Так, а что это на кирпиче? Я приподнялся на цыпочки и медленно повел лучом по своду. О-па, вспомни солнышко, вот и лучики, и показывают они вправо. Посмотрим, что тут у нас справа. Запомнив место, где стоял, я шагнул к правой стене, и принялся неторопливо её изучать, оглядывая каждый камень. Спустя минуту отыскал очередной круг с лучами. Теперь самый длинный из треугольников указывал на пол.
Пришлось опускаться на корточки и исследовать кирпичную мостовую. Спустя десять минут ползанья на коленях я обнаружил четвертый круг, стрелки которого указывали налево. Проклиная фантазию неизвестного архитектора, принялся рассматривать правую стену.
Но тут дело пошло быстрее, принцип я понял, и старался далеко не уходить от обнаруженной метки. Плюс-минус новый маркер находился почти по прямой линии с кончиком самой длинной вершины фигуры.
Пятый круг с лучами нашелся быстро. Не сдержавшись я выматерился, потому как стрелки указывали на самую первую окружность с лучами, в которую я уткнулся, когда попал в тупик. И что дальше?
Черт, Лена как же тебя не хватает. Что означают эти круги? Как их связать в одно и открыть скрытые двери? Что проход где-то здесь, я уже не сомневался. Но как, как работает этот дурацкий механизм?
Я уселся на пол, прислонился спиной к прохладной стене и принялся прикидывать, что могу сделать. Судя по всему, легких путей строители не искали. И простое одновременное нажатие здесь тоже не сработает. Во-первых, понадобилось бы пятеро человек, а какой дурак потащит с собой столько народу, чтобы спрятать потайной ход?
Во-вторых, у Лены и Сидора Кузьмича не хватило бы длины рук, чтобы извернуться и нажать пять кругов одновременно. Даже если предположить, что мичман о них знал и прихватил с собой пару длинный палок. Хотя это вряд ли. Если бы он знал, как открыть проход, не потащил бы Лену с собой. Но это точно — не точно.
Значит, все должно быть просто, как пять рублей.
В какой-то момент моих мучений из темноты рукава, откуда я пришел, раздался какой-то странный звук, как будто что-то упало. Я замер, стараясь не дышать, и прислушался. Минута две, три, но темнота тоннеля хранила молчание, больше никакого шума. Наверное, показалось, а может, произошел какой-нибудь естественный мини-обвал.
Я поднялся, снова осветил все круги, подошел к первому и рассматривал его минут пять, пытаясь отыскать скрытые знаки и другие подсказки. И вдруг до меня дошло. Что если эти длинные лучи — указатели очередности? Но с какого тогда начинать?
Так, Леха, не тупи! Логично предположить, что первый — вот этот, который едва не отпечатался на моем лбу. Не задумываясь, я сильно нажал ладонью на круг и перешел к следующему. Тут пришлось помогать фонарем. Рукояткой крепко прижал тот, что на потолке.
Перешел к правой стене, вжал ладонь. Камень по-прежнему не двигался. Во всяком случае, я не ощущал никакого шевеления под своей рукой. Ну да ладно, больше все равно никаких идей.
Перешел к половой жизни, то бишь, хорошенько стукнул кулаком по точке на полу, а затем влепил по окружности на левой стене, и разочарованно выдохнул. Даже не заметил, когда перестал дышать, пытаясь не пропустить момент появления тайной комнаты.
Но, увы, стены, пол и потолок остались стоять на месте, ни один кирпичик не шевельнулся и не скрипнул.
Я уже набрал воздуха, чтобы просто заорать: «Лена!», — когда ощутил легкую едва заметную вибрацию, и стенка тупика начала бесшумно двигаться.
Да твою ж дивизию! Не подземелье, а фильм ужасов какой-то. Заманивают все дальше и дальше, и тишина. «Главное, чтобы мертвые с косами вдоль стен не стояли», — подумалось мне, когда я увидел узкий провал, ведущий в темноту.
Ну, с Богом, Леха. Своих не бросаем, а Лена — своя.
Глава 14
Когда я шагнул в темноту, снова едва не чертанулся в который раз за сегодняшний день? Все потому, что под проход начинался с трех ступенек, а я в забыл подсветить. Хотя нет, дело даже не в этом, а в том, что где-то внутри очередного прохода я наконец-то услышал знакомые голоса.
Лена что-то вещала восторженным голосом, то возмущалась, то убеждала. Сидор Кузьмич отвечал односложными короткими фразами, предполагаю, просто говорил «да» или «нет». Интересно, что там у них происходит? Неужто нашли что-то?
Я медленно шел по узкому тоннелю, едва не цепляя стены плечами, старательно вслушиваясь в далекий разговор, но разобрать, о чем шла речь, пока не мог. Различал лишь интонации и бубнеж на разные голоса. Вот заговорил мичман, вроде что-то спросил. Девчонка ему ответила, а затем оба замолчали.
Окликать двоих авантюристов я не стал, решил устроить сюрприз. Хотя, кого я обманываю, хотел просто незаметно понаблюдать за Сидором Кузьмичем. Моя интуиция утверждала, что особисту в принципе можно доверять. Не кинет, не ударит в спину, если решит убить, то убивать будет, глядя в прямо в лицо и не по личным причинам, а во имя Родины.
