— Обещаем. Сделаем, — пробормотал Винд, а затем обратился к Эльрике:
— Ну что: слыхала о таком мире — Ован-Тульбук?
— Читала о нём в одной из книжек, — ответила Эльрика. — Но там ничего особенного написано не было: мир, как мир…
— Но а ты поможешь мне? — спросил Винд.
— А ты действительно собрался туда? — удивилась Эльрика.
— Ну да. Ведь я же обещал Чипу!
— Просто я привыкла жить в таком окружении, где обещания не выполняются… Конечно, я тебе помогу!
— Ну а ты, Крылов, не против? — спросил Винд у корабля.
— Я то не против, но вот твои родители будут волноваться.
— Ну, да! Я обещал, что вернусь через две недели, а уже почти две недели и прошло.
— А ты очень далеко от дома…
— Ага… Значит, всё равно, вовремя не вернусь. Так что небольшой полёт на Ован-Тульбук ничего не изменит. Зато я сделаю доброе дело…
— Я готов, — спокойно ответил Крылов.
После этого кораблик начал подниматься. А снизу донёсся жалобный, прерывающийся всхлипываниями и кашлем голос уже почти не императора Пуддела:
— Куда же ты, дочурка единственная моя?!
Эльрика, перегнувшись через борт, крикнула ему:
— Ладно, так уж и быть — я потом вернусь! Не на совсем, конечно, а так, погостить, посмотреть, как устроилась вся ваша компания! Покедова! — и она даже послала ему воздушный поцелуй.
Обернувшись же к Винду, сказала:
— …Вот, даже немного жалко его стало. Хотя такое сентиментальное прощанье и не входило в мои планы.
Хотя Винд предполагал, что им ещё придётся залетать на разные встречные миры, и расспрашивать у тамошних обитателей, как попасть на Ован-Тульбук, всё оказалось легче.
Дело в том, что Эльрика, хоть и сказала, что этот Ован-Тульбук ничего существенного из себя не представляет, а всё же запомнила книжных карт, где этот мир находится относительно её родного Хэймегона, и она указывала Крылову, куда лететь…
Пантера Ява лежала на палубе, ожидала опасных приключений и кровавых схваток. Златопёрая Аша спокойно восседала на изумрудном парусе, ну а Винд и Эльрика стояли возле борта, глядели на те величественные облачные громады, возле которых они пролетали.
Пролетели они поблизости от мира, где, на возвышенности стояла громадная харчевня, и источала столь приятные ароматы, что в желудках начинало урчать и слюни текли.
На крыше харчевни лежал толстый, румяный парень, жевал пирог, запивал его каким-то напитком, и, глядя на пролетающий корабль, кричал:
— Э-эй, залетайте к нам! Угостим наславу!..
— Спасибо, но у нас дела очень важные и нетерпящие отлагательств! — крикнул в ответ Винд.
А Эльрика спросила у него:
— Разве не терпящие отлагательств? Ведь Чип опоздал на пятьсот сорок пять лет; так что ещё несколько часов ничего не решат. Зато мы можем очень вкусно перекусить.
На что Винд ответил:
— Честно говоря, мне страсть как хочется перенестись в тот загадочный, громадный мир, совсем не похожий на наши обычные миры.
— Смотри, не заблудись там.
— А ты что — не пойдёшь со мной?
— Посмотрим…
В кожаной сумке, прикреплённой к поясу Эльрики лежала книжка с её любимыми стихами, но девушке не надо было доставать эту книгу и читать: ведь она помнила все записанное там наизусть.
И вот, глядя на миры, возле которых они пролетали, начала декламировать:
Есть ли край у Многомирья?
Есть ли грань, где все миры;
Став холодной, мёртвой пылью,
В тень уходят до поры?
Есть ли край перерождений?
Есть ли миг, когда все мы,
Охладев от всех стремлений,
Позабудем жизнь и сны?
Был ты плотником, матросом,
Королём, конём и псом;
Был цветком и просто просом;
Был один и был вдвоём…
Ты сказал от жизни к жизни,
Сквозь эпохи и миры;
И, быть может, ты в пустыне,
Создал эти вот стихи…
— А кто их автор? — спросил Винд.
— Макс Пустынник. Жил в пустынном мире, был отшельником и аскетом.
— И он верил, что душа после смерти перерождается в другом теле?
— Это была одна из его многочисленных теорий.
— Ну уж мне жизнь в пустыне точно не понравилась бы! Да ещё аскетизм! Не — это точно был не я… То есть, не я написал эти стихи в другой жизни. Хе-хе…
— Ну, не зарекайся. Ведь ты столь стоически отказался от предложенного нам угощенья; а вот я бы перекусила…
— Приключения превыше всего!
Через пять часов Крылов произнёс:
— Мир Ован-Тульбук в пределах видимости!
Голос у корабля был сильным и радостным: ведь он летел в потоках солнечного света, а это было самым прекрасным для него занятием.
Что же касается Ован-Тульбука, то он как и все неисчислимые миры в Многомирье своё неповторимое лицо. Две реки: одна зеленоватая, другая синеватая опоясывали его; кое где из сиреневой почвы пробивались кристаллы, а также — трубки из которых исходил радужный дым. Впрочем, этот дым не отлетал слишком далеко от Ован-Тульбука.
