— И что же я потеряю?
Зеленый огонек под нижней челюстью змейки сменился красным, палец Садзаки побелел.
— Подождите, — сказал Силвест. — Не надо меня убивать. Неужели вы поверили, что я разбил единственную в мире копию сознания Кэла?
Садзаки не сумел скрыть облегчения:
— Есть и другая?
— Да. — Силвест кивнул на жену. — И она знает, где ее искать. Знаешь ведь, Паскаль?
Несколькими часами позже Кэл сказал:
— Я всегда знал, сын, что ты хладнокровный и расчетливый подонок.
Они находились возле капитана. Садзаки увел было Паскаль, но теперь она вернулась вместе с другими членами команды, которых Силвест знал. И с призраком, которого он на деялся никогда больше не увидеть.
— Бесчувственное… подлое… ничтожество… — Призрак говорил спокойно, как плохой актер, механически, без эмоций произносящий свою роль. — Безмозглая крыса!
— От ничтожества к крысе? — хмыкнул Силвест. — Похоже, я быстро расту в твоих глазах?
— Не льсти себе, сынок, — оскалился Кэлвин, наклоняясь в кресле вперед. — Думаешь, ты такой великий умник? Ошибаешься. Сейчас я держу тебя за яйца, если предположить, что они у тебя есть. Эти люди сказали мне, что ты наделал. И ради чего? Чтобы создать видимость, будто ты разрушил их планы. — Он возвел глаза к потолку. — Какая жалкая причина для отцеубийства! Я еще мог бы оправдать тебя, если бы ты укокошил меня по каким-то высшим соображениям! Но нет! Ты на такое благородство просто не способен! Сказать, что ты меня разочаровал, — значило бы признать, что я ждал от тебя чего-то значительного! Но ведь этого не было никогда.
— Если бы я действительно убил тебя, — проговорил Силвест, — наш разговор создал бы ряд онтологических проблем. Кроме того, я всегда знал о существовании еще одного экземпляра своего папаши.
— Но ты убил одну из моих личностей!
— Сожалею, Кэл, но ты допускаешь категориальную ошибку. Ты же всего-навсего программа. Быть скопированным или стертым — для тебя по определению нормально. — Силвест уже готовился к новым возражениям Кэла, но тот почему-то молчал. — И я сделал это не ради разрушения планов Садзаки. Мне было необходимо… его сотрудничество, как и ему — мое.
— Мое сотрудничество? — сощурил глаза триумвир.
— Мы еще дойдем до этого. А пока я скажу вот что: уничтожая копию, я знал, что существует дубликат, и вы меня заставите предъявить его или сообщить, где он находится.
— Значит, вы совершили бессмысленный поступок?
— Ни в коем случае, Юдзи-сан. Какое-то время я наслаждался, видя, как вы считаете ваш план сорванным. Риск стоил того, чтобы заглянуть в вашу душу. Признаться, не самое приятное зрелище.
— Как ты узнал, что меня скопировали? — спросил Кэл.
— Я думала, что его скопировать нельзя, — сказала женщина, которую Силвесту и Кэлу представили как Хоури. Она была миниатюрна и похожа на лису, и ей, наверное, нельзя было доверять полностью, как и Садзаки. — Я думала, существуют способы защиты от копирования — спойлеры и тому подобная дрянь…
— Это касается только альфа-копий, милочка, — объяснил Кэлвин. — Уж не знаю, к добру или к худу, но альфой я не являюсь. Всего лишь бета, причем не самого лучшего качества. И не важно, что я могу пройти все тесты Тьюринга, главное, что с философской точки зрения сознанием я не обладаю. А стало быть, у меня и души нет. И по этой причине не возникнет никаких этических проблем, если моих личностей будет больше чем одна. Однако… — Он с шумом перевел дыхание, заполнив таким образом тишину, которую иначе мог бы заполнить своими высказываниями кто-нибудь другой. — Не верю я больше в эту нейрокогнитивную чушь. Я не могу говорить за свою альфа-личность, поскольку эта запись исчезла два века назад, но я по каким-то причинам обладаю сознанием! Не знаю, может, на такое способны все беты, а может, я один, благодаря сложности своего интеллекта, набравшей критическую массу. Не знаю. Я знаю только, что мыслю, а потому дико злюсь.
Все это Силвест слышал далеко не в первый раз.
— Кэл — запись сознания на бета-уровне, соответствующая стандарту Тьюринга. Им, бетам, просто положено высказываться в таком ключе. Если бы они не претендовали на наличие сознания, то автоматически не попадали бы в этот стандарт. Но это совершенно не означает, что высказывания Кэла, вернее, произносимые им звуки имеют под собой прочный фундамент разума.
— Я могу те же самые доводы применить к тебе, мой дражайший сын, — возразил Кэлвин. — И вот куда это нас приведет: поскольку о судьбе альфа-записи нет даже предположений, приходится допустить, что я — это все, что от меня осталось. Далее. Может, тебе это трудно понять, но один лишь факт, что я являюсь чем-то драгоценным и уникальным, заставляет меня решительнейшим образом возражать против снятия с меня копий кем бы то ни было. Каждый акт копирования принижает мое значение. Меня как бы ставят на ту же полку, что и любой товар, который производят, дублируют и уничтожают, если он случайно не соответствует чьим-то представлениям о полезности. — Кэл помолчал. — Итак, хоть я и не утверждаю, что не приму мер к повышению моей способности выживать, я добровольно не дам согласия на копирование.
