Попытка подсветить глубокую выемку ничего не показала. Мой голова внутрь не пролазила, а светить, засунув фонарь, одновременно пытаясь разглядеть, что и как, оказалось довольно-таки сложновато.
— Леш, а что мы будем с ней делать? — раздалось за моей спиной и я едва не прошиб кладку головой с перепугу. Совсем забыл, что в подземелья не один, а с напарницей. Надо же, как она себя тихо вела, не дышала практически, любуясь камеей.
— Обратно положим, — буркнул я, вытаскивая руку из тайника, второй потирая ушибленный лоб.
— Как обратно? — огорчилась Лена, а через секунду принялась меня убеждать в том, что сокровищу здесь не место. — Раз мы ее нашли, значит, нужно забрать с собой и отдать в милицию.
— Почему в милицию?
— Ну, туда же все находки отдают? Разве нет? А потом её в музей определят, в городской. А там выяснят, чья она, из какой коллекции, — голос Лены звенел от предвкушения.
— Ага, восторженные поклонники, газеты и телевидение, и грамота от президента, — сыронизировал я.
— От какого президента?
Упс, что-то зачастил я с проколами.
— Ну, это так, к слову пришлось, от Генерального секретаря, конечно же, от самого Леонида Ильича получишь грамоту и медаль за вклад в развитие музейного дела, — исправился я.
— Да ну тебе, все тебе шуточки, а тут серьезное дело, — фыркнула Лена.
— А про остальное ты тоже расскажешь? Про труп, про архивариуса с его тайнами энского двора? Про отца с соседом? Лен, ну что ты, в самом деле. Чтобы сдать эту находку, нужно или легенду получше придумать, где мы ее взяли, или промолчать до лучших времен, чтобы не вляпаться в историю похлеще. Ты думаешь, нам кто-то поверит, что мы нашли только одну брошку и больше ничего?
— Но… мы же взаправду больше ничего… — растерянность в голосе Лены вызвала во мне странное чувство: то ли я такой циник, то ли девушка все-таки настолько не испорчена квартирным вопросом, в смысле, до глубины души верит в добро и справедливость.
Ну да, скорей всего второе. Неиспорченное дитя последних лет благословенной советской эпохи, когда и двери не запирались весь день, и всем подъездом отмечали рождения, свадьбы или похороны. И последним рублем могли поделиться с соседом, приютить на ночь незнакомца, перевести бабушку через дорогу. «Не то, что нынешнее племя. Богатыри, не мы», — всплыло в голове, я даже дернулся от неожиданности. О чем я вообще думаю?
— Леш, ну почему ты всегда так…
— Плохо думаю о милиции? Или о местных чиновниках?
— И об этом тоже. Не может быть, чтобы именно так все было! — воскликнула девушка.
— Может, Лена, еще как может, — вздохнул я, облокотился на прохладную кирпичную стену и продолжил. — Ну, вот представь себе на минуточку, мы с тобой сдали эту камею куда следует, — а правда, куда сдают клады? — Потом нас начинают допрашивать с пристрастием, где нашли, почему именно там искали. Отговорки про случайность, конечно, прекрасны, но в них мало кто поверит. Особенно когда вспомнят, что наши… э-э-э-э… что твой отец вместе с соседом великие любители городской истории. Если же кто-то скажет, что они дружбу с архивариусом водили, допросы начнутся по второму, а то и по третьему кругу.
— Очень мрачная картина, не думаю, что ты прав, — упрямо поджав губы, заявила Лена.
— Хорошо, давай другой вариант. Товарищи милиционеры и чиновники от искусства нам с тобой поверили. Камею мы сдали, процент от государства получили.
— Какой процент? — удивилась девчонка.
— Ну как какой, за клад вроде двадцать пять процентов от стоимости найденного положено, разве нет? — что-то такое смутно вспоминалось, но поскольку настоящий схрон мне попался впервые, то я и не знал, как обстоят дела с наградой за находку.
— Не знаю, — растеряно подала плечами Лена.
— Ладно, об этом потом, — отмахнулся я. — Ну и дальше будет, как потом, — юморист, ёлы-палы. — В том смысле, что в город, искать юсуповский клад, попрутся люди всех мастей и окрасов. Спокойная жизнь закончится, потому что вряд ли это будут очень честные и порядочные искатели сокровищ. Скорее, какой-нибудь криминал, мелкие воры и прочая шушера. А закончится, Леночка, закончится все катастрофой.
— Какой катастрофой?
Лена по-прежнему мне не верила, но, увы и ах, мой опыт работы и прожитая жизнь рисовали именно эту картину.
— А дальше, кто-то из прибывших решит, что мы с тобой прикарманили большую часть сокровищ. За нами сначала начнут следить, а когда поймут, что мы не сорим деньгами, не покупаем шикарных вещей, решат, что мы по-умному припрятали богатство до поры до времени. Или тратим его потихоньку. Как ты думаешь, что начнется после того, как эта замечательная идея осядет в чье-то буйной голове?
— Что?
— А то… — я отлип от стены, повел плечами, распрямляясь, забрал у Лены камею и задумчиво на нее посмотрел. — А дальше будет то, что в твою семью придут страшные люди и потребуют показать, где ты спрятала богатства. И твои заверения о том, что кроме броши мы с тобой ничего не нашли, они пропустят мимо ушей.
— Но почему?!
