Рынок на Мур-стрит вбирал в себя последовательные волны латиноамериканских иммигрантов в первом поколении и выступал в качестве механизма социальной и экономической мобильности. Это особенно заметно на примере детей первого поколения иммигрантов, которые зачастую посещают колледж и продвигаются по карьерной лестнице, получая работу «белых воротничков». Небольшой сегмент работников рынка на Мур-стрит состоит из мужчин и женщин, известных как «поколение 1,5» – это люди, которых родители привезли в США в детском или подростковом возрасте. Некоторые из представителей этой группы работают на рынке временно во время школьных каникул, другие, в том числе несколько мексиканских торговцев, имеют постоянную занятость.
Еда, музыка и транслокальная принадлежность
На входе в рынок на Мур-стрит вы увидите аккуратно сложенные витрины со свежими фруктами, юккой и кориандром, проходы уставлены ящиками с водой и газировкой, на высоких потолках еще сохраняются детали оригинальной архитектуры 1940‐х годов с деревянными панелями, которые были заменены яркими элементами при перепланировке 1995 года, и вентиляторами – все это транслатиноамериканский мир. Пуэрториканская сальса, доносящаяся из магазина видеодисков, перекрикивает доминиканскую кумбию, звучащую из радиоприемника за стеклянным прилавком узкой ресторанной палатки, на которой разложены рис, фасоль, эмпанадас [жареные пирожки из пшеничной муки] и аррос кон польо [рис с курицей], блестящее от масла и натертое красными специями. Тяжелый запах жареной картошки наполняет воздух, когда посетители собираются за круглыми столами из белого металла с раскрытыми зелеными зонтиками, под которыми можно посидеть и поговорить в задушевной обстановке.
Подавляющее большинство покупателей рынка на Мур-стрит – это пуэрториканские мужчины и женщины, которые больше ценят регулярное общение, нежели покупку продовольствия. Поход на рынок за едой фактически становится – в особенности для пуэрториканских мужчин – предлогом для общения в кругу продавцов и покупателей. Одни и те же мужчины нередко медленно перемещаются из одного конца рынка в другой, сидя на барьерах с надписью «Сидеть запрещено» и за столиками в кафе, иногда выходят за пределы рынка на Мур-стрит или Гумбольдт-стрит, а затем возвращаются. Пуэрториканские женщины, наоборот, почти всегда находятся в движении. Они часто приходят на рынок парами и болтают, выбирая овощи. Если они останавливаются, чтобы перекусить, то часто едят стоя, но без спешки, а как только покупки завершены, они покидают рынок. В отличие от мужчин, женщины чаще всего делают покупки у какого-то одного прилавка и уходят, вместо того чтобы пройтись по всему помещению – так выглядят гендерные модели пространственно-временных перемещений (ил. 8.5).
Ил. 8.5. Женщины, делающие покупки на рынке на Мур-стрит (Бабетта Одан)
Похоже, что местная еда – свежая или приготовленная – предназначается в первую очередь для пуэрториканских мужчин и женщин, которые составляют основную часть покупателей, а также для молодых пуэрториканцев, которые приходят по выходным, чтобы отведать традиционные блюда санкочо [густой мясной суп] и аррос кон марискос [рис с морепродуктами] в кафе «Рамонита». Значительная часть продуктов продается из картонных коробок, а на рукописных ценниках вместе с ценой может быть указано название товара, так что покупатель, не знающий специфики местной еды, не всегда способен разобраться в коричневых, красных и бежевых корнях и клубнях, столь важных для пуэрториканской кухни. Хотя эти продукты не имеют исключительно пуэрториканского или даже в целом латиноамериканского происхождения, наличие ключевых для пуэрториканской гастрономии ингредиентов свидетельствует о том, чей именно это рынок. Привлекательность этого места как транслокального пространства определяется именно контекстом продажи товаров и практиками обмена в задушевной и «клубной» социальной атмосфере.
Когда мексиканские торговцы стали продавать товары из своей страны, это способствовало привлечению на рынок большего числа покупателей и включению в число его посетителей других групп латиноамериканцев. Например, жители многих районов города с удовольствием покупают здесь свежий сыр, привезенный из Мексики. При этом пуэрториканцы и другие латиноамериканцы, перенявшие некоторые мексиканские культурные традиции наподобие кинсеаньеры (празднования пятнадцатилетия)125, покупают религиозные фигурки, которые первоначально брали только мексиканцы. Восприимчивость к мексиканским религиозным практикам, а также новым моделям потребления в определенные периоды года привела к увеличению продаж и в других лавках.
Будущее рынка и его транслокальности
Ожидания по поводу будущего рынка на Мур-стрит связаны с его разнообразием и джентрификацией района. Как сказал нам один торговец,
в старые времена все было по-другому. Тут было около пятидесяти торговцев. Были ирландские, польские, пуэрториканские бодеги, даже люди из Индии. Район изменился после появления пуэрториканцев. Теперь это латиноамериканский район, раса латина практически главный тут покупатель. [Но сейчас] ситуация [снова] меняется, здесь стало много доминиканцев, мексиканцев и китайцев.
