рговцы устанавливают очередность, кому быть «пойманным» или оштрафованным, а другие уходят, пока полиция не исчезнет. Вне зависимости от того, прячутся ли уличные торговцы в проулках, накрывают свои товары или просто прогуливаются, при появлении полиции они изображают покупателей с сумками и возвращаются на свои места, как только опасность миновала.
Эти совершенно хаотические моменты, когда торговцы исчезают при появлении полиции, добавляют впечатлений и интереса к рынку для покупателей и туристов. Описанные «перформансы» играют важную роль не только в производстве актуального физического пространства ночного рынка, но и в том, каким образом это пространство благодаря «текучему врéменному присутствию» торговцев воспроизводится в постоянно меняющихся формах, коллективах и скоплениях людей, локациях. Используя этнографические методы и методы психологии среды для понимания производства пространства на микросоциологическом уровне, Чиу демонстрирует, как неформальная экономика, процветающая в слабо регулируемых пространствах ночного рынка, сосуществует со сложной системой формальных механизмов, таких как градостроительство, владение частной собственностью и правоприменение, которые используются для регулирования городского общественного пространства. Интерактивный перформанс уличных торговцев и полиции в пространстве ночного рынка дает еще один пример ценности этнографического подхода к пространству и месту при изучении социального производства пространства как на микро-, так и на макросоциологическом уровне.
Выводы
Сильная сторона подхода, основанного на социальном производстве пространства, заключается в его способности связывать разветвленные исторические, экономические, политические и социальные силы с отдельными местами, физическими локациями и их архитектурой, планировкой и градостроительным проектированием. Это мощный метод взаимосвязи макро- и микросоциологических процессов, демонстрирующий эмпирические свидетельства того, как социальные и политические цели какой-либо группы (для парка Сентраль, к примеру, это местные и транснациональные элиты) встраиваются в производство материальной среды, которая ограничивает ресурсы и доступ к общественным благам для большинства жителей, состоящего из бедняков и трудящихся. Кроме того, концепция социального производства дает возможность понять, почему то или иное место располагается в конкретной точке на карте, каким образом оно обрело свою актуальную форму и как оно сохраняет и адаптирует отношения социального и властного неравенства, обнаруживаемые, например, между торговцами и полицейскими на ночном рынке Шилинь. Анализ социального производства пространства содержит предположения относительно многих процессов неравномерного развития и тех разнообразных способов, при помощи которых капитализм разрушает и воссоздает антропогенную среду в своем никогда не прекращающемся стремлении к прибыли за счет инвестирования прибавочной стоимости. Кроме того, в этом подходе делается акцент на способах сопротивления и противодействия этим вторжениям со стороны местных жителей.
В то же время одного лишь подхода, основанного на производстве пространства, недостаточно. Ограничения, связанные с его использованием, заключаются в том, что этот подход не отвечает на вопросы о способности людей наделять повседневное обитаемое пространство смыслом и присваивать его. Дополняющими этот подход методологией и способом понимания пространства, которые также часто используют социологи, является исследование социального конструирования пространства при помощи присваивания ему индивидуальных значений, намерений, мыслей и мечтаний – все это будет рассмотрено в следующей главе.
4. Социальное конструирование пространства
Введение
Концептуальная рамка социального конструирования предполагает, что пространство и место представляют собой не набор материальных качеств, а некие абстракции, формируемые общими для тех, кто в них находится, смыслами и такими структурными социальными различиями, как, например, раса, класс и гендер. Таким образом, категории пространства и места невозможно использовать в качестве объясняющего мир «места как материи» (Brown 2005: 9)37. Однако изменения в материальной среде, ее интерпретация и формы ее репрезентации оказывают воздействие и на социальное конструирование пространства, а заодно и на ощущение людьми включенности в социальные процессы и на их способность присваивать пространство для собственных нужд. В этом смысле методология социального конструктивизма требует от этнографов чуткости к нестабильным отношениям между, с одной стороны, множественными формами социальной абстракции, которые формируют смыслы пространства и места, и, с другой стороны, материальностью сред, составляющих повседневный мир.
К рабочему определению социального конструирования пространства и места относятся трансформационные процессы и споры, возникающие в результате социальных взаимодействий, воспоминаний, чувств, воображаемых представлений и повседневных занятий людей (или же отсутствия всего перечисленного), которые претворяются в те или иные места, сцены и действия, транслирующие конкретные смыслы (Low 1996). В тех исследованиях пространства и места, где задействуется социально-конструктивистский подход, зачастую рассматривается разнообразное распределение смыслов, видов опыта, локальных знаний, а также коллективных и индивидуальных интерпретаций того или иного места, пространственных отношений и репрезентаций. Среди всех существующих разновидностей концептуальной «оптики» этот подход определенно является одним из наиболее продуктивных и распространенных, однако ему во многом сложно дать общую характеристику, поскольку он сам включает разные подходы и обладает множеством особенностей, которые требуют дальнейшего «распаковывания». Ирония заключается в том, что социологи зачастую принимают социально-конструктивистские концепции за нечто само собой разумеющееся и оказываются не в состоянии сделать следующий шаг, чтобы выяснить, какие допущения и социальные процессы лежат в их основе, либо установить, какие принципиальные преимущества конструктивистская интерпретация может дать пространственному анализу.
