— Наверняка он взял скафандр, — сказала Паскаль. — Это в его стиле. Но он не смог бы в одиночку.
— А как насчет помощи Похитителя Солнц?
Паскаль затрясла головой:
— Исключено! Дэн в Похитителя Солнц даже не верит. Возникни у него мысль, что его кто-то к чему-то толкает, он бы от казался от такой помощи.
— А может, у него не было выбора? — произнесла Хоури. — Ладно, будем считать, он взял скафандр. Как же мы поймаем его?
— Только на Цербере. — Об этом не хотелось думать. Вольева прекрасно знала, как быстро можно преодолеть миллион километров, если человек способен выдержать постоянное ускорение в десять g. — Сами мы не можем взять скафандры, особенно того типа, которым воспользовался твой муж. Это слишком опасно. Придется лететь на шаттле. У него скорость меньше, но зато и меньше вероятность, что Похититель Солнц проникнет в его контрольную матрицу.
— А что ему помешает?
— Клаустрофобия. Шаттлы устарели на триста лет в сравнении со скафандрами.
— И чем это может помочь нам?
— Имея дело с паразитическими инопланетными разумами, я всегда предпочитаю пользоваться простейшими средствами. — Затем спокойно, будто ставила точку в конце разговора, Вольева прицелилась и застрелила крысу, которая осмелилась высунуть нос в коридор.
— Я помню это место, — сказала Паскаль. — Ты привела нас сюда, когда…
Хоури открыла дверь с изображением паука.
— Входи, — произнесла она. — Чувствуй себя как дома. Ну, еще можешь помолиться, чтобы я вспомнила, как Вольева обращалась с этой штуковиной.
— А где мы с ней встретимся?
— Снаружи, — ответила Хоури. — Я на это искренне надеюсь. — Она закрыла дверь «Паука» и, морща лоб, напряженно вгляделась в пульт с латунными и медными переключателями.
Глава тридцать третья
Подходя к капитану, Вольева вынула из кобуры иглострел. Она понимала, что необходимо поскорее добраться до ангара с шаттлами — любая ее задержка может сыграть на руку Похитителю Солнц, который сейчас целеустремленно занимается подготовкой убийства. Но прежде, чем покинуть корабль, необходимо кое-что сделать. В этом не было логики, но она понимала, что не переступит через свою совесть.
Илиа спустилась по трапу на капитанский уровень, в такую жуткую стужу, что казалось, воздух замерзает прямо в горле. Крысы тут не попадались: слишком холодно. Да и роботам сюда добираться трудно из-за риска превратиться в часть капитана, стать добычей чумы.
— Ты слышишь меня, подонок? — Перед этим она отдала браслету приказ слегка подогреть капитана, восстановить его мыслительный процесс. — Если да, то слушай внимательно. Наш корабль захвачен.
— А мы все еще крутимся у Пухляка?
— Нет… нет, мы не у Пухляка. Пухляк был очень давно.
Прошло несколько секунд, и капитан спросил:
— И кто же захватил наш корабль?
— Инопланетная сущность с весьма неприятными амбициями. Погибло большинство наших. Из тех, кого ты мог знать, — Садзаки и Хегази. Оставшиеся в живых собираются бежать с корабля. Не думаю, что мы когда-нибудь вернемся. Вот почему я собираюсь совершить то, что может показаться тебе чрезмерным.
Она навела пистолет на бесформенную глыбу криокапсулы с капитаном.
— Я собираюсь тебя подогреть. Несколько десятилетий мы считали, что надо держать тебя в холоде, при самых низких температурах. Это ничего хорошего не дало, — видимо, неправильным был сам подход к проблеме. Сейчас, мне кажется, будет правильным, если ты получишь возможность захватить этот проклятый корабль…
— Я не думаю…
— Капитан, мне неинтересно, что ты думаешь. Я все равно поступлю, как считаю нужным.
Палец напрягся на спусковом крючке. Она прикидывала, с какой скоростью Бренниген начнет распространяться по кораблю, когда разогреется, и цифры получались совершенно потрясающие… Экипаж никогда не предполагал, что пойдет на это.
— Илиа, пожалуйста…
— Слушай, ты, свинья! — выкрикнула она. — Может это сработает, может, нет. Но за свою многолетнюю помощь — должен же ты ее помнить — я прошу только одного: чтобы и ты для нас кое-что сделал.
Она уже была готова всадить заряд в криокапсулу, но что-то заставило ее повременить.
— Хочу сказать тебе еще кое-что. Насчет того, кем ты был… вернее, кем ты стал, чтоб тебе провалиться в ад.
Вольева ощущала во рту горечь и сухость и понимала, что теряет драгоценное время, но не могла не довести дело до конца.
— Что ты хочешь мне сказать?
— Ты вместе с Садзаки летал на планету жонглеров образами. Летал, я знаю. В команде об этом говорили, даже сам Садзаки рассказывал. Но вот о чем не было разговоров, так это о том, что сделали жонглеры с вами обоими. Кое-какие слухи, впрочем, ходили, но их запустил сам Садзаки, чтобы сбить меня с толку.
— Там ничего не произошло.
— Еще как произошло! В тот раз, много лет назад, ты убил Садзаки.
Насмешливо, будто просто не расслышал Вольеву, капитан переспросил:
— Я убил Садзаки?
