Алекс поморщился.
– Вы хотите сказать, что военный флот Марса не знает, где находятся его собственные корабли?
– Я хочу сказать, что контроль за снабжением, кораблями и грузами практически отсутствует. Мы не знаем, что пропало, – потому что просто не знаем. И я хочу сказать, что командование так озабочено сохранением лица перед Землей и АВП, что предпочитает все замять.
– Замести под ковер…
– Замести под ковер, – повторил Дуарте. – Как раз сейчас премьер-министр Смит направляется к Луне для встречи с генеральным секретарем ООН и там станет клясться, что все прекрасно, – именно потому, что это не правда. Будь я преступником и воротилой черного рынка, решил бы, что наступило вечное рождество.
Алекс пробормотал что-то нецензурное. Дуарте открыл ящик стола, достал бумажную карточку и серебряное перо. Быстро написав что-то, он толкнул листок к Алексу. Четкий разборчивый почерк: «Каарло Гендерсон-Чарльз» – и адрес в расположении базы. Сам факт, что он написал это от руки, не доверяясь электронике, говорил о повышенной осторожности – или о паранойе. Алекс не знал, о чем именно.
– Раз уж вы здесь, советую поговорить с Каарло. Он – старший программист и работал над программой координации баз данных. Он первым обратил мое внимание на проблему. Если вы поставите конкретные вопросы, возможно, он сумеет ответить. Или подскажет, где искать ответы.
– А он станет мне помогать?
– Возможно, – кивнул Дуарте. – Я стал.
– Вы могли бы ему… посоветовать?
– Нет, – с той же грустной улыбкой возразил Дуарте, – я никому ничего не приказываю в отношениях с вами. Не обижайтесь, но вы теперь не во флоте служите. Все наши отношения ограничиваются рамками расследования, которое я веду. И я подробно доложу о нашей встрече адмиралу.
– Прикроете задницу?
– Да, черт возьми! – ответил Дуарте. – И вам советую.
– Есть, сэр, – отчеканил Алекс.
Фермин дождался его в приемной и проводил к движущейся дорожке, которая вела на восток, в расположение базы. У Алекса слегка кружилась голова, словно он слишком много времени провел при недостатке кислорода. Флот всегда представлялся ему неизменным. Постоянным. Могли измениться его отношения с флотом. Он улетал, он уходил, но все это были перемены в нем. Его смертная жизнь была хрупкой и непостоянной. Мысль, что хрупок сам флот, что правительство Марса может пошатнуться или рухнуть, была неправдоподобна, как мысль о погасшем Солнце. Если ненадежен флот, что же тогда прочно?
Как видно, ничего.
Нора Каарло Гендерсона-Чарльза оказалась одной из сотен таких же простых спартанских квартир. От других оливкового цвета дверей эта отличалась только номером. В ящике для зелени была лишь сухая почва. Алекс позвонил. Потом постучал, и дверь подалась под кулаком. Кто-то тихо и сердито бормотал. Нет, не человек – шумел включенный на режим интенсивной очистки воздушный фильтр. Слабо потянуло порохом и, кажется, ржавчиной.
Труп на кухонном столе был одет в форменный джемпер. Кровь собралась лужей под стулом, забрызгала стену и потолок. Пистолет остался в бессильно повисшей руке. Алекс захлебнулся смешком недоверчивого отчаяния. Потом он достал ручной терминал и вызвал военную полицию.
– И что дальше? – спросила Бобби.
– А как ты думаешь? Прибыла полиция.
Вестибюль отеля был отделан багрянцем и золотом. Рядом с кушеткой журчал и булькал изливающийся из стены фонтанчик, создававший подобие уединения вдвоем. Алекс посасывал джин с тоником, алкоголь чуть щипал ему язык. Бобби прижимала кулак к губам и морщилась. С учетом того, что совсем недавно ее пытали и чуть не убили, она выглядела неплохо, но слишком хрупкой для прежней Бобби. О пулевом ранении напоминала небольшая выпуклость повязки на левом боку – и только.
– Тебя допрашивали, – почти без вопросительной интонации сказала она.
– Часов восемь. Однако Дуарте обеспечил мне прочное алиби, потому я и на свободе.
– Хоть что-то. А твой друг? Фермин?
– Кажется, его терминал отключен от сети. Не знаю, убийца ли он, или убит, или… Что угодно может быть. Ничего я не знаю. – Алекс сделал еще глоток, побольше. – Сыщик из меня никакой.
– Из меня немногим лучше, – вздохнула Бобби. – Только и умею, что трясти деревья и смотреть, что с них надает. Пока я уверена в одном: что-то происходит.
– И такое, что за это убивают, – дополнил Алекс.
– А раз следствием занялась военная полиция, материалы закопают, как ядерные отходы. Я больше ни черта не смогу сделать.
– Игра в сыщика-любителя, похоже, кончается, – согласился Алекс. – То есть я бы мог еще поспрашивать…
– Ты уже сделал более чем достаточно, – возразила Бобби. – Зря я вообще тебя втянула. Просто не хотелось бы разочаровывать старушку.
– Это я понимаю. Да и мне хотелось бы понять, что происходит.
– Мне тоже.
Алекс допил джин, льдинки звякнули о зубы. В животе расходилось приятное тепло. Он поднял глаза па Бобби и встретил ее взгляд.
– Знаешь, – медленно проговорил он, – если здесь все закроют, это не значит, что все закроют везде.
