да ладно. Некогда нам тут. В обратку пора. Тока вы не оборачивайтесь. Так задом наперёд выбираться и станем. Иначе здесь никак. Чомор хоть в уме и повредился, его силушки не убавилось. Чуть оступитесь, придётся нам убираться не солоно хлебавши. Задавят. И обереги ваши не помогут. Тут ваши обереги в ваших следах.
— Выходит, — помрачнел дед, — не я, а внучка первой пойдёт? Не нравится мне это.
— А кто тебя спросит? — урезонила его супруга. — Хватит болтать. Ольга, соберись.
Шанель перепрыгнула на плечо Лёки и ткнулась в её ухо мордашкой:
— Ты вокруг себя не гляди. Ты под ноги гляди. Ножку взад отставила и слушайся моих указаний. Я подскажу: правее, левее, дальше или ближе. Как велю «ступай», лишь тогда на ножку и становись.
— А как же они? — в растерянности кивнула Лёка на остальных.
— А что они? — спокойно переспросила Шанель. — Они следом за тобой. Не знаешь, почему так говорят? Оттого, что след в след. Куда ты ступишь, туда их ноги сами и встанут. Ты не ошибись, и они за тобой не оплошают.
— Как по минному полю, — поёжившись, проворчала Лёка.
— Ну, тронулись, — благословила её подружка.
Так она ещё по лесу не ходила. Мало того, что каждый шаг под диктовку, так ещё этот псих Чомор всё время кружился вокруг. Хохотал, визжал, орал что-то неразборчивое — причём хором. Ко-то ему помогал устраивать концерт: их групповое исполнение не столько отвлекало, сколько досаждало.
Лишь страх за бабулю с дедом заставлял её концентрироваться исключительно на процессе. Только к голосу Шанель она прислушивалась, отметая прочие звуки. Обратный путь оказался бесконечным.
— Погоди-ка, — остановила Лёку игошка, — подбери ногу. Оставь последний шаг на потом.
Она вновь перепорхнула на плечо полковника и махнула лапкой в сторону окончательно захороводившихся, натыкавшихся друг на друга елей.
И вдруг те пропали. Верней, преобразились в уже знакомые бродячие корни.
— Ну, вот и морок спал, — удовлетворённо констатировала Шанель. — Зрите, сколь красив здешний ельник.
— Они что, все Лесавки? — поражённо наблюдала за безумными плясками Лёка.
— Все, как одна, — заверила Шанель.
— А деревья где? — не поняла Лёка. — Это же лес. Или нет?
— А нету больше леса. Весь извели злыдни трухлявые, — вновь брезгливо прокомментировала игошка. — Силой своей протухшей да злобной. Это, почитай, самые древние из духов. Вот такими они и становятся без созидающей силушки.
— Это окончательная стадия деградации? — задумчиво спросил дед.
Как ни странно, Шанель его прекрасно поняла:
— Бесповоротно сгинут, как трухой рассыплются. Теперь уж недолго ждать, — проворчала она, вернувшись на плечо Лёки. — Давай, красота моя писанная. Последний шажок.
С последним шагом они оказались в болоте. Только собирались тронуться вперёд, как путь им преградил Нешто-Нашто. Заломил руки, запульсировал всеми своими лохмотьями и завыл:
— Беда, воевода-батюшка! Явился в дом гость незваный-непрошенный!
— Короче, — приказал дед.
— А всё ты, свистулька непутёвая! — прошипел на Лёку мгновенно вскипевший дух. — Лишь бы хвостом вертеть, а о сохранности дома кто будет думать?!
— Олег, — догадалась она и виновато покосилась на деда: — Я же с пикника смылась без предупреждения. Он, естественно, примчался узнать, какая муха меня укусила.
— Ступай, — ответила Лада Всеславна на вопросительный взгляд супруга. — Зря без тебя рисковать не будем. Ты меня знаешь. Не выйдет в этот раз добраться, завтра попробуем. А реальный очаг важней мнимого.
— Если что, вы возвращаетесь, — поймал её за язык полковник.
И прыгнул домой.
Глава 15
Дождались светлого денёчка
Пройдя ещё три сектора туда-обратно, они с бабуленькой опять оказались в лесу: самом обычном. Ничего в нём особенного: ни мрачного, ни благостного. Шагов через двадцать вышли на огромную поляну, по пояс заросшую травой.
