– Десять этажей при полном g со сломанной рукой?
О возможном сотрясении мозга, нарушившем ее чувство равновесия, он промолчал.
– Я не говорю, что будет легко.
– Все служебные трапы перекрыты, – сказала сопровождающая. – Перегорожены дверями, чтобы никто не поднялся по ним без разрешения.
Конечек громко и безрадостно расхохотался, и Салливан снова навел на него свой не-совсем-пистолет.
– Персик?
– Не знаю. Может, найдется еще что-то.
Амос покрутил головой – шейные позвонки затрещали, как хлопушки.
– Денек, – сказал он, – обещает быть долгим и мерзким.
Глава 25Наоми
История разворачивалась стремительно и с каждой минутой становилась хуже. Новости с Земли и Марса, а потом и сообщения с Тихо и Ганимеда вели бледные, ошеломленные, а то и плачущие репортеры. Большую часть диапазона частот занимало избиение Земли – кадры Апокалипсиса. Прибрежные города Атлантики и волны-жернова, перемалывающие сорокапятидесятиэтажные здания. Строй малых торнадо, протянувшийся по фронту ударной волны. Планета, которую Наоми привыкла видеть светящейся огоньками ночных городов, потемнела. Полевые госпитали Дакара, где пепел и камни засыпали бесконечные ряды мертвецов. Потрясенный представитель ООН, подтверждающий смерть генерального секретаря. Пространство между планетами заполнилось слухами и догадками, сообщениями и теориями, которые очень скоро начали противоречить друг другу. Лаг сигнала еще осложнял дело. Из-за него почти невозможно было выстроить события по порядку. Казалось, все происходит одновременно.
Именно этого, по мнению Наоми, и добивался Марко. Сообщения из других мест – в иной день ставшие бы кошмарной сенсацией – представлялись сносками к великому роману о погибающей Земле. Да, была предпринята попытка удара по Тихо, но Земля гибнет. Да, ячейка АВП захватила контроль над портами Ганимеда, но Земля гибнет. Да, идет бой между кораблями марсианского конвоя и неустановленной силой, расположенной у астероидов Венгрии, но Земля гибнет.
Некуда было деться от ощущения, что на человечество обрушивается нечто ужасное.
За стеной, в рубке связи, каждое новое сообщение встречали радостными криками. Наоми в отведенной ей каюте наблюдала за происходящим и чувствовала, как немеет ум. А под онемением скрывалось что-то еще. Она выдержала половину вахты, потом отключила экран. Отразившееся в пустоте монитора собственное лицо показалось ей очередным репортером, тщетно подбирающим слова. Наоми вытолкнула себя из амортизатора и вышла в общее помещение. Оно так напоминало камбуз «Роси», что мозг все пытался узнать его, терпел неудачу и начинал сначала. В совсем незнакомом месте было бы проще, чем здесь, в этом подобии с неуловимыми отличиями.
Син заметил ее и возвысился над головами других.
– Привет, Костяшка. А кве гейст[153], а?
Она машинально пожала ладонью по-астерски, но Син не сел на место. Это не друг удивлялся, куда она собралась, а тюремщик требовал отчета от пленницы. Наоми придала лицу подходящее выражение.
– Вот зачем, да? Вот зачем я ему понадобилась?
– Марко сон Марко[154], – на удивление мягко ответил Сии. – Он решил, что ты нам нужна, мы тебя и добыли, так? Для чего эти «зачем»? Места безопаснее в системе не найдешь.
Наоми медленно вдохнула и выдохнула.
– Много надо осмыслить, – сказала она. – Большое дело.
– Это да, – согласился Син.
Наоми взглянула на свои сплетенные пальцы. «Поступай как они», – приказала она себе. Как бы она держалась, если была бы здесь своей? Ответ дался слишком уж просто. Словно она и была здесь своей. Всегда была.
– Надо проверить снаряжение, – сказала она. – Я займусь грузом. На что-то пригожусь.
– Я с тобой, – сказал Син, пристроившись к ней.
Она знала, куда идти, как расположены лифты, где мастерская. Годы, проведенные на «Роси», внедрили в нее логику марсианского флота, хотя до сих пор Наоми этого не сознавала. В мастерской она сразу угадала, где хранятся тестеры, хотя была здесь впервые.
Син помедлил, прежде чем открыть шкафчик, – но помедлил совсем немного. Проверка оборудования, тестирование аккумуляторов, реле и пузырей-кладовых – обычное занятие для астеров, которым выдался свободный час. Для них это было естественно, как пить воду, и, когда Наоми выбрала себе инструменты, Син последовал ее примеру. Дверь в грузовой отсек оказалась заперта, но перед Сипом открылась.
Снабжались они отлично. Магнитные палеты ровными рядами выстроились на полу и стенах. Наоми праздно задумалась, откуда это все и чем посулили расплатиться. Подойдя к первой палете, она подключила аппарат и вскрыла ящик. Внутри оказались батареи. Она взяла одну, вставила в тестер. Индикатор загорелся зеленым, и Наоми, вернув батарею на место, вставила следующую.
– Все окажутся в порядке, – предсказал Син. – У военных брака не держат.
