— Что ты, любимый? Зачем? — спросила лже-Эльрика.
Лекарь многозначительно прокашлялся, но Винд заявил:
— О нет! Я уже протрезвел, и голова моя ясна… Я не брежу, я отдаю себе отчёт в своих словах и в поступках. Но мне действительно надо быть на Хэймегоне.
— Зачем? — спрашивала лже-Эльрика.
— Я обещал…Я…
Винд неловко пошевелился и весь сморщился от сильной, пронзившей его тело боли. А последовавший затем приступ кашля вообще чуть не лишил его сознания. В глазах его потемнело, он смутно видел лже-Эльрику, и хрипел:
— Я действительно должен быть на Хэймегоне. Это очень важно. Поверьте мне.
Остробородый лекарь произнёс наставительным тоном:
— Вам, светлейший принц, нужен, прежде всего, покой…
— Нет! — вскрикнул Винд и попытался встать с кровати.
Но юноша явно не рассчитал своих сил и поэтому вновь потерял сознание.
Когда Винд очнулся в следующий раз, он чувствовал себя значительно лучше (хотя, конечно, тревога о настоящей Эльрике и их ещё не рождённом сыне оставалась). Он решил настаивать на том, что ему надо как можно скорее посетить мир Хэймегон, он даже начал придумывать убедительное объяснение этому, но события складывались иначе…
Услышал он издали тревожные окрики:
— Скорее! Скорее!
Затем грохнуло что-то, раздался ещё один окрик.
Открыв глаза, он обнаружил, что находится в тех же богатых покоях, но лже-Эльрика уже не стояла возле его постели, а на балконе, и смотрела она в небо. Но вот она услышала, что Винд шевелится, обернулась, бросилась к нему, обняла за плечи, быстро поцеловала в губы.
Он, поднимаясь с кровати, спросил:
— Что происходит?
— На нас напал Землеед, — ответила она.
— Кто-кто? — переспросил, поднимаясь с кровати и, одевая поверх нижнего белья обычную одежду, Винд.
— Ну, Землеед, ты разве не помнишь? Не читал, не слышал о нём?
— Нет…
— Но куда же ты собираешься? Тебе ещё надо лечиться… Ты ещё не знаешь: у тебя нога была сломана… Если бы не наши мази и заклятья…
— Сколько же я так провалялся?
— Две недели.
— Проклятье! Целых две недели!.. Но ничего: благодаря вашим стараниям нога уже практически не болит.
Всё это время и из глубин замка и с улицы доносились встревоженные крики. Застёгивая подаренный ему красивый, чёрный камзол, Винд спросил:
— Так ты всё же о Землееде расскажи. Какой он?
— Очень большой. Но ты и сам можешь взглянуть, — лже-Эльрика кивнула на балкон. — Только осторожнее…
— А чего мне осторожничать? — проворчал Винд и вышел на балкон.
Сразу посмотрел вверх — туда, куда прежде глядела лже-Эльрика. И оказалось, что большую часть небосвода занимал некто овальный, из тела которого вытягивались длиннющие щупальца. Этот некто испускал тусклое зеленоватое свечение, а щупальца его примыкали к соседним с Каэлдэроном мирам и что там делали.
На балкон вышла и лже-Эльрика, положив ладонь на плечо Винда молвила:
— Он только вчера появился…
— Миры он что ли пожирает? — спросил Винд.
— Да, конечно… — кивнула она. — Вспомнил о нём?
— Нет. Ещё не совсем, — покачал головой Винд. — Напомни, что об этом Землееде ещё известно.
— Ну то, что он спит подолгу, а пока спит — его заметить практически невозможно, потому что он прозрачным становится. Ну а потом наступает период кормёжки. Землеед летает от мира к миру, и через щупальца всасывает в себя всю землю. Известны случаи, когда разные существа оставались висеть в воздушном пространстве, потому что миры их пропадали в чреве Землееда Его интересует только земля, но и этого достаточно, чтобы лишить нас родины.
— Ну а вы…
Винд хотел спросить: готовятся ли обитатели замка к отражению этой атаки, но, глянув вниз, на раскинувшееся под стенами замка поселение, понял, что готовятся. Вывозили из разных подвалов старые, весьма примитивные на вид летательные аппараты, спешно и напряжённо чинили их, но, похоже было, что работы им ещё предстояло мало — уж в очень жалком состоянии эти аппараты находились.
Винд произнёс с искреннем сожалением:
— Слаба ваша армия против этого Землееда.
— А что поделать, Виндик ты мой…
— Ну и как же вы на этих развалюхах собираетесь атаковать эдакую громадину?
— Говорят, что Землеед огня боится. Так вот: у нас есть особая горючая смесь, которую очень сложно потушить. Возможно, с её помощью. Конечно, атака на Землееда будет очень опасной. Но что нам остаётся?
И тут снизу раздались радостные крики:
— Принц Винд с нами!.. Он выздоровел!.. Он поведёт нас в атаку!..
С каждым мгновеньем гул от этих голосов нарастал, и вот все они слились в один радостный ор. И радость была не поддельный…
Винд проговорил, в некоторой растерянности:
— Похоже, я для них какой-то символ. Со мной во главе им легче будет идти в битву.
На что лже-Эльрика ответила:
— А ведь это действительно так. Ты для них символ, Винд. Но только ведь ты не пойдёшь в эту страшную битву, правда, любимый? Ведь твоя нога ещё не окончательно зажила.