Бобби заморгала. Пожала плечами, но глаза у нее блеснули.
– Ты про тот захудалый астероид, о котором спрашивал Холден?
– У тебя есть корабль. Здесь нам делать нечего, – сказал Алекс. – Но кое-что мы, кажется, еще можем.
– К тому же, если в нас будут стрелять и там, мы увидим стрелка издали, – радостно оживилась Бобби – если только Алексу, вдохновленному алкоголем и перспективой снова оказаться в пилотском кресле, не почудилась эта радость.
– Слетаем, – сказал он. – Посмотрим. Может, там и нет ничего.
Глава 18Холден
Строительная сфера Тихо сверкала вокруг ярче звезд. Корабли в разной степени обнаженности висели на опорах – был среди них и «Росинант». Другие ожидали допуска на вылет в центре сферы. Светлячками вспыхивали искры сварочных аппаратов и белые облачка маневровых двигателей. Что до звуков, Холден слышал лишь собственное дыхание, а чуял только стерильный воздух из баллона. На рукаве грязного серо-зеленого скафандра было нацарапано: «СБ ТИХО». А в руке у него была винтовка из оружейного шкафчика Фреда.
Служба безопасности была поднята по тревоге, Драммер и ее людям приказали следить даже друг за другом, исходя из предположения – Холден болезненно ощущал, что это не более чем предположение, – что диссиденты уступают в числе тем, кто остался верным Фреду. Выбираясь из шлюза, Холден включил систему предупреждения. Она высветила больше тысячи вероятных позиций снайпера, и он ее отключил.
Фред плыл впереди в ярко-желтом спасательном мехе. Его двигатель напоминал огромную рогатку, пристегнутую к плечам позади ранца. Левый ее рог выбросил клуб пара, и Фред изящно сдвинулся вправо. В этот момент мозг Холдена воспринимал собранные у склада грузовые контейнеры как расположенные внизу. Словно они с Фредом погружались на дно безвоздушного океана. Потом восприятие переключилось, и теперь он всплывал к ним ногами вперед. Холден ввел в систему скафандра новые приоритеты, и один контейнер высветился на дисплее зеленым. Цель. Тюрьма или могила Моники Стюарт.
«Ты там как?» – спросил ему в ухо Фред.
Справляюсь, – отозвался Холден, но тут же досадливо скривился и включил микрофон. – Я справляюсь, хоть и не привык к скафандрам вроде этого. Все управление чуть-чуть не такое.
«Зато спасет, если в нас начнут стрелять».
– Спасет, если стрелки не слишком умелые.
«Будем надеяться, что неумелые, – сказал Фред. – Приготовься, я подхожу».
Холден, когда они определили контейнер, ожидал, что за ним тут же пошлют мех, затащат в док и вскроют. Фреду пришлось напомнить ему о возможных ловушках. Система этого передвижного склада помечала его как ожидающий отгрузки, но данные о том, какой корабль должен его забрать, были стерты. Картинка с видеорекордера Моники показывала только загрузочную дверь. Вполне могло оказаться, что она сидит на канистрах с ацетиленом и кислородом, подключенных к той же цепи, что причальные захваты. Замок герметизированной двери тоже мог быть соединен со спусковым крючком. Фред счел наименее рискованным прорезать в двери отверстие и послать кого-нибудь оценить обстановку. А доверить это дело он мог только Холдену.
Фред остановился перед дверью контейнера-склада, массивные лапы меха протянулись к нему за спину и сняли ранец со снаряжением. Старик справился так ловко и быстро, будто всю жизнь только этим и занимался. Он распаковал аварийный шлюз из тонкого пластика, одноразовый резак, два скафандра, сигнальный маячок и маленькую герметичную аптечку. Все это повисло вокруг него в вакууме, словно на невидимых крючках. Холден, немало лет буксировавший льдины, оценил, как мал дрейф каждого предмета.
«Пожелай мне удачи», – попросил Фред.
– Не взорвись там, – посоветовал Холден.
Микрофон Фреда оборвал его смешок, а лапы меха задвигались с проворством и точностью хирурга. Расцвел огонек резака. За огненным лезвием двигался инжектор, прорезь в металле тут же герметизировалась пеной, чтобы не выпускать воздух. Холден установил связь с лабораторией и перевел на свой экран изображение от Моники. На нем горела яркая звездочка.
– Есть подтверждение, – сказал он Фреду. – Контейнер тот самый.
«Вижу», – ответил Фред, заканчивая разрез.
Разгладив пластик шлюза над вырезанным участком, он приклеил его к поверхности и открыл наружную молнию.
– Твоя очередь.
Холден продвинулся вперед. Фред выставил трехпалую металлическую клешню, которой Холден отдал винтовку, получив взамен аптечку и спасательный скафандр.
«При малейшем подозрении отступай, – велел Фред. – Тогда применим серьезную технику».
– Я только суну нос, – пообещал Холден.
«Это ты умеешь!» – Под таким углом улыбка Фреда была не видна, по слышалась в голосе.
Холден затянул за собой наружное полотнище шлюза и открыл внутреннее. По краям метрового квадратного разреза на черном опаленном металле светлела пена герметика. Холден уперся подошвой одной ноги в дверь в стороне от прореза, подключил магнитные присоски и ударил другой ногой. Пена треснула, заплата уплыла внутрь контейнера. Из отверстия пролился тусклый маслянистый свет.