Просторы Многомирья — страница 60 из 62

— И что — прямо никакой связи нет с нашими, с Каэлдэронцами?

— Ну а какая с ними может быть связь, когда нас засосал этот, будь он затоптан Ругскими кочевниками, землеед!

— Действительно… Но мы же не будем сидеть сложа руки.

— О, да!.. Ну а какие твои предложения, Винд?

— Ого! Чудище!! — заорал вдруг Винд.

Дело в том, что снаружи к стеклу придвинулась часть чьей-то громадной физиономии. От этого в кабине вертокрыла стало ещё темнее.

Таллан глянул на физиономию и произнёс:

— Так это же одна из статуй с Даллана. Или забыл, что землеед случайно проглотил нескольких из них.

— Помню. Просто не думал, что доведётся с одной из них столкнуться.

— Толку-то от этого мало, — вздохнул Таллан.

— А что вообще об этих статуях известно? — спросил Винд.

— Да ничего, в общем-то, неизвестно, — ответил Таллан. — Даже и не известно, кто их построил… Да что ты спрашиваешь? Ты же сам на Даллан летал.

— Хм-м, ну, может быть. И всё же…

Тут сзади раздался густой шлёпающий звук и, вместе с этим, в кабине вертокрыла резко и неприятно запахло чем-то растительным, раздавленным. Обернувшись, Винд обнаружил, что крыша прогнулась и в одном месте разорвалась. Через отверстие и шлёпнулась зеленоватая слизь.

Таллан проворчал:

— Желудочный сок землееда разъедает вертокрыла. Если не произойдёт какое-либо чудо, то мы покойнички. Разрази его сто ейльских великанов!!

Винд спросил:

— Ну а что крылья? Они вообще не работают?

— А как они могут работать в такой слизи? Конечно — нет…

— И всё же — это последняя наша надежда. Как их включать?

— Вот эту кнопку жми. Но что толку то?.. Проглоти его Бран-дал-Горрский яйцеклад!!

Винд начал раз за разом жать на кнопку, которую ему указал Таллан. Вертокрыл подёргивался…

— Видишь, что то происходит! — воскликнул юноша.

— Да я уже пробовал, и не раз, — вздохнул Таллан, и провёл ладонью по корке из запекшейся крови, которая покрывала его лицо. — Даже если он и сдвинется на пару метров, то что толку то? Ты разве знаешь, как вырваться из этого щупальца, разрежь его Увиддский зайцепод!

— Нет… Не знаю… Но ты погляди, куда нас несёт: вниз по носу этой исполинской статуи. Туда, где должен быть рот…

— Хм-м… — Таллан задумался, и, пока Винд продолжал вновь и вновь нажимать на кнопку, — Я помню, ты после полёта на Даллан рассказывал, что внутри эти статуи полые…

— Вот видишь! — воскликнул Винд (хотя, он-то, конечно, не мог этого помнить, так как всё это было придумано Хранителями Многомирья).

Таллан продолжал ворчать:

— Ну а что толку? Здесь или в пустом желудке статуи эта слизь доберётся до нас…

— И всё же! Мы должны бороться! — громко крикнул Винд и из всех сил долбанул кулаком по кнопке.

В результате вертокрыл начал дрожать сильнее, ускорилось его движение вдоль каменного носа великана. Навстречу из слизкой массы выплывали сплавленные в желудочном соке землееда куски почвы. Обшивка аппарата продолжала разрываться, из уже многочисленных трещин сочилась зеленоватая масса. Винд выкрикивал:

— Скоро! Уже скоро! Мы доберёмся до этого места!..

Тут и Таллан оживился, он приподнялся с кресла и произнёс:

— А что нам унывать! Поживём ещё! Разорви его Ялинский пушкокрыл!!

Но тут аппарат их тряхнуло с такой силой, будто бы он и впрямь столкнулся с одним из бессчётных грозных обитателей Многомирья. Но дело было в том, что слизь попала в механизм, который позволял крыльям вращаться и механизм этот взорвался. Продвинувшись ещё на пару метров, вертокрыл окончательно остановился.

Трещины в стенах расширялись, из проёма в потолке постоянно стекала слизь, и на полу уже шипело целое зелёное озеро. Крепкий, острый запах раздавленных растений сделался просто невыносимым, от него тошнило…

Таллан сжал кулаки и закричал:

— Неужели не жить больше?!!

— Нет, поживём ещё, — упрямо ответил Винд. — Ты вон вперёд глянь…

— Вижу: нос загибается. До рта то ещё далеко. Как туда попадём?

— До рта не доберёмся, а вот в нос этого истукана попробуем забраться!!

— А-а, ладно! — прорычал Таллан, вскочил и начал разрывать уже почти расплавившуюся стенку вертокрыла.

Он кричал:

— Проплывём или не проплывём — не знаю! Но попытаться стоит! Здесь метров пять осталось! Но, глаза ни в коем случае не открывай! Эта гадость их сразу разъест…

И вот стенка вертокрыла оказалась полностью разорванной сильными руками Таллана.

Внутрь хлынули потоки зеленоватой слизи; Винд в последний раз вдохнул переполненный растительными испарениями воздух, и ринулся вперёд, в эту массу.