— Нормально моя нога зажила. Тем более, в этой воздушной битве ноги-то мне особо и не понадобиться. И вообще, странно, что ты меня отговариваешь. Неужели принц Винд был трусливым? Полюбила бы ты такого?
— О нет! Конечно, нет! Я полюбила, и всем сердцем люблю Винда отважного!.. Просто я очень волнуюсь за тебя, милый…
И лже-Эльрика прильнула к плечу Винда. Глаза её были горячими от слёз…
Винд глубоко вздохнул и подумал о том, что он уже начинает испытывать некоторую привязанность к этому миру, а также и лже-Эльрике. Подумал, что хранители Многомирья направили его сюда не случайно, а именно с таким расчётом. Зачем им это было нужно, он не знал, но в глубине души не соглашался с этим, и старался думать о настоящей Эльрике и об их ещё не рождённом сыне…
Через полчаса облачённый в лёгкие доспехи Винд вышел из замка к простым людям. Его приветствовали радостными криками, и не только улыбались ему, но даже смотрели на него как на существо высшее, способное освободить их от той страшной напасти, которая нависала над их головами.
Винд старался отвечать ободряющей улыбкой; общими, ничего не значащими, но всё же вселяющими в их сердца надежду словами…
Ну а рядом с Виндом шёл пожилой человек, который вчера был облачён в роскошную мантию. Ну а теперь, также как и Винд был защищён лёгкими, но также и чрезвычайно прочными доспехами.
Теперь уже Винд знал, что это человека звали Талланом, и что он являлся его приёмным отцом. Да — такова была история, приготовленная для Винда хранителями Многомирья: его родители — добрые и мудрые правители этого мира Каэлдэрон погибли, когда Винду было пять лет.
И, когда Винду всё это с такой уверенностью втолковывали, он начинал задумываться о том, что это, быть может, правда… А прежняя жизнь, на другом Каэлдэроне, четыреста двадцать два года назад, представлялась ему уже едва ли сном…
Итак, Винд спрашивал у Таллана:
— Сколько у нас летательных аппаратов?
— Всего четыреста, Винд, но большая их часть в непригодном состоянии. Вы же знаете: мы очень редко отправляемся в какие-либо путешествия.
— Сколько же способны подняться в воздух?
— Сейчас — всего пятьдесят.
— Ну а сколько у нас осталось времени до того, как землеед примется за Каэлдэрон?
— А ты, Винд сам посмотри внимательнее…
Юноша поднял голову и увидел, что источающие зеленоватый свет щупальца землееда уже практически поглотили ближайшие к Каэлдэрону миру. Те ошмётки, которые ещё остались, не могли задержать эту громаду надолго.
И Винд, который и впрямь уже начинал чувствовать себя принцем, проговорил так громко, чтобы все окружающие его слышали:
— Времени у нас почти совсем не осталось. Землеед может напасть в любую минуту. Но наша цель, если не уничтожить, то хотя бы отогнать его от нашей родины. Ну, что скажите? Готовы?!
Последовали восторженные крики:
— Да! Готовы!.. Нападаем!.. Пусть Винд ведёт нас!..
Оказалось, что для Винда был уготован особый, выкрашенный в золотистый цвет летательный аппарат; и выглядел этот аппарат, в отличии от других, очень даже хорошо. Туда же забрался и Таллан; указывав на рычажки и кнопки, спросил:
— Ну что: не забыл ещё о том, чему в детстве учился? А?.. Помнишь, как угнал его, когда тебе шесть лет было? Как на Гордусе тебя потом едва нашли… Да-а, от Гордуса то, пади, уже и не осталось ничего: всё землеед сожрал.
Винд молвил:
— Вообще, лучше если вертокрыл (именно так называли эти аппараты), поведёшь ты. Я что-то давно не тренировался…
— Ну, как скажешь, — с некоторым удивлением ответил Таллан.
Таллан произнёс:
— Пока наши люди будут заправлять ползун (так называли на Каэлдэроне горючую смесь), как раз можно пролететься над замком. Может, и вспомнишь ты, как управлять вертокрылом?
— Хорошо, я готов, — кивнул Винд.
И вот Таллан дёрнул за один рычажок, за другой, за третий. Аппарат задёргался, затарахтел. Ещё несколько рычажков были нажаты, и вот вертокрыл начал подниматься вверх.
При этом его сделанные наполовину из железа, наполовину из дерева крылья стремительно вращались, гудели, трещали, и порождали неслабый ветер. Сам аппарат сильно вибрировал…
Глянув на сосредоточенное лицо Винда, Таллан произнёс:
— Не волнуйся: уж чей-чей вертокрыл, а наш — точно не развалится. Он-то лучший на всём Каэлдэроне.
— Да я не об этом волнуюсь.
— О землееде?
— Ну да… И ещё о том, что придётся мне вести людей в сражение. Ведь прежде никогда никого за собой не вёл.
— Что ты? — озадачился Таллан. — Или действительно — последствия твоего падения сказываются? А как же битва с рыжими карликами Ольхи, а как же героическая битва с синим драконом Туррром?! Тебе Винд уже не раз доводилось участвовать в подобных заварушках, и люди шли за тобой, потому что ты воодушевлял их своей отвагой…
— Да, да, — проговорил Винд, думая о том, что хоть хранители Многомирья и сделали из него героя, а всё равно ему крайне неприятно, что решили эт