— Ну, вот и ваш дом, — анонсировала Шанель, махнув лапкой с Лёкиного плеча.
Она глянула в указанном направлении и ничего не увидела. Кроме небольшого холмика.
— Дождались светлого денёчка, — задумчиво протянула Лада Всеславна. — В землянках я ещё не живала. По каким только гарнизонам нас не мотало, везде был водопровод.
— В смысле? — не поняла внучка, пытаясь разглядеть их виллу, находящуюся за границей реальности. — Это что…
— Землянка, — подтвердила бабуленька и поплыла вперёд, разрезая волны травы малиновым пароходом.
Лёка поплелась за ней, прикидывая, как бы увильнуть от прополки сорняков. Если это и вправду землянка, и она заросла по самую крышу… Мамочки родные! Да она так на собственном огороде не пахала!
Однако всё обошлось. Подойдя к своей законной недвижимости, бабуленька достала оружие приставника, и вокруг моментально сдохли все заросли. Верней, испарились. Убрав уникальное средство прополки, Лада Всеславна оглядела осевший в землю сруб из почерневших рассохшихся брёвен. Во всяком случае, так показалось Лёке. Но, когда она вслед за бабулей протиснулась в низкий узкий дверной проём, поняла, что половина внутреннего помещения действительно выкопана в земле. С которой так же слизало всю траву.
И обнажило примитивный каменный очаг без трубы, над которым зияло в крыше отверстие.
— По-чёрному топили, — пояснила бабуленька и присела рядом с очагом: — Ну-с, посмотрим.
— Некогда тут рассиживаться, — проворчала игошка, привстав на плече. — Мимо сторожи-то мы проскочили, да, видать, наследили. Сей час явятся. Ты, матушка, очаг разжигай, да пока не справишься, от него не отходи. Поймешь, что край, домой ворочайся, на выручку не бросайся. Мы и без тебя управимся. Пошли, — сухо бросила она Лёке.
Она вскарабкалась к двери по бревну с вырубленными в нём ступенями — лествице, как назвала её бабуленька. Выбралась наружу и увидала старых знакомцев: великаны волоты. Вдвое выше её. С виду обычные перекаченные амбалы, только руки длинноваты. И рожи тупые — словно одним топором вырубленные — но вполне человеческие. Они объявились на опушке, куда Лёка рванула со всех ног. Чтобы принять бой, как можно дальше от землянки.
— Как тока в свой дом вошли приставники, — бубнила в ухо Шанель, — с него спало заклятье. Прежде-то в него никто не мог забраться и очаг разрушить. А теперь можно. Пока твоя бабушка там колдует, нельзя их до дома допускать. Ну, ты тут обороняйся, а я гляну, как там у ней дела.
— Обороняйся, — передразнила её Лёка, наблюдая, как на неё надвигаются шестеро волотов. — Хоть в штанах, и то ладно. А то любуйся на их причиндалы.
Вообще-то она здорово рассчитывала на свои волшебные стрелки. И запускала их в полёт одну за другой. Понимала, что с одного выстрела такого монстра можно и не уложить. Но твёрдо рассчитывала, что быстро затюкает их насмерть. Верней, дематериализует.
Однако великаны дематериализоваться не захотели. Стрелы прошивали их насквозь, а эти увальни, как топали вперёд, так и продолжали. С непреклонной уверенностью в своей неуязвимости. Она заподозрила неладное. Тем более что взгляды пары центральных нападающих обращены на приставника. А вот четверо остальных пялились исключительно на землянку.
Поскольку при них не было оружия — а такими слонами легко свалить набок локомотив –
Лёка быстро догадалась, каков их план. Если дружно навалятся, запросто обрушат еле живой сруб на очаг. А там бабуленька — с замиранием сердца потихоньку отступала она к землянке.
Получится удержать эту шайку, не получится — в последний момент она должна быть рядом с бабушкой. Без внучки та никуда отсюда не уйдёт — сколько не расписывай, как лучше сделать. Поэтому в лепёшку разбейся, но окажись внутри — приказала себе Лёка, рискнув изменить планы врага.