— Ты заставил это сделать жонглеров. Уговорил стереть его сознание и записать твое на освободившуюся нейроматрицу. Ты стал им.
Пришлось умолкнуть, чтобы восстановить дыхание, хотя она уже почти выговорилась.
— Собственного существования тебе показалось мало. А может, ты понимал, что этого тела надолго не хватит. Тем более что кругом кишат вирусы. Поэтому ты вселился в своего помощника, а жонглеры послушно исполнили то, чего ты от них потребовал. Ведь они совершенно не похожи на нас; такое понятие, как убийство, для них совершенно непостижимо. Я правильно говорю?
— Но…
— Заткнись! Вот почему Садзаки не хотел, чтобы ты выздоровел, — к этому времени он уже стал тобой. И вот почему ему удалось денатурировать мою сыворотку против чумы — он обладал твоим опытом. Да я за одно это убила бы тебя, свинья, но ты и так уже мертв, ведь то, что осталось от Садзаки, сейчас гниет в нашем лазарете.
— Садзаки мертв? — Казалось, слова о других смертях в экипаже не достигли сознания капитана.
— Думаешь, тебя это оправдывает? Теперь ты один. Волен поступать как хочешь. И для тебя единственный способ защититься от Похитителя Солнц — это расти. Пока чума не захватит корабль целиком.
— Но… пожалуйста…
— Ты убил Садзаки, капитан?
— Это было… так давно…
Вольева выпустила целую обойму в криокамеру. Чудом сохранившиеся дисплеи мигнули в последний раз и погасли. В помещении быстро теплело, на капсуле лед заискрился влагой.
— Я ухожу, — шепнула она. — Мне нужно было узнать правду. Думаю, что имею право пожелать тебе удачи, капитан.
И Вольева поспешила прочь, боясь оглянуться и увидеть происходящее за ее спиной.
Скафандр Садзаки дразняще маячил впереди, пока они спускались в воронку «Плацдарма». Наполовину погруженный в тело планеты, конус, который еще несколько минут назад казался таким крошечным, теперь занимал все поле зрения, а его почти отвесные стены заслоняли горизонт со всех сторон. Временами «Плацдарм» содрогался, и Силвест напомнил себе, что этот механизм ведет смертельную битву с защитными системами Цербера, а потому слепо полагаться на него не следует. Стоит только «Плацдарму» проиграть поединок, и он будет переварен за считаные часы. Рана в коре планеты затянется, а с ней исчезнет и путь отступления.
— Надо пополнить запас реакционной массы, — сказал скафандр.
— Что?
Впервые с тех пор, как они покинули корабль, Силвесту ответил Садзаки:
— Мы израсходовали много топлива, чтобы добраться сюда. Необходимо запастись им до того, как окажемся на вражеской территории.
— Каким способом?
— Оглянитесь. Тут колоссальные залежи этой массы, они только и ждут, чтобы их кто-нибудь использовал.
Ну конечно! Никто не помешает им забрать часть запасов у «Плацдарма»! Силвест согласился, тем более что ему ничего не пришлось делать — Садзаки взял на себя управление и его скафандром.
Одна из крутых, слегка изогнутых стен поднималась совсем рядом, из нее торчали какие-то красные наросты и скопления механизмов. Величина этой стены поражала воображение. Она походила на дамбу, чьи стены, закругляясь, сходятся далеко-далеко. Где-то в этой стене, подумал Силвест, замурованы тела Алисии и ее друзей-мятежников.
Здесь существовала сила тяжести, достаточная, чтобы вызвать страх высоты. Силвесту казалось, что он падает в бесконечной шахте. Где-то внизу — почти в километре — звездообразное пятнышко скафандра Садзаки опустилось на полку метровой ширины. Ноги скафандра мягко коснулись выступа, и Садзаки выпрямился, готовый снова рухнуть в бездну.
— Что мне делать? — спросил Силвест.
— А ничего, — ответил Садзаки. — Ваш скафандр прекрасно знает, как ему действовать. Советую наконец довериться ему, он ведь предпринимает все необходимое для вашего выживания.
— По-вашему, это должно меня воодушевить?
— А вы считаете, воодушевление не нужно? Вы ведь готовитесь вступить в совершенно чуждую среду обитания, где до сих пор не бывал ни один смертный.
Пока они обменивались этими фразами, из груди скафандра Силвеста вылезло нечто вроде хобота и коснулось стены «Плацдарма». Еще несколько секунд, и хобот мерзко запульсировал, по всей его длине побежали утолщения.
— Какая гадость, — буркнул Силвест.
— Почему же? — возразил Садзаки. — Он всасывает из стены тяжелые элементы. «Плацдарм» щедро делится с нами, так как видит в скафандрах своих друзей.
— А что будет, если в недрах Цербера у нас кончится энергия?
— Задолго до того, как нехватка энергии станет проблемой для вашего скафандра, вы уже будете мертвецом. Реакционная масса необходима только двигателям. Для всех остальных нужд энергии у него предостаточно.
— Ваши слова насчет мертвеца мне не очень понравились.
— Что ж, возвратиться еще не поздно.
«Проверяет меня», — подумал Силвест.
Сначала это показалось ему даже разумным, но уже через миг он понял, что боится — даже самому