Никаких поселений там видно не было; зато холмов имелось превеликое множество; были там холмы высокие и низкие; светлые и тёмные, но трудно было сразу определить — какой же холм самый тёмный, то есть — нужный им.
Они сделали несколько кругов над Ован-Тульбуком, и даже глаза у них подустали от того, что они постоянно вглядывались. Наконец, Винд произнёс:
— Нет, не могу выбрать.
— Плохо, что ты такой нерешительный, — молвила Эльрика.
— Может, Аша нам поможет? — произнёс Винд. — Эй, Аша, хватит тебе там на мачте сидеть; давай-ка, выбирай, какой тут холм самый тёмный!
Повторять не пришлось — златопёрая птица прекрасно понимала своего хозяина, и, слетев с мачты, устремилась вниз; вскоре выбрала холм, который казался не таким уж и тёмным.
Казалось, Аша ошиблась, но всё же они решили проверить. Спустились…
И, оказалось, что холм был покрыт пылью; но, стоило только по ней провести ладонью, как открывалась совершенно чёрная поверхность.
Если воздух и почва под ногами были тёплыми, то из этого холма исходил нешуточный холод. Винд улыбнулся и произнёс:
— Молодчина, Аша! Без тебя мы полжизни потратили, чтобы отыскать это место…
Но дальше требовалось найти ещё и дверцу, к которой подходил бы тёмный ключик. А так как ключик был крошечным, то и дверца должна была быть под стать ему — миниатюрной. А нашим путешественникам хотелось, чтобы это были настоящие ворота, так как они уже подустали от постоянных поисков…
Просто обойдя этот холм, они никакой дверцы не обнаружили. Но вот Ява зарычала, и начала отодвигать своими сильными лапами камни, которые были навалены в одном месте.
Дотронувшись до этих камней, Винд и Эльрика обнаружили, что они ещё более холодные, чем остальной холм…
Через несколько минут общими усилиями камни были раскиданы и они увидели дверцу, которая действительно была совсем небольшой. Цвет же её был чёрный, то есть она сливалась с остальным холмом.
Но тут их ждал ещё один сюрприз. Только Винд протянул руку с ключом к этой дверце, как между ним и замочной скважиной появился некто, худенький, жилистый, ростом едва ли достающим Винду до колена, с большущими, выпученными глазами, и цепкими ручонками; вместо кожи его покрывала зеленоватая чешуя.
Этот некто, с неожиданной для своего тщедушного тельца силой, вдруг взял да и оттолкнул Винда от дверцы. Если бы его не подхватила Эльрика, то он больно ударился бы.
Винд воскликнул возмущённо:
— Э-эй, ну ты что козявка-забияка, драться вздумал?!
Коротышка ничего не ответил, но остался стоять возле двери. Его вытянутая, тонкая мордочка выражала решимость.
— Прочь с дороги! — крикнул Винд.
Коротышка и не шелохнулся.
Юноша двинулся было на него, намериваясь отмахнуть подальше это неожиданное и нелепое препятствие. Но не тут то было — коротышка схватил Винда за ногу, и вдруг дёрнул так, что оторвал его от земли, ещё пару крутанул и отшвырнул. Несколько раз перевернувшись, Винд повалился на палубу Крылова.
Тут вступилась Ява. Вообще-то пантера хотела помериться силами с достойным противником: то есть — большим, мускулистым; а этого заморыша она поначалу вообще серьёзно не восприняла. Но, увидев, как легко он расправился с Виндом, пантера прыгнула на него; и что было сил ударила лапой. Коротышка полетел, словно снаряд, выпущенный из пушки, и вскоре скрылся в зарослях кристаллического растения. Оттуда ещё некоторое время доносилось шебаршение, а потом и оно смолкло. Стало быть, коротышка убежал…
Охая и стеная, Винд спустился с палубы Крылова и вновь подошёл к двери. Предупреждая вопросы Эльрики, произнёс:
— Кажется, кости целы. Но, если бы здесь был не один, а целая орда таких, то нам бы не поздоровилось. Так что, надеюсь, здесь он единственный.
— А я на это не надеюсь. Так что давай быстрее… Раз уж решил ввязаться в это сомнительное дело.
— Не сомнительное, а благородное…
С этими словами Винд вложил ключ в скважину и повернул его. Раздался хруст, треск, и… ничего не произошло.
— Что такое? — озадаченно спросил Винд. — Неужели механизм испортился?
— Вот и хорошо, — молвила Эльрика. — Улетим отсюда.
— Ты будто не для того со своего пыльного мира-дворца бежала, чтобы приключения находить?
— У меня просто предчувствие, что это — очень плохое приключение.
Но слабая надежда Эльрики на то, что дверца не откроется, не оправдывалась. Винд заметил, что, после того как он повернул ключ, между землей и дверцей образовался узкий зазор. Стало быть, дверца должна была подниматься вверх, но почему-то этого не происходило.
Винд кое-как протиснул в этот зазор пальцы и начал тянуть вверх. От натуги он скрипел зубами, а глаза его выпучились. Усилия Винда не были напрасными, и дверца медленно-медленно, а всё же поползла вверх. И Эльрике пришлось ему помогать.
Бывшая принцесса произнесла:
— Каким холодом изнутри несёт! И гудит там, вроде…