«Непробиваемая!» — скрипнув зубами, я продолжил.
— Потому что у них другой склад ума. Они, да-да, воры и прочие жулики, прикарманили бы часть клада, чтобы ни с кем не делиться. Поэтому и будут добиваться от тебя и твоей семьи той правды, в которою сами верят. А когда не услышат её, как думаешь, что сделают?
— Что? — прошептала Лена, заметно бледнея на моих глазах.
— То самое… — вздохнул я. — Грохнут нас, Леночка, и тебя и меня, и папу с бабушкой. Боюсь, могут даже дядю Лешу замочить. Он же у нас самый главный по кладам.
Черт, а ведь как все складно я придумал, надеясь угомонить порывы Лениной души. Может и правда, отца сгубило прошлое? Именно за кладом приходили к нему, а когда не нашли, решили убить? Нет, не сходится… Сгорела наша с Галкой квартира, где хранилась часть архивов отца. Тогда что?
Какая-то мысль вертелась, не давая покоя, зудела под черепушкой, но не шла в руки, издевалась где-то на задворках сознания над моими потугами ее выловить. Отчего-то я четко осознавал: будущие смерти в моей семье напрямую завязаны с треклятыми картами и не менее треклятым архивариусом Лесаковым Федором Васильевичем, будь он неладен. Вот зачем ему понадобилось раскрывать свои тайны моему отцу? Ну и пусть бы все эти секреты сгинули вместе с ним на тот свет. Зато все были бы живы!
— Леш, Леша!
— А? — что-то я чересчур увлекся, ушел в себя.
— Леш, так не бывает, — горько вздохнула Лена. — В нашей стране не может такого случится, ведь правда? — и глаза почти на мокром месте. — Ты все выдумал, ну, скажи, ты же все-все выдумал, да? Чтобы я не брала эту камею?
— Конечно же, Леночка, я все выдумал, — подтвердил я совершенно искренне, но не успела девушка обрадованно мне улыбнуться, как добил последней фразой. — Все будет по-другому, но примерно по такому сценарию, как я тебе рассказал. Большие деньги — большие беды, которые обычно начинают с одной маленькой находки.
— Так не бывает… — упрямо вздохнула Лена. — Так не должно быть…
Я ничего не ответил, отвернулся к тайнику и снова принялся в нем копаться. Пытаясь понять, как вернуть на место кирпич. Куда он, кстати, делся-то? Внутри его не было. Я засунул руку и пошарил в схроне, ощупывая каждый сантиметр.
— Что ты делаешь? — после недолгого молчания решила поинтересоваться девушка.
— Ищу, как закрыть эту штуку.
— Там кирпич внизу под стеночкой передней. Вдави его вниз, она сам каким-то образом на место становится.
— Да ладно? — восхитился я, а руки так и зачесались разобрать здесь все по камушку и выяснить, что за чудо технику запихнули в кирпичную кладку. Мало того что работает до сих пор, так еще и фиг поймешь, каким образом приводится в действие на открытие-закрытие.
— Ага, у меня в прошлый раз нечаянно получилось и тайник закрылся.
— Понято.
Я принялся жать на нижний кирпич как не в себя, через какое-то время каменюка-таки дрогнула под моей ладонью и медленно пошла вверх. На наших глазах кирпич выполз вверх и двинулся вперед. Все это происходило в абсолютной тишине. Лена просто наблюдала с любопытством, я же в расстроенных чувствах: не люблю, когда чего-то не понимаю, и нет возможности изучить непонятный механизм.
— Ну что идем дальше? Или ты передумала? — уточнил я у девушки, когда кирпич окончательно встал на место и тайник закрылся с едва слышным клацаньем. — А ты это видела? — взгляд зацепился за клеймо.
— Что?
— Слушай, а на том тайнике, который ты нашла, тоже буква «Ц» была выбита?
— Я не помню, если честно… — растерялась Лена. — Правда не помню, столько времени прошло. Может случайность?
— А может все тайники так помечены? — задумчиво протянул я и пробежался лучом по всей стене, до куда дотягивался свет.
— Мне кажется, случайность, — пожала плечами девчонка. — Зачем метить тайники? Они же тайники…
— Логично… Может, это и не тайники вовсе, а что-то вроде почтовых ящиков? — предположил я.
— Очень странные почтовые ящики, не находишь? — усомнилась девушка. — Да и кому здесь почту слать?
— Ну, мы же не знаем, какие цели преследовали те, кто строил эти подземные ходы. Телефонов тогда не было. Может у них тут все на участки поделено, а в промежутках вот такие схроны для передачи информации или еще чего, — продолжал фонтанировать я идеями.
— Леш, тебе бы книги писать, с приключениями и тайнами, — улыбнулась Лена. — Проще проверить твою теорию.
— Это как?
— Ну, будем искать букву «Ц» на кирпичах, если увидим, попробуем открыть. Если за отмеченным камнем окажется еще одно хранилище, тогда вероятность того, что ты прав, повысится.
— Как-то сложно звучит, — хмыкнул я. — На дипломную работу тянет, но идею твою я понял. Будем наблюдать. Если увидишь клеймо, зови.
— Договорились, — кивнула девушка.
— Ну что, двинули дальше?
— Двинули. Ой, а что с камеей делать?
— Спрячь в карман, домой заберешь, покажем нашим, тогда и решим, что делать.