«Так умирай же скорее», — подумала Вольева.
Именно в тот момент, когда эта мольба возникла в ее мозгу, произошло нечто невероятное.
Выражение спокойствия, которое Вольевой еще удавалось сохранять на лице, внезапно исчезло.
— Что случилось? — спросила Хоури. — Ты будто увидела…
— Вот именно, — ответила та. — Я увидела призрак. Его зовут Похитителем Солнц.
— И? — вмешался Силвест.
Она с трудом оторвала глаза от браслета:
— Он возобновил передачу информации «Плацдарму»!
Взгляд Вольевой снова уперся в браслет, как будто она надеялась, что случившееся — всего лишь морок. По ее лицу было понятно: как ни чудовищно происходящее, оно все еще отражается на дисплее.
— Что же нам следует предпринять в первую очередь? — спросил Силвест. — Буду весьма обязан, если подскажешь.
Хоури еще крепче сжала обтянутый кожей приклад плазмобоя. Ей все меньше нравилась ситуация; страх как ножом резал нервы.
— У оружия не бывает протоколов оценки собственного морального износа, — сказала она, но тут же передернула плечами, будто сбрасывая чужие чары. — Нет… я хочу сказать, есть вещи, которые оружие знать не должно, за исключением редчайших случаев… — Она помолчала, беспокойно оглядывая слушателей, не будучи уверена, что ее понимают. — Ему не положено знать, как усилить свою боевую мощь, до того момента, когда такое становится жизненно важным. Тут должно быть очень точно рассчитано время апгрейда…
— Вы с Вольевой пытаетесь уморить его голодом, — сказал Силвест.
Хегази, сидевший с ним рядом, промолчал, но легонько кивнул, словно был правителем, подтверждающим судебный вердикт.
— Нет, мы…
— Не надо оправдываться, — перебил Силвест. — Если бы я хотел того же, что и вы, то есть срыва операции, предпринял бы нечто похожее. Время вы рассчитали тоже безупречно. Оставалось лишь ждать и наблюдать, как вашей игрушке приходит конец. Представляю, какое наслаждение вы при этом испытывали.
— Козел! — Хоури сплюнула. — Узколобая эгоистичная гнида!
— Поздравляю, — поклонился ей Силвест. — Пятибуквенные ругательства освоены, можно переходить к четырехбуквенным. Между прочим, при этом не обязательно направлять дурацкую железяку мне в лицо.
— Да запросто, — ответила Ана, но плазмобой не отклонился ни на дюйм. — Я как раз подумала, не взять ли на мушку другую деталь твоей анатомии.
Хегази повернулся к Вольевой:
— Не объяснишь ли, что тут происходит?
— Судя по всему, Похититель Солнц захватил управление всеми коммуникационными системами корабля, — ответила Илиа. — Это единственная версия. Только таким способом могла быть аннулирована моя команда прекратить передачу информации на «Плацдарм». — Сказав это, она тут же отрицательно мотнула головой. — Впрочем, маловероятно. Мы же знаем, что он торчит в ЦАПе, а между ЦАПом и коммуникациями физической связи нет.
— Похоже, теперь есть, — произнесла Хоури.
— В этом случае… — В полутьме рубки четко виднелись полумесяцы белков Вольевой. — В этом случае больше не существует логических барьеров между коммуникациями и остальным кораблем. Если Похититель Солнц уже продвинулся так далеко, то он сможет дотянуться и до всего остального.
Молчание затянулось. Похоже, всем, даже Силвесту, требовалось время, чтобы оценить серьезность ситуации. Хоури пыталась угадать мысли Силвеста, но пока не получалось даже определить, многое ли он понимает в происходящем. Возможно, все еще рассматривает его как параноидальную фантазию, которую создало подсознание Аны, заразив Вольеву и Паскаль. Наверное, в душе Силвест отказывался верить словам Хоури, несмотря на факты. А впрочем, какие такие факты? Кроме восстановления подачи информации на «Плацдарм», нет ничего, что подтверждало бы выход Похитителя Солнц за пределы центрального артиллерийского поста.
— Ты! — нарушил тишину возглас Вольевой, которая ткнула пистолетом в сторону Хегази. — Ты, свинья! Ты наверняка участвовал в этом! Садзаки вышел из игры, у Силвеста нет нужных знаний, значит это твоя работа!
— Не понимаю, о чем ты.
— Ты помог Похитителю Солнц! Сознавайся!
— Возьми себя в руки, триумвир.
Хоури совсем растерялась. Она даже не знала теперь, в какую сторону надо направлять плазменное оружие. Силвест был потрясен не меньше Хегази.
— Послушай, — сказала Хоури, — сколько я служу на этом корабле, столько и вижу, как он старательно вылизывает задницу Садзаки. Но это еще не значит, что он способен на такую глупость, как помощь Похитителю Солнц.
— Здравая мысль, — пробормотал Хегази. — Спасибо.
— Не спеши ее благодарить, — процедила Вольева, — твоя непричастность не доказана. Хоури права, помогать Похитителю Солнц — величайший идиотизм. Но кто сказал, что ты не идиот? У тебя были возможности… и ты химерик. Не исключено, что он поселился и в тебе. В этом случае для нас слишком опасно находиться с тобой рядом. — Она кивнула Хоури. — Ана, отведи его в какой-нибудь шлюз.
