– Все же, – обратилась она ко Вселенной, – пожалуй, я бы не отказалась от добавки.
Что-то мелькнуло слева от нее, выскочив сзади. Масса металла, сверкающая на солнце. Это походило на торпеду, направленную носом к Солнцу, пятящуюся от него. Двигатель не работал. Странная случайность. Она задумалась, как…
Удар пришелся ей в середину спины. Чужая рука, обхватившая ее за плечи и бедра, не давала шевельнуться. Наоми машинально забилась, пытаясь вырваться, уйти из-под удара. Она ощутила, как свободная рука нападающего возится с ее скафандром. Что-то твердое, как металл, прижалось к боку там, где полагалось висеть баллону с воздухом.
В ушах хлопнуло от резко поднявшегося внутреннего давления. Чистый, острый запах наполнил ноздри. Свежий воздух. Наоми чуть не расхохоталась. Ее держали хваткой спасателя. Неизвестный проделал еще какие-то непонятные действия, потом закрепил у нее на поясе буксир и выпустил. Когда их развернуло лицом к лицу, он ухватил Наоми за шлем и прижал к щитку своего.
– Бобби?
– Привет, – прокричала десантница и ухмыльнулась. Звук доносился посредством вибрации шлемов и казался на удивление далеким для разговора носом к носу. – Представь, где встретились, а?
– Сказала бы, что рада тебя видеть, – прокричала в ответ Наоми, – только это будет очень слабо сказано. Корабль! Он настроен на отказ магнитной ловушки при сближении с другим кораблем.
Бобби нахмурилась, кивая. Наоми видела, как шевелятся ее губы – передавала кому-то информацию. Алексу, конечно. Потом Бобби прислушалась к чему-то неслышному для нее. Она выглядела старше, чем помнилось Наоми по последней встрече. И очень красивой. Сказав еще несколько слов в микрофон, десантница снова прижалась к щитку шлема.
– Сейчас начну разворот, – крикнула она, – надо нацелиться ногами к Солнцу. Спрятаться, чтобы впитывать меньше тепла, ясно?
В голове у Наоми гудели вопросы, в ответах на которые она не нуждалась.
– Ясно!
– Тебе нужна срочная медпомощь?
– Возможно. День выдался трудный.
– Смешно, – гаркнула Бобби, не скрывая, что не видит ничего смешного. – Опасные повреждения есть?
– Нет. Не думаю.
– Хорошо. Заведи руки мне за плечи и обхвати себя за локти. – Бобби немного отодвинулась и показала, как сцепить руки в замок.
Наоми ответила астерским жестом, означавшим «поняла и исполняю». Через несколько секунд боевой скафандр Бобби включил маневровую тягу, и к Наоми вернулся вес. Ее поднимали, уносили к звездам. Яркий, как Солнце, выхлоп из дюз «Четземоки» прошел мимо. Сам корабль казался темным карликом перед этим пламенем. Он стал падать к светилу и медленно, спустя долгие, вечные минуты скрылся внизу.
В шлюпке они не помещались. Какое там! Она была рассчитана на одного, может, на двоих, а они влезли в нее вчетвером, причем один в тяжелом скафандре. Горячий воздух загустел, система вентиляции уже выбрасывала сигналы тревоги и ошибок. Алекс заглушил реактор и переключился на аккумуляторы, чтобы генерировать поменьше тепла.
– В смысле, мы могли бы пойти навстречу, – говорил он, – только не знаю, в какую сторону, и к тому же нас вдвое больше, чем амортизаторов на борту.
Он единственный занимал настоящий амортизатор в носовой части шлюпки. Бобби скрючилась там, где изуродованная палуба напоминала о втором. Через открытую дверь кабины они видели плавающего в воздухе премьер-министра Марса – в мокром от пота белье. От этого все походило на сновидение. Наоми зависла под потолком. Алекс настроил экраны на вид снаружи, но картинка там была куда менее яркой, чем в натуре. Наоми ясно видела разницу.
«Четземока» висела под ними – вращающаяся черная точка на фоне ошеломительно белого солнца. Наоми ловила его отблески на полу за краем экрана. Кроме того, Алекс приказал системе «Бритвы» отмечать положение конвоя ООН и – синим цветом – «Росинанта».
– Так, – сказал Алекс. – Старпом, ты… э… тут. Не ожидал.
– И я не думала, что с тобой увижусь, – ответила Наоми.
Кровь по жилам текла непривычно – медлительно и в тоже время ярко. И трудно было фокусировать взгляд. Хотя отек с рук почти сошел. Пожалуй, часы работы между обшивками разогнали кровь. Что-то в этом роде. Боль чувствовалась во всем теле, и тошнота засела глубоко, сходила слоями, выползая невесть откуда. От двадцатисекундного солнечного ожога при прыжке с «Пеллы» кожа воспалилась и стала чувствительной, но пузырями не пошла. Когда подживет, будет шелушиться. Попав на «Бритву», Наоми выпила литр воды из груши и до сих пор не чувствовала потребности слить. Зато головная боль отошла – обезвоживание больше не грозило. Бобби предлагала болеутоляющие, но что-то в Наоми противилось мысли ставить новые опыты над телом, пока она не попадет в медотсек. Она заметила, что отключалась, только когда очнулась. Бобби обсуждала с премьер-министром ресторан в окрестностях Лондрес-Новы – говорили, что там хорошо готовят лапшу.
