Он был красив, невероятно красив, на ее взгляд, и эта запись вряд ли подвергалась ретушированию. Длинные вьющиеся волосы обрамляли большой лоб ученого. Глаза были ярко-зеленые. Даже если она сможет заглянуть в них лишь перед тем, как убьет его — а такая ситуация вполне возможна, — то и тогда это будет дорогого стоить, так прекрасны они должны быть в действительности.
— То, что я слышу, чертовски похоже на шантаж. — Голос Силвеста был гораздо ниже, чем у любого из присутствующих. — Вы говорите так, будто у вас, ультра, есть со мной некие обязывающие меня соглашения. Может, на кого-нибудь это и подействует, Садзаки, но, боюсь, не на меня.
— Вы можете получить неприятный сюрприз в следующий раз, когда попытаетесь заручиться поддержкой ультра, — ответил Садзаки, поигрывая какой-то щепочкой. — Давайте проясним ситуацию. Если вы откажете нам, то в дополнение ко всем неприятностям, которые можете на себя навлечь, получите железную уверенность, что никогда в жизни не покинете своей родной планеты.
— Сомневаюсь, что это создаст для меня большие неудобства.
Вольева — на этот раз сидящая за столом — покачала головой:
— Вряд ли это так. Наш шпион, видимо, прав. Ходят слухи, что вы пытаетесь найти деньги для финансирования экспедиции в систему Дельты Павлина.
— Ресургем? — фыркнул Силвест. — Не думаю. Там же нет ничего интересного.
Настоящая — живая — Вольева сказала:
— Он явно солгал. Теперь это очевидно, хотя тогда я приняла его слова за чистую монету.
Садзаки что-то ответил Силвесту, тот снова заговорил, на этот раз как бы защищаясь:
— Я не отвечаю за слухи, на которые вы ссылаетесь, и не советую вам полагаться на них. Нет никаких данных, указывающих на то, что туда стоит лететь. Почитайте литературу, если мне не верите.
— Странное дело, — сказала настоящая Вольева, — я проверила. И он оказался прав. Если основываться на том, что было известно в те времена, то не было ни малейшей причины думать об экспедиции на Ресургем.
— Но ты же только что сказала: он врал!
— Конечно врал. Ретроспекция подтверждает это. — Она покачала головой. — В самом деле, здесь все кажется странным и даже парадоксальным. Через тридцать лет после этой встречи экспедиция все же вылетела на Ресургем. Значит, слухи были верны. — Она кивнула на Силвеста, занятого жарким спором с ее собственной сидячей версией. — Но тогда ведь никто и слыхом не слыхивал про каких-то амарантийцев. Так откуда же, черт побери, к нему пришла идея лететь именно на Ресургем?
— Должно быть, знал: там сто́ит кое-что поискать.
— Да, но из какого источника он мог получить такую информацию? Изучение этой системы до его экспедиции велось с помощью автоматов и было слишком поверхностным. Не было никаких намеков на то, что на Ресургеме могла существовать разумная жизнь. А Силвест знал наверняка.
— Да, странно все это.
— Вот и я о том же.
Сказав это, она подступила к своей копии и наклонилась к Силвесту так, что Хоури увидела отражение его немигающих глаз в фасетах очков Вольевой.
— Что же ты знал? — спросила она. — Или, что более важно, откуда ты это узнал?
— А он и не подумает ответить, — поддразнила ее Хоури.
— Сейчас — возможно, — кивнула Вольева и улыбнулась. — Но ведь очень скоро он, только настоящий, будет сидеть на этой же поляне. И тогда мы получим ответ.
Она еще не кончила фразу, когда ее браслет громко зачирикал. Звук был непривычным для Хоури, но он безусловно выражал тревогу. Наверху искусственный свет стал кроваво-красным и запульсировал в ритме писка браслета.
— Что это? — встрепенулась Хоури.
— Нештатная ситуация! — ответила Вольева.
Она прижала браслет к губам, затем сорвала темные очки и всмотрелась в крошечный дисплей на браслете: он тоже полыхал красным. Хоури видела, как бегут по дисплею буквы, но прочесть не могла.
— А что случилось-то? — шепнула Хоури, боясь помешать Вольевой.
Ана не заметила, как исчезли изображения людей, — они бесшумно улетучились в корабельную память, которая совсем недавно вызвала их к жизни.
Побледневшая Вольева снова взглянула на браслет.
— Одно из орудий на тайном складе…
— Что с ним?
— Оно готовится к бою.
Глава одиннадцатая
Они мчались по изогнутому коридору, тому самому, что вел от поляны к ближайшему радиальному лифту.
— К бою? Что ты имеешь в виду? — кричала Хоури изо всех сил, чтобы перекрыть рев сирены. — Что значит «готовится к бою»?
Вольева не желала сбивать дыхание, отвечая на вопросы, пока они с Хоури не достигли уже поджидавшей кабины лифта, которая тут же получила приказ ехать к ближайшей шахте, идущей по хребту корабля. Ехать, игнорируя все ограничения скорости движения. Когда кабина рванула с места, Вольеву и Хоури вжало в зеркальную стенку с такой силой, что последние остатки воздуха со свистом вылетели из легких. Красное освещение кабины непрерывно пульсировало. Вольева ощутила, что в том же ритме начало биться и ее сердце. Наконец ей удалось заговорить.