– Что ж, слава богу, что военные никогда не портачат.
Зеленый огонек. Она вставила вторую батарею, которую уже держала наготове. Син перешел к следующему ящику, вскрыл его и занялся такой же проверкой.
Наоми оценила его доброту. Син был ей не другом, а тюремщиком. Он вполне мог бы вернуть ее в каюту и запереть там, но не стал. Он мог бы сторожить ее, пока она проверяет батареи, – но не стал. Сделал вид, что они на равных заняты делом. Пусть даже ради этого пришлось пропустить выпивку и Армагеддон, которым любовались его друзья. Наоми против воли была благодарна ему.
– Большой день, – сказала она.
– Долго ждали, – откликнулся Син.
– Долго, – машинально согласилась она.
– Наверное, непросто было снова с ним встретиться.
Она вытащила исправную батарейку, положила на место, достала следующую. Син кашлянул.
– Me фальта[155], – сказал он. – Зря я это сказал.
– Нет, ничего, – возразила Наоми. – Да, непросто. Уйти от него тогда было очень трудно. Не думала, что когда-нибудь вернусь.
– Плохие времена.
– Тогда или сейчас?
Сип закашлялся от смеха и удивленно воззрился на нее.
– Сейчас? Эса земля обетованная. Пояс встал на ноги. Ты помнишь прежние времена. Помнишь, как задыхались от недостатка кислорода. Помнишь, сколько было сломанных костей, когда медицину душили налогами.
– Помню, – коротко сказала она, однако Син уже разошелся и не мог остановиться.
Он отложил тестер и уставился на нее. Симпатия в его глазах сменилась яростью. Не на нее. На что-то большее.
– У меня трое кузенов умерли потому, что земные корпорации не продавали астерам противораковых средств. С ферм Ганимеда нам доставались паршивые объедки. Только еда из пробирок не любит людей, да? Действует иначе, но кому какое дело? У тио Беннета отобрали корабль – он опоздал продлить разрешение. Он, черт возьми, даже не стоял в земном доке, но раз не заплатил, его взяли на абордаж, выкинули на Цереру, а тачку продали. За что же? Разве они защищают нас от пиратов? Защищают от паршивых производителей, которые продают старые скафандры под видом новых? Их волнует, что нас расстреливают? Убивают?
– Знаю, что не волнует.
– Не волновало, Костяшка! Не волновало! Говори в прошедшем времени. С сегодняшнего дня! – Син поднял вверх большой палец. – Ты летала для них много лет, и, наверное, это не ту фальта. Всякое было, Филипито мы отобрали, считаешь, мы все неправильно поступили, да? Но я начинаю думать: ты делила койку с земным койо. Там, может, и забыла, кто ты есть? Начинаю думать: может, ты как они?
«Нет, – хотелось ответить ей, – нет, я никогда не забывала». Но правда ли это, даже если она найдет нужные слова? Девочка, носившая когда-то ее имя, была среди них своей. Она чувствовала тот же гнев, который видела в Сине и в Филипе. Когда-то и она радовалась бы гибели землян. Но Джим был с Земли. И Амос. Алекс с Марса, но, с точки зрения астера, это более или менее то же самое. А она кто? Прирученная ими астерская зверушка? Не своя? Она так не думала. Значит, она стала чем-то иным.
А все же насколько хорошо они ее знали? Она столь многое скрывала. И не знала, что изменилось бы, если б рассказала.
Син хмуро, жестко смотрел на нее, выпятив подбородок. Она попыталась отступить, спрятаться за занавеской волос, но этого было мало. Здесь – мало. Сейчас – мало. Ей следовало что-то сказать, ответить, иначе он поймет ее молчание как признание в том, чего не делала и не желала. Наоми попробовала представить, что сказал бы на это Джим, но мысль о нем была как прикосновение к открытой ране. Вина – что не рассказывала ему о прошлом, – и горе, и тоска разлуки, и страх, что на Тихо с ним что-то произошло. Или происходит. Как раз сейчас, когда она ничем не может помочь. Она не знала, как поступил бы Джим, и не смела представить его здесь.
Хорошо, тогда Амос. Что сделал бы Амос?
Она глубоко вдохнула и выдохнула. Вскинула голову, отбросив волосы назад. Усмехнулась.
– Ну, Син, это взгляд с одной стороны, – сказала она, напирая на каждое слово. – Так?
Син моргнул. Он ожидал чего угодно, но не такого ответа. Наоми проверила последнюю батарейку в своем ящике, вернула ее на место и закрыла крышку. Син все смотрел на нее, чуть вывернув голову влево. Как будто стал ее опасаться.
Наоми порадовалась этому.
Она кивнула на открытый ящик у него под ногами.
– Ты свои проверять собираешься? Или тебе помочь?
К обеду атаки, видимо, закончились. Зато новостные каналы теперь били ключом. Наоми сидела за столом, который, как всё на этом корабле, выглядел мучительно знакомым. По правую руку от нее расположился Син, а по левую – незнакомая молодая женщина. На тарелку ей навалили жареных грибов под острым соусом – фирменное блюдо Рокку. Она ела как все, не помогая себе второй рукой, и думала о том, можно ли узнать в ней чужую.