Однако большинство торговцев считают, что рынок должен сохранить свою латиноамериканскую идентичность. Как сообщил один из них,
у нас много [планов] на рынок. Это очень важное, стратегическое место для [латиноамериканской] общины в целом – не только для пуэрториканцев, а для всей общины… Это стратегическое место, потому что вокруг живут латиноамериканцы, они очень хорошо берут продукты, которые мы здесь продаем.
Но ожидания по поводу сохранения культурного разнообразия в комплекте с латиноамериканской идентичностью создают напряженность и конфликты среди торговцев. Некоторые из них поддерживают идею привлечения новых продавцов, чтобы рынок был более разнообразным. Но на практике, вопреки этим ожиданиям, хорошо устроившиеся торговцы расширяют свой бизнес на заброшенных или пустующих прилавках, вместо того чтобы увеличивать количество желающих работать на рынке.
Будущее рынка на Мур-стрит до сих пор не определено126. Сегодня здесь открылся новый сектор, где продается рыба; также сменилась администрация рынка, как и руководство города в целом. Район быстро джентрифицируется: жизнь в Уильямсбурге и других частях Бруклина дорожает, новое жилье в кондоминиумах, построенных местными застройщиками, покупают или арендуют белые хипстеры и более обеспеченные жители127. Эти жильцы, появляющиеся вместе с джентрификацией, выступают за сохранение рынка как исторического объекта и одной из составляющей колорита района – похожую роль играет рынок лондонского района Брикстон (Watson 2006). Но в основе своей и сам район, и различные заведения, церкви и магазины, которые привлекают пуэрториканцев и других жителей возможностью совершать покупки, поесть и пообщаться, остается латиноамериканским.
Рассмотренный этнографический пример иллюстрирует то, как городской антураж и антропогенная среда, материальная культура, социальная принадлежность посетителей рынка, миграция и опыт работы торговцев, а также сенсорный опыт (музыка, запахи, вкусы, визуальные образы) и аффективная атмосфера (ностальгия, чувство принадлежности и гордости) функционируют в качестве различных аспектов формирования транслокального пространства. В этом смысле транслокальное пространство рынка на Мур-стрит приобретает характер позитивной агентности, используемой торговцами для сохранения рынка и поддержания местной специфики, от чего зависят регулярные практики транслокальности и воспроизводство латиноамериканской идентичности и привязанности к месту.
Второй этнографический пример основан на краткосрочной полевой работе автора в 2012 и 2015 годах и длительной полевой работе Сары Хэнкинс (Hankins 2013), проведенной в период с 2004 по 2013 год. В ходе моих полевых экспедиций было проведено несколько интервью, велись включенные наблюдения, делались зарисовки интерьера, составлялись поведенческие карты, а также проводилась фото- и видеофиксация как внешних, так и внутренних помещений автовокзала. Хэнкинс использовала «гибридную методологию, предполагающую включенное наблюдение и интервьюирование, критический анализ аудиовизуальных материалов и спекулятивную герменевтику (speculative hermeneutics) множественных смыслов отдельных этнографических моментов» (Hankins 2013: 283). В работе Хэнкинс были задействованы методы из исследований медиа и перформанса, в частности анализ видеозаписей событий, очевидцем которых была она сама либо обнаружила эти записи в интернете.
Наши полевые наблюдения во многом пересекаются. На главном автовокзале Тель-Авива мы отслеживали мобильность как мигрантов, работающих в Израиле, так и самих израильтян, которые ежедневно, еженедельно или ежемесячно ездили по делам. Документация при помощи картографирования микроконтуров мобильности постоянных посетителей и пассажиров в пределах вокзала, а также цифровая запись встреч и мероприятий использовались для сбора данных о том, как происходит маркирование пространства при помощи устойчивых материальных, социальных и коммерческих отношений. Для меня поразительным было то, насколько привязаны к месту и сплочены люди разной этнической принадлежности, которые проводят время вместе, разговаривая и смеясь. Хэнкинс, со своей стороны, сосредоточилась на перемещениях завсегдатаев и посетителей вокзала в соотношении с какофонией и различными стилями музыки, которые отделяли локальное от транснациональных контекстов жизни людей.
Городской антураж и история
Тахана Мерказит – главный автовокзал Израиля, расположенный в южной части Тель-Авива. Когда он был открыт в 1993 году, это была самая большая автобусная станция в мире, общая площадь которой составляла 44 тысячи квадратных метров. Строительство было начато в 1967 году по проекту Рама Карми, но из‐за финансовых трудностей не было завершено. В 1993 году архитекторы Яэль Ротшильд и Моти Бодек достроили вокзал, который кое-кто считает «белым слоном», и при открытии предполагалось, что для движения автобусов будут использоваться шесть этажей. На практике же изначально использовались только четыре из шести этажей, а в 1998 году платформы первого и второго этажей были перенесены на открывшийся незадолго до этого седьмой этаж. На территории автовокзала также расположен внушительный торговый центр с многочисленными эскалаторами, лифтами и более чем тысячей магазинов (ил. 8.6 и ил. 8.7).