— Но ты же дал его. Ты разрешил Паскаль переписать тебя в «Нисшествие во тьму»!
Она сделала это очень осторожно, и на протяжении нескольких лет Силвест даже не подозревал о существовании записи. Он сам позволил ей общаться с Кэлвином, чтобы облегчить подготовку своей биографии. В обмен на это она добилась для него разрешения вернуться к любимым амарантийцам и к переписке со значительно сузившимся кругом сторонников.
— Это была его идея, — оправдывалась Паскаль.
— Да… это я должен признать. — Кэл набрал в легкие воздуха, что создало впечатление, будто он готовится к длительному выступлению, несмотря на то что запись Кэлвина «думала» куда быстрее человека. — Времена были опасные, не хуже теперешних, конечно, как я понял после пробуждения, но тоже весьма тяжелые. Мне показалось заманчивым сохранить хоть часть себя на случай уничтожения оригинала. Я думал не о копии, а скорее об очертаниях, абрисе. Пожалуй, да же не о думающей машине в представлении Тьюринга.
— И что же заставило тебя переменить свое решение? — спросил Силвест.
— Проработав над твоей биографией несколько месяцев, Паскаль начала вкраплять в нее фрагменты моей личности. Это были совсем незначительные отрывки. Но однажды она скопировала достаточно большой кусок оригинала, чтобы он вступил во взаимодействие с ранее переписанными частями. И в какой-то момент их, а точнее, меня перестала привлекать идея кибернетического самоубийства ради того, чтобы доказать свою правоту. Фактически в процессе копирования я почувствовал себя живым — даже более собой, чем раньше. — Кэл пожаловал аудиторию улыбкой. — Конечно, я понял, в чем тут дело. Паскаль скопировала меня в чрезвычайно мощный компьютер — информационно-вычислительный центр правительства в Кювье, где тогда набиралось «Нисшествие». И к этому центру было подключено куда больше архивов и сетей, чем мне позволил использовать ты в Мантеле. Я получил пищу для своего могучего интеллекта. — Кэл спокойно выдержал взгляды окружающих, а затем мягко добавил: — Это была шутка, если кто не понял.
— Копии биографии продавались свободно, — сказала Паскаль. — Одну из них добыл Садзаки, даже не понимая, что она содержит в себе модель Кэлвина. А как ты узнал, что он там? — Она посмотрела на Силвеста. — Подсказала скопированная версия Кэла?
— Нет, и я сомневаюсь, что он захотел бы сказать, будь у него такая возможность. Я просто вычислил. Биография получилась слишком большой для того объема материала, который мы подобрали. А точнее, на пятнадцать процентов больше. Ты поступила очень умно, закодировав Кэла среди самых незначительных файлов, но его там оказалось слишком много, чтобы можно было легко скрыть. Какое-то время я подозревал, что там прячется целый пласт нюансов моей жизни, — думал, ты их припрятала для тех, кто проявит настойчивость в поисках. Однако в конце концов я понял: избыточной емкости вполне достаточно, чтобы вместить копию Кэла. Тогда все встало на свои места. Конечно, полной уверенности не было… — Он поглядел на модель Кэла. — Хочешь сказать, ты и есть настоящий Кэл, а то, что я уничтожил, — всего лишь копия?
Кэл поднял ладонь с подлокотника, как бы призывая к окончанию диспута:
— Нет, я вовсе не намерен так упрощать. Как ни крути, что представляла собой эта копия, если не мою личность? Но то, чем я был тогда, пока ты не уничтожил карту, — всего лишь тень того, что я есть сейчас. Давай считать: то был мой мистический двойник, — и покончим на этом.
— Так… — Силвест шагнул вперед, постукивая ногтем по зубам. — Выходит, я тебя вовсе не убивал?
— Не убивал, — ответил Кэлвин с обманчивым миролюбием. — Но мог убить, и это главное. А потому, мой дорогой, боюсь, в истории ты останешься грязным подонком и отцеубийцей.
— До чего же трогательно! — прокомментировал Хегази. — Больше всего на свете я ценю доброе семейное согласие.
Они отправились к капитану. Хоури уже бывала здесь, но так и не успела привыкнуть к обстановке, а потому нервничала. Ана понимала, что зараженная материя еле сдерживается холодом, обволакивающим капитана.
— Кажется, я знаю, чего вы от меня хотите, — сказал Силвест.
— Разве это не очевидно? — взглянул на него Садзаки. — Мы на такие хлопоты пошли — неужели только для того, чтобы спросить, как вы поживаете?
— От вас всего можно ожидать, — парировал Силвест. — Ваше поведение и раньше не всегда казалось мне нормальным, так с какой стати ему меняться сейчас? А кроме того, не будем обманывать друг друга и утверждать, что внизу произошло именно то, что и должно было произойти.
— Что вы хотите этим сказать? — вспыхнула Хоури.
— Пожалуйста, не притворяйтесь, будто не поняли.
— Не поняла чего?
— Что на самом деле ничего не было. — Силвест уставился на нее провалами глазниц; это больше походило на работу бездумного сторожевого сканера, чем на проявление человеческого любопытства. — Хотя, возможно, вы и правда ничего не поняли. Кстати, вы кто?