Например, посетители общественного пляжа Орчард-бич в нью-йоркском Бронксе осуществляют социальное конструирование и передачу локальных смыслов при помощи таких символических форм и практик, как музыка, танцы, еда, украшения и досуговые занятия. Присвоение пространства, привычные практики и нарративы, относящиеся к нахождению в этом месте, у «латиноамериканцев», «пенсионеров» и «натуралистов» – трех групп, которым в других районах города зачастую отведено маргинальное положение, – проявляют неожиданные формы процесса создания этого места и придания ему смыслов. Пенсионеры нашли там заброшенную торговую палатку, где они каждый день встречаются, чтобы поболтать, попить кофе и повспоминать друзей, чьи фотографии прикреплены к стенам. Они называют это место своим «клубом», считая его домом вне дома. Для латиноамериканцев летом проводятся концерты с сальсой, семьи собираются в близком кругу и празднуют дни рождения под тентами на пляже или под тенистыми деревьями в зонах для пикника. Друзья и семьи приносят гамаки для сиесты, столы для игры в домино и переносные жаровни для приготовления курицы и чоризо. Натуралисты, правда, не обозначают собственного присутствия при помощи таких способов формирования места, как исполнение музыки или изменение окружающей среды, – их «автографом» в присвоении пространства парка выступают ежедневные походы вдоль пляжа, экскурсии в лес и занятия «охотой и собирательством». Эти разные стратегии формирования смыслов подчеркивают множественность способов, при помощи которых отдельные люди и группы осуществляют социальное конструирование пространства и придание ему значений/ценности.
В основе социального конструирования пространства всегда лежат такие факторы, как властные отношения, встроенные в расовое, классовое и гендерное неравенство; спорные притязания на историю, наследие и коллективную память; ограниченный доступ к территории и ресурсам, а также другие конфликтные социальные процессы. Считается, что пространству – равно как и процессам его упорядочивания и распределения – свойственна прозрачность, но на практике это качество проявляется редко. Напротив, критическое рассмотрение социального конструирования пространства и порождаемых им структур и отношений позволяет особенно рельефно разглядеть такие неосознаваемые феномены, как предвзятость, стереотипы и неравенство.
Лаконичное обобщение социально-конструктивистского подхода дано в утверждении Майкла Питера Смита о том, что
социальные теории преимущественно являются основополагающими для наблюдаемой нами реальности, рассказывают о ней истории и воздействуют на нее (Smith 2001: 8).
Кроме того, структуры, как и их создатели, представляют собой
социально сконструированные способы понимания того, как функционирует мир… порождаемый отдельно взятыми историческими дискурсами и практиками, помещенными в разные «субъектные позиции» (Smith 2001: 8–9).
Таким образом, анализ социального конструирования пространства раскрывает как явные, так и скрытые допущения о мире при помощи тщательного наблюдения за материальными свидетельствами и дискурсивными практиками социальных акторов (Lussault 2007). Этнографические описания социального конструирования пространства подвергают расшифровке и деконструкции конфликты, споры и властные механизмы, лежащие в основе существующих социальных и пространственных отношений.
В последующих разделах этой главы мы рассмотрим ряд теоретических подходов к социальному конструированию пространства. Демонстрация разнообразных точек зрения и этнографических методологий в рамках этого подхода будет сконцентрирована на трех областях исследований: оспаривание и конфликты; память, наследие и привязанность (attachment); социальное конструирование расы, класса и гендера. В конце главы приведены два детальных этнографических примера. В первом из них дается резюме социально ориентированного антропологического проекта, посвященного опыту афроамериканцев и ощущению стирания истории на материале Национального исторического парка Независимости в Филадельфии (Low, Taplin and Scheld 2005, Fanelli 2014). В этом примере иллюстрируется значимость символической репрезентации для продолжения использования и сохранения смысла пространства. Во втором примере на базе ряда исследований (Sawalha 2010, Sharp and Panetta 2016, Monroe 2016) дается этнографическая оценка деятельности ливанской компании Solidere, занимавшейся благоустройством и реконструкцией центра столицы Ливана Бейрута, и попыток местных жителей противостоять уничтожению имевших историческую значимость зданий и мест.