— Я имела в виду то, что сказала. Существуют системы, которые мониторят каждое орудие на тайном складе. Одна из них только что обнаружила поступление энергии в подконтрольную ей пушку.
Вольева умолчала, что это она установила мониторинг и что сделала это в первую очередь из-за того механизма, который, как ей показалось, начал передвигаться. Илиа до сих пор надеялась, что это перемещение было всего лишь галлюцинацией в ходе бесконечной одинокой вахты. Теперь же она знала: не померещилось. Но как орудие может двигаться само? Вопрос вполне разумный. Увы, он из тех, ответы на которые находятся далеко не сразу, если находятся вообще.
— Надеюсь, просто случился какой-то сбой в мониторинге, — сказала она только для того, чтобы не отмалчиваться. — А сама пушка ни при чем.
— Но с чего вдруг ей понадобилось готовиться к бою?
— Не знаю! Неужели ты не заметила, что я ко всему этому отношусь, мягко говоря, без особого спокойствия?
Кабина радиального лифта резко сбросила скорость и после серии сильных толчков и рывков перешла в продольную шахту. Теперь она падала с такой скоростью, что тела́ Вольевой и Хоури, казалось, потеряли вес.
— Куда мы направляемся?
— На тайный склад, разумеется! — Вольева сердито глянула на своего стажера. — Не знаю, что там происходит, Хоури, но, что бы это ни было, хочу увидеть собственными глазами.
— Орудие заряжается, что же еще?
— Не знаю. — Вольева изо всех сил старалась сдерживаться. — Я испробовала все алгоритмы отключения — ни один не сработал. Такой ситуации я не ожидала.
— Ну а дальше-то что? Не может же оно отыскать себе цель и выстрелить?
Вольева взглянула на свой браслет. Может быть, цифры показаний не верны, может, произошло замыкание в системе мониторинга… Она надеялась, что дело именно в этом, — иначе браслет сообщает скверные новости.
Орудие на тайном складе двигалось.
Фолкендер сдержал свое обещание: операции, которые он проделывал над глазами Силвеста, редко были приятны, чаще — весьма болезненны, а иногда мало отличались от пытки. В течение нескольких дней хирург лез вон из кожи, чтобы вернуть Силвесту такие важные функции, как цветное зрение, возможность ощущать перспективу и плавные движения. Но пациенту все время казалось, что врач не обладает необходимыми для этого техническими средствами и опытом. Силвест объяснял Фолкендеру, что его глаза с самого начала не были идеальны. У Кэлвина тоже не хватало инструментов. Но даже примитивное зрение, которое дал ему Кэлвин, было лучше, чем тот унылый, бесцветный, двигающийся рывками мир, в котором он сейчас пребывал. Уже не в первый раз Силвест намекал, что его страдания не стоят тех результатов, которых хочет добиться хирург.
— Думаю, вам лучше бросить это дело, — говорил он.
— Я вылечил Слуку, — отвечал Фолкендер, а в поле зрения Силвеста дергался ядовито окрашенный плоский силуэт человека. — Ваш случай ничуть не труднее.
— Ну и что будет, если вы вернете мне зрение? Жену я не увижу, этого не разрешит Слука. А стена в камере — это всего лишь стена в камере, как бы отчетливо ты ее ни видел. — Его заставила прерваться боль, хлестнувшая по вискам. — Пожалуй, слепота даже предпочтительней. Реальность не лупит тебя по зрительному нерву каждый раз, когда ты открываешь глаза.
— Нет у вас глаз, доктор Силвест! — Фолкендер что-то крутанул, и поле зрения Силвеста покрылось очень болезненными розовыми розетками. — А поэтому, ради бога, прекратите жалеть себя. Вам это не идет. Да и не факт, что вы еще долго будете пялиться на эти стены.
Силвест заинтересовался:
— О чем вы?
— О том, что скоро многое изменится, если то, что я слышал, хоть наполовину правда.
— Какие содержательные сентенции!
— Я слышал, что у нас вскоре могут появиться гости. — Свое уточнение Фолкендер дополнил новым болезненным уколом.
— Хватит говорить загадками. Когда говорите «у нас», вы кого имеете в виду? И что за гости?
— Все, что до меня доходит, — слухи, доктор Силвест. Я уверен, что в надлежащее время Слука сама вас подробнейшим образом проинформирует.
— Вот это вряд ли, — пробурчал Силвест, не питавший особых иллюзий насчет мнения Слуки о его полезности.
С момента прибытия в Мантель он пришел к твердой уверенности: Слука держит его здесь только ради кратковременного развлечения. Силвест для нее этакий сказочный зверь — усмиренный, но полезный только тем, что еще не успел надоесть. Едва ли она доверится ему в сколько-нибудь важном деле, а если и доверится, то лишь по одной из двух причин: или предпочтет собственной стенке живого собеседника, или придумает для Силвеста изощренную словесную пытку. Уже несколько раз Слука обещала погрузить его в криосон до тех пор, пока не придумает, какой от него может быть толк. «Я правильно сделала, что поймала тебя, — говорила она, — и я не утверждаю, что ты вообще бесполезен. Просто мне пока непонятно, как тебя лучше использовать в наших интересах. Но зато точно знаю: нельзя допустить, чтобы в своих интересах тебя использовали наши враги».