себе не хочет признаться, как сильно боится. Примерно так же, как на подходе к Завесе Ласкаля. Как и тогда, он знал, что единственный способ преодолеть страх — это идти вперед. И встретиться с тем, что порождает этот страх.
Но когда закончилась заправка, Силвесту пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы соскочить с карниза и продолжить полет в пустоте, ограниченной стенами «Плацдарма».
Они опускались все ниже и ниже, и секунды казались бесконечными; лишь изредка процесс падения разнообразили выбросы маневровых двигателей. Садзаки постепенно снижал автономность Силвестова скафандра, чтобы некоторыми функциями спутник мог управлять самостоятельно.
Сейчас они двигались со скоростью тридцать метров в секунду, но было ощущение, что скорость возрастает по мере сужения воронки. Садзаки держался от Силвеста в двухстах-трехстах метрах, однако за визором шлема не было видно лица триумвира, и Силвесту казалось, что он летит в полном одиночестве. Вполне возможно, что ни одно разумное существо не приближалось к Церберу на такое расстояние со времени последнего визита амарантийцев. Чьи же призраки обитали тут в минувшие тысячи столетий?
— Приближаемся к последней трубе впрыска, — предупредил Садзаки.
В этом месте внутренний диаметр конуса не превышал тридцати метров. Стена уходила в бездну почти вертикально. Скафандр падал прямо по центру этого колодца, причем ориентировался сам, без указаний Силвеста. Садзаки летел чуть позади.
— Не отниму у вас честь войти первым, — сказал триумвир. — Ведь вы так долго этого добивались.
Теперь они спускались по узкой шахте, которой не было видно конца. Почувствовав их появление, на стенах зажглись редкие красные светильники. Скорость казалась громадной, тошнота — почти невыносимой. Что-нибудь подобное может испытывать существо, которое выдавливают из громадного шприца. Силвест вспомнил, как Кэлвин демонстрировал ему когда-то движение эндоскопа, старинного медицинского инструмента с объективом на конце тонкого кольчатого тела, по кровеносной системе одного из пациентов. Его поразило тогда, как быстро этот «червь» проник в артерию.
Еще почему-то вспомнилось ночное путешествие в Кювье, после того как Силвеста арестовали на раскопках обелиска. Тогда он долго летел по узким каньонам в руки своей политической Немезиды. А было ли в его жизни время, когда он точно знал, что ждет там, где кончаются несущиеся мимо глухие стены?
Потом шахта вдруг исчезла. Двое падали в пустоте.
Вольева достигла ангара и задержалась возле одного из обзорных окон. Надо было убедиться, что все шаттлы на месте и что данные, сообщенные ей браслетом, не подменены Похитителем Солнц.
Плазмокрылые трансатмосферные корабли пребывали в полной исправности, они рядами стояли в своих пеналах, как пули в обойме. С помощью браслета Илиа могла бы хоть сейчас приступить к подготовке шаттла, но это было опасно: если Похититель Солнц насторожится, ее план будет сорван. В данный момент она находилась в относительной безопасности, поскольку в эту часть корабля не могли свободно проникать сенсоры Похитителя Солнц. Во всяком случае, она на это надеялась.
Просто взойти на борт какого-нибудь шаттла Вольева не могла. Обычные пути к этим аппаратам проходили по тем отсекам корабля, в которых она боялась показаться. Там сервороботы имели свободу маневра, а крысы-уборщицы поддерживали прямую биохимическую связь с Похитителем Солнц.
Из оружия у нее оставался только пистолет-иглострел; автомат она отдала Хоури. И хотя Вольева не сомневалась в своем профессионализме, она понимала: есть предел тому, чего можно добиться умением и настойчивостью. Особенно на корабле, который располагает временем для синтеза автономно передвигающихся вооруженных роботов.
Поэтому ей долго пришлось искать оптимальный путь к шлюзу — не к тому, что вел в космос, а к тому, который позволял проникнуть в ангар с его сильно пониженным давлением воздуха. Шлюзовая камера была полузатоплена корабельной слизью, системы освещения и отопления там не работали. Это давало надежду, что Похититель Солнц не сможет наблюдать за ней и даже не узнает о ее присутствии.
Вольева открыла шкаф в шлюзовой камере и очень обрадовалась, обнаружив скафандр, ничуть не пострадавший от корабельной слизи.
Скафандр был не таким массивным, как тот, которым воспользовался Силвест. Он был менее разумен, не имел сервосистем и интегрированных ускорителей. Вольева очень четко произнесла серию кодовых слов в браслет, а затем настроила скафандр так, чтобы он подчинялся лишь голосовым командам, произнесенным в ее коммуникатор, а не полученным через свои акустические сенсоры. После этого Илиа укрепила на спине реактивный ранец и всмотрелась в клавиатуру управления, как будто напряжением воли могла вызвать из памяти умение обращаться с этой техникой. Наконец решила, что основные принципы управления вспомнятся, когда в этом возникнет надобность.
Засунув пистолет во внешний инструментальный пояс, она без приключений перебралась из шлюза в ангар. При этом реактивный ранец давал самую слабую постоянную тягу — Илиа не хотела взмыть к потолку. Нигде на борту сейчас не было невесомости, поскольку корабль не кружил по орбите Цербера, а занимал по отношению к нему постоянную позицию, едва-едва подрабатывая двигателями.