И казну он искал скорее для общего дела, каким бы оно не было. Хотя тут я, испорченный родным столетьем, до конца не верил в мичманский альтруизм. Привык, что вышестоящие современные маломальские начальники всё и всегда гребут под себя. Никак и никогда не нажрутся деньгами и прочими благами, которые получают, забираясь на очередную ступеньку пищевой цепочки.
С этими мыслями я тихо пробирался вперёд, стараясь обойтись без света. В принципе, глаза уже привыкли к темноте, а смутный свет в конце давал возможность не включать фонарик.
В темноте было трудно ориентироваться во времени. По моим ощущениям прошло минут десять, когда голоса стали слышаться громче, а я наконец-таки увидел вход или выход. Я замёрз на границе света и темноты, всматриваясь и вслушиваясь, и принялся с интересом подсматривать за разворачивающейся на моих глазах комсомольской драмой.
К моему удивлению в небольшой круглой зале оказалось достаточно светло, при этом мои пропавшие кладоискатели не пользовались фонарями. Свет, как и в других местах подземелья, лился откуда-то сверху. Не сказать, что было слишком светло, но я прекрасно разглядеть и девушку, и мужчину. В помещение словно разлились летние сумерки.
Я попытался понять, откуда иллюминация, но потолок терялся в густых тенях и ничего конкретного разглядеть не удалось. Интересная все-таки здесь осветительная система, да и не только она. Все эти потайные комнаты и скрытые механизмы. Так и сгинуть недолго при очередной попытке зайти или выйти. Кто его знает, на что ориентировались древние строители и что им приказано защитить любой ценой.
От разглядывания комнаты меня отвлекли Лена и Кузьмич. Я, наконец, увидел, из-за чего они так спорят. Точнее, комсомолка, активистка и просто красавица Блохинцева убеждает в чем-то Сидор Кузьмича, а тот стоит, слушает, но по лицу видно — не согласен.
Между искателями сокровищ стоял старый запертый сундук. Да ладно? Неужто отыскали клад? Я очень удивился, неужели это всё, что осталось от сокровища Петербургской казны и богатства князей Юсуповых?
Почему-то крышка ящика, обитого железными рейками, до сих пор была закрыта. Либо товарищи его только что откуда-то достали, всё это время спорили и параллельно пытались вскрыть, но у них ничего не вышло.
Лена снова заговорила. Я улыбнулся, извечные спор добра и зла, пробела выбора и все такое. Ответственная честная Елена Блохинцева требовала у товарища из комитета государственной безопасности, чтобы он вызвал сюда сотрудников городского музея, милицию и прочих научных работников, чтобы оценить масштаб на находки, историчность и прочее, прочее, прочее.
Сидор Кузьмич внимательно слушал возбуждённую Лену, чуть снисходительно улыбался в ответ на её аргументы, и молчал. Но едва девушка закончила свою пылкую речь, заговорил мичман. Коротко ёмко сказал свое «нет».
Девушка на секунду растерялась, но потом с новыми силами кинулась доказывать Кузьмичу, что он не прав, как ему, представителю власти, не стыдно, и что они просто обязаны сообщить государству про найденные старинные артефакты.
Своим ответом особист меня знатно повеселил. Простой советский сотрудник Комитета государственной безопасности ухмыльнулся и выдал: «Государство — это я».
Лена опешила, потом возмущенно фыркнула и хотела снова кинуться в бой. Но я решил прервать жаркие дебаты, шагнул в комнату и поинтересовался:
— А что в сундуке-то?
От моего возгласа Сидор Кузьмич моментально преобразился. Что порадовало, особист сразу же вывел Елену из зоны поражения, прикрыл её собой.
— Алексей, еж твою медь! Ежа тебе в… — мичман запнулся, покосился на девушку, и закончил. — Что тебя морские черти утащили! Давно стоишь?
— Да не то, чтобы очень, — пожал я плечами и шагнул в помещение.
Лена улыбнулась, подбежала ко мне и крепко обняла. Отчего-то щемануло сердце, на душе потеплело. Но я быстро пришел в себя, взял девчонку за плечи, аккуратно отстранил от в сторону, заглянул в лицо и поинтересовался:
— Все в порядке?
— Да, — Лена кивнула и тут же, что называется, не отходя от кассы, затараторила. — Леша! Леша, что мы нашли! Ты справился? Да? Я знала, знала, что ты сумеешь разгадать загадку! Ты прости, — виноватым голосом. — У нас с собой не оказалось ни карандаша, ни бумаги, ни даже мела, иначе я бы обязательно написала инструкцию и оставила в тупичке! А возвращаться долго! А ты нашел еще один потайной проход? Ну как тот, помнишь? — Лена запнулась, вспомнив, что мы не одни, дернула плечом в сторону Кузьмича.
— Да говори уже, чего там, — хмыкнул я, наблюдая за лицом мичмана. — Уверен, Сидор Кузьмич знает побольше нашего про эту часть подземелья.
Особист демонстративно закатил глаза и пожал плечами, всем своим видом подтверждая мои слова. Уверен, он и про мертвого фрица в курсе. Не раз небось мимо проходил, и не доложил куда следует. Значит, нужен покойничек, важен: чтобы место не потерять, а то и еще один тайник возле него спрятан. Крепкий орешек этот мичман, не раскусить с наскока.
Слушая Лену, я в очередной раз удивлялся тому, что мы, горожане, в моей прошлой будущей жизни, катастрофически мало знаем о подземных ходах нашего города. Да еще и норовим закопать всё, что случайно обнаруживаем.