Густой воздух пропах телами. Наоми вспотела в своем неисправном скафандре. Синяя точка – «Росинант» – отрастила гало: корабль развернулся к ним дюзами, тормозя для уравнивания скоростей. На краю зрения мигнула и пропала темнота.
– Алекс, – начала Наоми и закашлялась столь сильно и надолго, что Бобби пришлось ее поддержать. – Алекс, ты не мог бы потратить пару торпед?
– Смотря на что, старпом, – отозвался пилот. – Что с ними делать?
– Убить тот корабль, – сказала Наоми.
– Да ладно, – протянул Алекс, – мы всех предупредили, что он заминирован. Никто к нему не…
– Не затем. Просто пора ему уйти.
«Потому что я хотела подарить его сыну вместо детства. Потому что я потратила на него свои деньги, а он превратился в ловушку для меня и людей, которых я люблю. Потому что этот корабль – сплошная ошибка».
– Ага… Он вроде бы зарегистрирован в каком-то Кооперативе Эдвардса. Этот Эдвардс не будет возражать, если мы подстрелим его птичку?
– Обойдется, – сказала Наоми.
Премьер-министр поднял палец.
– На мой взгляд…
– Торпеды пошли, – сообщил Алекс и виновато улыбнулся. – Ты глава моего правительства, Нат, а она надо мной старпом.
– Нат? – повторила Наоми. – Вы уже на «ты»?
– Не ревнуй. – Алекс увеличил изображение на панели.
На фоне солнца корабль был мелочью, крошечной точкой, кружащей, как мошка, далеко внизу. А потом он совсем исчез.
«Прости, Филип», – подумала Наоми.
И перевела взгляд на «Росинант». Он стал ближе.
Глава 48Холден
Умей медотсек поднимать брови и осуждающе цокать языком, он бы так и сделал. Вместо этого табло выбросило список янтарных предупреждений – такой длинный, что первые скрылись за краем экрана раньше, чем Холден успел их прочитать. Наоми крякнула, когда игла вошла ей в вену и начала вливать обычный коктейль. Холден сидел рядом и держал ее за другую руку.
Переход с «Бритвы» прошел без осложнений. Уравняли курсы, Алекс приткнул шлюпку к шлюзу, и все четверо переместились с одного корабля на другой. Холден ждал, еще не смея поверить, что они в самом деле вернулись. Появился и Фред Джонсон, наряженный, как для приема высоких гостей. Странно было видеть, как Фред на глазах переходит из роли в роль, перестраивая выражение лица так ловко и основательно, что, казалось, меняется даже форма черепа. Холден задумался, насколько повадка Фреда в отношениях с ним самим – тоже подходящая к ситуации роль. Скорее всего, этого он никогда не узнает.
Когда открылась внутренняя дверь, он забыл и о Фреде, и о премьер-министре, забыл о гибели Земли и вообще обо всем, кроме Наоми. Она была пепельно-бледной – кроме тех мест, где кожа вспухла и воспалилась от солнечных ожогов. Глаза, простреленные красными сосудиками, помутнели от изнеможения. Ничего прекраснее он много лет не видывал. Теперь, когда она была рядом, Холдену казалось – это он вернулся домой. Наоми, увидев его, улыбнулась, и он улыбнулся в ответ. Где-то – в нескольких футах или в нескольких милях – Фред Джонсон с Натаном Смитом обменивались официальными приветствиями. Холдена, это совершенно не трогало.
– Привет, – сказал он.
– Привет. Ты хорошо присматривал за «Роси» в мое отсутствие?
– Были сложности с подрядчиком, но, думаю, мы это уладим, – начал Холден, но тут Бобби взяла его за плечо широкой сильной ладонью и приказала:
– В медотсек.
И Наоми, опираясь на руку Алекса, направилась к лифту. Она выглядела раненой, истощенной, полуживой. Но она увидела его, она улыбнулась, и сердце у Холдена оборвалось.
Прозвучал гудок предупреждения, пошел отсчет, и вернулась сила тяжести. Наоми закашляла. Кашель был влажный, болезненный, но систему медотсека он, видимо, не заботил. Машина не годится на роль доброго доктора.
– Как ты думаешь, может, стоит вызвать медика? – спросил Холден. – Наверное, тут нужен врач.
– Прямо сейчас? – усмехнулась Наоми.
– Или попозже. На твой день рождения. Или еще когда… – Слова сыпались с языка, не задевая мозга, и Холден не пытался их удержать.
Наоми вернулась. Она здесь. Огромный страх, которого он изо всех сил не замечал прежде, затопил его и стал рассасываться. «Вот так и она себя чувствовала, – подумал Холден. – Когда я был на „Агата Кинг“, и когда летел к станции в Медленной Зоне. И когда спускался на Илос». Каждый раз, когда он думал, что защищает ее от опасности, он проделывал с ней именно такое.
– Ох, – сказал он, – ну и гад же я.
Наоми открыла щелочки глаз и слабо улыбнулась.
– Я что-то пропустила?
– Пожалуй. Просто я на минуту отлучился, но теперь снова здесь. И ты тоже, и это очень, очень хорошо.
– Дома славно.
– Но пока ты была… то есть пока мы были… Слушай, там, на Тихо, я говорил с Моникой. В смысле, я говорил с Фредом о тебе, и о нас с тобой, и о том, что я вправе знать и почему я так думаю. А Моника сказала о том, почему я лгу, и о том, что ее работа дает власть, и об этике и ответственности в ее применении. И я подумал…