Наконец Вольева выбрала шаттл. Это была сферическая «Печаль расставания». В конце ангара Илиа заметила парочку сервороботов бутылочно-зеленого цвета, которые снялись со своей стоянки и медленно двинулись к ней. Это были механизмы автономного полета — шары, усаженные клешнями-захватами и режущими инструментами для ремонта шаттлов. Очевидно, шпионская сеть Похитителя Солнц распространялась на этот ангар. Что ж, ничего не поделаешь. Вольева захватила иглострел не для того, чтобы деликатничать с примитивными рабочими машинами.
В каждый шар пришлось всадить несколько игл — найти важные органы было нелегко.
Изувеченные роботы плавали по ангару, истекая дымом. Вольева повозилась с контролем, заставив ранец ускорить ее продвижение. «Печаль расставания» была уже близко, даже виднелись крошечные предупредительные и объяснительные надписи на фюзеляже, почти все на давно забытых языках.
Из-за круглого бока шаттла высунулся еще один робот. Он был крупнее первых двух, кирпичного цвета; из яйцеобразного корпуса во множестве торчали манипуляторы и датчики.
В одной руке он что-то держал, направляя на Вольеву. Все вокруг приобрело ярко-зеленую веселую окраску. Вольевой захотелось вырвать глаза из глазниц. Робот стрелял из лазера. Илиа ругнулась — ее скафандр вовремя утратил прозрачность, но зато она практически ослепла на время.
— Похититель Солнц! — крикнула она, предположив, что ее слышат. — Ты совершаешь очень серьезную ошибку!
— Я так не думаю.
— Смотрю, ты совершенствуешься, — сказала Илиа. — Прежде речь давалась тебе тяжелее. Что случилось? Ты добрался до трансляторов естественного языка?
— Чем дольше я среди вас, тем лучше вас понимаю.
Скафандр снова обретал прозрачность.
— Уж всяко лучше, чем ты понимал Нагорного.
— В мои намерения не входило мучить его кошмарами.
Голос Похитителя Солнц, как и в прошлый раз, не улавливался, в отличие от смысла его слов. Это было похоже на шепот из приемника, пробивающийся сквозь помехи.
— Да кто бы сомневался, — хмыкнула Вольева. — И меня убивать ты не хочешь, верно? Других — пожалуй, но не меня. Пока, во всяком случае. «Плацдарму» еще могут понадобиться мой опыт и навыки.
— Уже не понадобятся, — ответил Похититель Солнц. — Силвест проник в Цербер.
Плохие новости. Совсем плохие, хотя Илиа еще несколько часов назад предвидела, что это произойдет.
— Тогда должна быть другая причина. Все равно тебе нужно, чтобы «Плацдарм» действовал. Едва ли ты заботишься о благополучном возвращении Силвеста. Но если «Плацдарм» погибнет, ты не узнаешь, проник ли Дэн на необходимую глубину и совершил ли то, что для тебя так важно. А тебе позарез надо это знать.
Вольева приняла отсутствие реакции за молчаливое признание того, что она близка к истине. Не исключено, что Похититель Солнц еще не научился увиливать от ответа — если это искусство присуще только человеческой цивилизации, оно может быть новым для него.
— Позволь мне взять шаттл, — попросила она.
— Этот корабль слишком велик, чтобы войти в Цербер, если ты надеешься разыскать там Силвеста.
Неужели он и в самом деле воображает, будто такая мысль не приходила Вольевой в голову? На миг ей стало искренне жаль Похитителя Солнц, слишком слабо оснащенного, чтобы понять, как работает человеческий мозг. В некоторых аспектах он действует неплохо — например, когда запугивает или соблазняет; приманки для эмоциональных натур ему удаются. Его логику вовсе нельзя назвать ущербной, но он переоценивает ее роль в людских делах. Вот сейчас подчеркнул, что задача, которую Вольева собирается взять на себя, самоубийственная, — и поди ждет, что Илиа откажется от своей затеи и примет его сторону. «Ах ты, жалкий монстр», — подумала она.
— Я должна сказать тебе одно важное слово.
Говоря, Илиа медленно продвигалась к воздушному шлюзу. Был риск, что робот кинется наперехват. Но если он и намеревался это сделать, то не успел — Вольева произнесла все необходимые «заклинания», которые предшествовали главному слову, — без этой подготовительной процедуры оно бы не возымело действия. Илиа никогда не предполагала, что придется сказать его в такой вот ситуации. Но ведь и в прошлый раз, когда оно прозвучало, ситуация была из ряда вон выходящей. Вольева вообще тогда диву давалась, что это название не стерлось в памяти.
Пожалуй, тянуть больше нельзя.
— «Паралич»! — выкрикнула она.
Робот даже не пытался задержать Вольеву, когда та бежала к «Печали расставания» и лезла в люк. Несколько секунд дрон бессмысленно парил в воздухе, а затем юркнул к стене. Оставшись без связи с кораблем, он мог полагаться только на ограниченный запас собственных поведенческих схем. С самим роботом ничего не произошло, так как программа «Паралич» воздействовала только на главные системы корабля. И первой среди этих систем отключилась радиооптическая сеть управления всеми бортовыми роботами.