Глаза он, как и советовал Таллан, закрыл, но всё равно всей кожей, которая соприкасалась с этих вязким веществом, тут же почувствовал сильное жжение. Двигаться было очень тяжело — гораздо тяжелее чем в воде…

Страстно хотелось поскорее вырваться из этого массы, забраться в ноздрю к статуе, а он всё не мог хотя бы дотронуться до её каменной тверди. И уже казалось Винду, что плывёт он не в ту сторону. С трудом подавил он желание открыть глаза, оглядеться…

Но вот почувствовал, что где-то рядом бьётся Таллан. Это придало Винду сил: ведь не могли же они вдвоём двигаться в неверном направлении…

И, действительно — вскоре рука Винда прикоснулась к камню. Цепляясь за выщерблены, он начал двигаться к исполинской ноздре…

Вот, наконец, и резкий изгиб камня. Винд подтянулся, пробираясь в отверстие…

Но когда же закончится эта слизь! Жжение было мучительным, жутким! Казалось юноше, что весь он обложен раскалёнными углями. Горела, как казалось не только, но и все внутренние органы, и в сердце, и в мозг вонзились раскалённые иглы.

И тут сзади последовал сильнейший толчок. Винд торпедой полетел вперёд, несколько раз пребольно ударился об каменные стенки ноздри, и, наконец, вылетел в воздушное пространство. Упал, перевернулся, ещё раз ударился и, наконец, остановился…

Усиливалось радужное свечение, и Винд догадался, в чём была причина этого толчка: это разорвался-таки вертокрыл, и вся горючая жидкость разом освободилась…

Винд открыл глаза и тут же пожалел об этом: ведь слизкая масса ещё налипала на его ресницы, и попала в глаза, так же как, порой, мыло попадает в глаза, когда кто-либо моется в ванной.

Винд застонал, а потом и закричал от боли — едкая гадость выедала его глаза и не было воды, чтобы промыть их. Жжение усилилось до немыслимых пределов, а юноша хрипел:

— Нет, нет! Я не хочу терять зрения!.. Таллан, помоги мне!!


Сознание вернулось к Винду. Но он совершенно ничего не видел. Непроглядная, угольная чернота окружала его. Но слышен был такой звук, будто потрескивали дрова в костре.

И юноша произнёс:

— Таллан, это ведь ты?.. Скажи, ведь я не ослеп?

Потрескивающие звуки изменили свою тональность, однако Таллан ничего не ответил.

Винд снова спросил:

— Таллан, ведь это?.. Слышишь меня?..

И сам замер, напряжённо вслушиваясь. И услышал шаги: кто-то ходил вокруг него, фыркал, шипел.

Нет — это определённо был не Таллан и вообще — не человек. А что же сталось с Талланом? Неужели он не успел забраться в ноздрю исполинской статуи и та жаркая волна, которая подтолкнула Винда, отнесла его прочь от укрытия и он уже растворился в желудочном соке землееда?..

Но вот некто подошёл к Винду и дотронулся жёстким, шершавым языком до его щеки. Юноша вскрикнул, отдёрнулся и от боли и от отвращения. Болела изъеденная слизью кожа, ну а отвращение было вполне понятно. К тому же, Винд не знал о намерениях этого существа: быть может, оно хотело им полакомиться…

Впрочем, в Многомирье жило множество существ, которые хоть и не обладали обликом человека, но обладали разумом. И Винд спросил:

— Кто ты? Назовись!

Раздалось урчание. А затем в черноте появилось нечто расплывчатое, золотистое, на Винда дыхнуло жаром. И тогда юноша догадался, что рядом с ним находился некто огнедышащий, быть может — дракон. Этот дракон выпустил пламя, и Винд увидел его — хоть не чётко, но всё же увидел! Значит, он не ослеп!

Это открытие так обрадовало его, что он даже рассмеялся. Впрочем, тут же вспомнил, в сколь горестном положении он находился. Ведь ещё и не ясны были намерения этого огнедышащего зверя: быть может, он просто играл со своей жертвой, прежде чем поджарить и съесть.

Тогда Винд ещё раз попытался заговорить с ним:

— Правда, в дурное место мы попали? Как выбраться отсюда, не знаешь?

И вновь урчание, и вновь огневая вспышка.

Юноша пробормотал:

— Ну, похоже, разговаривать ты не умеешь, так, по крайней мере, не сжигай меня, ладно?

В ответ зверь ещё раз заурчал, потом вновь раздались его шаги. Он остановился возле привставшего на колени Винда, и несильно толкнул юношу в плечо. Однако, Винд почувствовал, жар который исходил из его глотки. Винд произнёс:

— Хорошо, что ты хочешь со мной подружиться. Но только учти, что я существо очень хрупкое. Вот дунешь ты на меня играючи и превращусь я в жаркое… Хотя, как ты меня можешь понять?..

И вновь урчание, и вновь толчок в плечо. Винд отодвинулся от жаркой пасти и молвил:

— Наверное, твоя мамаша устроила кладку яиц внутри этой статуи. Не знаю, что с твоими братьями и сестрёнками, а также и с мамашей сталось, но, надеюсь — они не придут по мою душу… А вот ты здесь… В ловушке мы с тобой… Быть может, желудочный сок землееда разъедает камень медленнее, чем дерево или стекло, но всё же, рано или поздно доберётся до нас. Но ещё раньше мы умрём тут от голода… Ты, положим, ещё сожрёшь меня, но потом тебе всё равно ничего не останется…

В ответ Винд слышал только урчание, да чувствовал несильные толчки в плечо. Похоже, невидимое во мраке существо было настроено дружелюбно…


Медленно тянулись лишённые каких-либо событий часы. Винд сидел, прислонившись спиной к холодному камню и ждал. Поблизости от него, в темноте прохаживался некто, издавал всевозможные звуки, иногда испускал языки пламени: и Винд видел их в виде расплывчатых, бесформенных пятен. Несколько раз со стороны доносились некие гулкие звуки и всякий раз Винд надеялся, что это всё же Таллан оказался внутри каменной статуи и окрикивал своего друга по имени. Но никакого ответа не получал. Приходилось смиряться с мыслью, что Таллан погиб…