— Она решила меня убить? — говорил Хегази, под прицелом плазмобоя шагая по притопленному коридору и распугивая крыс-уборщиц. — Вышвырнуть в космос?
— Нет, она решила запереть тебя там, где ты не сможешь причинить вреда, — ответила Хоури, не испытывая желания болтать с подконвойным.
— Что бы она ни вообразила, я этого не делал. Стыдно признаться, но для таких задач у меня недостаточно опыта. Ты мне веришь?
Хегази изрядно надоел Хоури, но она решила ответить, чтобы триумвир побыстрее заткнулся.
— Я не уверена в твоей причастности, — сказала она. — Тебе пришлось бы провести кое-какую подготовку еще до того, как Вольева решила бросить собственное оружие. Когда же это стало ясно всем, у тебя уже точно не было времени. Ты постоянно торчал в рубке.
Они подошли к воздушному шлюзу, совсем маленькому — в нем помещался лишь один человек в скафандре. Как и все остальное в этой части корабля, рычаг двери и сама дверь шлюза были покрыты слизью, ржавчиной и плесенью. Но каким-то чудом механика еще работала.
— Так зачем же ты это делаешь? — спросил Хегази, когда дверь со скрежетом открылась и Хоури втолкнула его в плохо освещенную шлюзовую камеру. — Зачем, если не считаешь меня виноватым?
— Да просто ты мне не нравишься, — ответила она и заперла дверь снаружи.
Глава тридцатая
Когда они наконец оказались в своей каюте, Паскаль тихо произнесла:
— Дэн, боюсь, из этой истории тебе без потерь не выбраться. Понимаешь, о чем я?
Ее муж до крайности вымотался, но мозг продолжал бешено работать, хотя самыми желанными были мысли о сне. Ведь если «Плацдарм» продержится достаточно долго, чтобы Силвест успел совершить запланированное путешествие в недра Цербера, сейчас есть последняя возможность как следует выспаться. Как следует — это часов десять, а еще лучше сутки-другие. Он собирается вступить в неведомый и чуждый мир, и там ему понадобится предельная осторожность. А Паскаль явно вознамерилась отговорить его.
— Слишком поздно, — ответил Силвест устало. — Во-первых, мы выдали себя, во-вторых, причинили огромный ущерб Церберу. Мое появление у него внутри вряд ли значительно повлияет на ситуацию, зато мы узнаем гораздо больше, чем от шумных шпионов Вольевой.
— Ты же не знаешь, что ждет тебя там.
— Отчего же, знаю. Ответ на вопрос, что случилось с амарантийцами. Неужели ты не понимаешь, насколько важна эта информация для человечества?
Силвест видел, что она понимает, но ее душа противится. Потом Паскаль сказала:
— Что, если твое любопытство сродни тому, которое довело их до гибели? Ты же видел, что произошло с «Лореаном».
Силвест подумал об Алисии, погибшей под обстрелом. Почему он пожалел времени, чтобы извлечь ее тело из-под обломков? Сейчас вдруг распоряжение бросить ее труп вместе с «Плацдармом» на Цербер показалось чудовищным, как будто было отдано не им. И даже не Кэлвином, а кем-то, спрятавшимся за их спиной. Эта мысль заставила его поморщиться, и он тут же похоронил ее под грузом других мыслей, раздавил, как давят таракана.
— Но мы же узнаем, верно? — сказал он. — Наконец-то узнаем. И даже если Цербер убьет нас, кто-нибудь другой все равно выяснит, что случилось, — прилетев сюда с Ресургема или даже из другой системы. Ты должна понять, Паскаль: я считаю такой риск оправданным.
— Значит, дело не только в любопытстве! — Она смотрела на Силвеста так, будто ожидала развернутого ответа.
Он выдержал этот взгляд, зная, какими загадочными могут казаться его расфокусированные глаза.
— Хоури внедрили в команду этого корабля, чтобы убить тебя. Она сама призналась. Вольева допускает, что подослать сюда Ану могла Карина Лефевр.
— Это не просто невозможно, Паскаль. Это прямое оскорбление!
— И все же это может оказаться правдой. А еще чем-то гораздо более серьезным, чем обыкновенная месть. Возможно, Лефевр и вправду умерла, но кто-то унаследовал ее облик и разум. И этот кто-то знает, как опасно то, с чем ты легкомысленно играешь. Разве не следует учитывать такую возможность, сколь бы странной она ни казалась?
— Случившееся возле Завесы Ласкаля не может иметь отношения к тому, что произошло с амарантийцами.
— Ты не можешь быть стопроцентно уверен в этом.
Силвест разозлился и бросил ей в лицо:
— Могу, потому что я там был! Потому что отправился по стопам Ласкаля в Пространство Космического Откровения. И то, что было показано Ласкалю, было показано и мне! — Держа Паскаль за руки, он старался говорить тише. — Они древние, очень древние. И такие чуждые, что прямо дрожь берет. Они касались моего разума… Я видел их… и они ничуть не походили на амарантийцев.
Впервые после отлета с Ресургема он заглянул в прошлое, вернулся к тому моменту, когда изуродованный модуль контактного корабля несся вдоль чудовищной завесы. Древние, как фоссилии, умы затворников вползали в его мозг. То был миг постижения прорвы знаний. Ласкаль сказал правду. Пускай затворники совершенно чужие в биологическом смысле, пускай они неимоверно далеки от того, что человеческий разум считает нормальной фо