уем еще и в самой матрице как компьютерные версии. Словом, все как всегда, только теперь это все – наше.
– Понятно… Больше новостей для меня не будет?
– Как сказать.
Паскаль придвинулась к мужу, обняла за талию, и оба одновременно посмотрели сквозь жалюзи на истекающий кровью чужой закат, на аридный, безжизненный ландшафт Ресургема.
И он стал преобразовываться.
Первые изменения возникли на горизонте. Смывающая все волна волшебства неслась на зрителей со скоростью наступающего дня. На небе возникли груды облаков – огромные, точно империи. Небо стало голубым, хотя солнце все еще погружалось в сумерки. И ландшафт уже был не аридный, он превратился в бушующее море зелени, стремительно покрылся кустами и деревьями незнакомых Ане пород. Тут и там заблестели озера, по лесам и полям, между яйцевидными домиками запетляли дороги. Домики собирались в деревушки, а на горизонте уже вставали города, а над самым большим из них к небу взвился тонкий шпиль.
Хоури не могла оторвать глаз от этой картины, она онемела от красоты и величия увиденного. Перед ней восставал из праха давно исчезнувший мир… Среди домов двигались фигурки, быстрые, как птицы, – но ни одна из них не взлетела.
– Вот так и было когда-то, – сказала Паскаль. – По крайней мере, такой вид записан в матрице. Это не археологическая реконструкция, Хоури. Это Ресургем, на котором сейчас обитают амарантийцы. Возвращенный к жизни силой воли тех, кто выжил. Тот самый мир, до малейшей детали.
Хоури оглядела комнату и поняла.
– Вы будете его изучать?
– Не просто изучать, – ответил Силвест, отпивая еще глоток. – Мы будем жить в нем. Пока нам не наскучит, чего, я надеюсь, никогда не произойдет.
Хоури ушла, оставив их вдвоем в кабинете, где тут же начался серьезный, полный мудрости разговор, отложенный только для того, чтобы принять гостью.
Хоури поднялась по лестнице и снова оказалась на поверхности Гадеса. Кора планеты все еще горела красным огнем, по ней все еще бегали узоры компьютерных расчетов. Теперь, когда Ана пробыла здесь достаточно долго и ее нервы успокоились, она заметила, что твердь непрерывно вибрирует у нее под ногами, будто в глубинах планеты ревет огромная бесперебойно работающая машина. «Наверняка я недалека от истины, – сказала себе Хоури. – Ведь этот мир и есть огромный компьютер».
Она подумала о Силвесте и Паскаль, этих исследователях сказочного мира, начинающих свой новый рабочий день. С той минуты, как Хоури покинула кабинет, для них, вероятно, прошли многие годы. Впрочем, какое это имеет значение? Ана не сомневалась: смерть они выберут только тогда, когда все остальное перестанет их интересовать. А это, по словам Силвеста, вряд ли произойдет в ближайшем или отдаленном будущем.
Хоури включила коммуникатор скафандра:
– Илиа! Ты слышишь меня? Черт побери! Это, конечно, бред собачий, но они сказали, что ты еще жива.
Только треск помех. Надежды рухнули. Хоури оглядела опаленный пейзаж и подумала: ну и что же дальше?
И вдруг:
– Хоури, это ты? Какого дьявола! Неужто сумела выкарабкаться?
Голос был странный. Он то резко повышался, то стихал, будто говорившая была пьяна, хотя подъемы и падения происходили с какой-то непонятной регулярностью.
– Я могла бы задать тебе такой же вопрос. Последнее, что я помню, – это как шаттлу настал конец. Уж не собираешься ли ты сообщить, что все еще болтаешься среди обломков?
– Я устроилась куда лучше, – сказала Вольева. – Сижу в шаттле. – Ее голос продолжал взлетать и падать по всему спектру. – В шаттле, понятно? Я на борту шаттла.
– Как это?
– Его послал корабль. «Ностальгия по бесконечности». – Теперь стало ясно: Вольева просто задыхается от волнения, умирает от желания высказаться. – Я-то думала, он хочет меня убить. Все ждала последнего удара. А вместо этого он послал за мной шаттл.
– Я что-то никак не пойму. Ведь корабль все еще в руках Похитителя Солнц! А он желает нас всех укокошить.
– Нет, – ответила Вольева с каким-то девичьим восторгом. – Нет! Так и было бы, если бы то, что я сделала, не сработало, а оно не могло не сработать.
– И что же ты сделала, Илиа?
– Я… гм… подогрела капитана!
– Ты серьезно?
– Еще как! Согласна, я шла на риск. Подумала: если паразит хочет захватить контроль над кораблем, самый надежный способ его победить – это напустить на него паразита посильнее. – Вольева умолкла, будто ожидая от Хоури подтверждения, что это весьма логичный ход. Не дождавшись отклика, Илиа продолжала: – Это было сутки назад. Чума уже наверняка трансформировала значительную часть корабля. У нее потрясающая скорость – сантиметр в секунду!
– По-твоему, это умно?
– Хоури, это самая глупая затея за всю мою жизнь! И все-таки она, похоже, сработала. В худшем случае мы меняем одного мегаломаньяка на другого, но тот, другой, уже не станет добиваться нашего уничтожения.
– Значит, шаг в правильном направлении. А где ты сейчас? Еще не на корабле?
– С чего бы. Последние часы я провела в поисках вас с Паскаль. Где вы, черт бы вас побрал? Я никак не могу взять пеленг.
– Лучше бы тебе этого не знать.
– Ладно, посмотрим. Но я хочу, чтобы ты как можно скорее оказалась на этом борту. Заруби себе на носу: я не вернусь на субсветовик одна. Вряд ли он сейчас выглядит таким, каким нам запомнился… Слышишь, Ана? Ты можешь до меня добраться?
– Наверное…
Хоури сделала все необходимое, чтобы покинуть поверхность Гадеса. Она не видела в своих действиях смысла, но Паскаль утверждала, что матрица обязательно поймет команду и переместит «карман» со слабой гравитацией в космос. Получится что-то вроде бутылки, в которой Хоури выберется из опасной зоны.
Ана широко раскинула руки, будто у нее были крылья, будто она умела летать.
Красная почва, вечно дрожащая и играющая геометрическими узорами, медленно ушла из-под ног.
Город Бездны
Уважаемый иммигрант!
Мы рады приветствовать Вас в системе Эпсилона Эридана.
Несмотря на все произошедшее, мы надеемся, что Ваше пребывание здесь окажется приятным. Данный документ составлен для того, чтобы объяснить Вам значение ряда ключевых моментов нашей истории. Мы надеемся, что эта информация облегчит адаптацию в культурной среде, поскольку она может абсолютно не соответствовать представлениям, которыми Вы руководствовались, поднимаясь на борт корабля в пункте отправления. Важно, чтобы Вы поняли: мы опирались на опыт тех, кто прибыл сюда до Вас. Наша задача – свести к минимуму культурный шок. Мы считаем, что попытки приукрасить события, которые продолжают происходить и по сей день, в конечном счете вредны, равно как и преуменьшение их значимости. Статистика показала, что оптимальным подходом в подобных случаях является открытое и честное изложение фактов.
Мы прекрасно понимаем, что Вашей первой реакцией, скорее всего, будет недоверие, которое вскоре сменится гневом, а затем длительным периодом отторжения.
Важно осознать, что эти реакции нормальны.
Столь же важно осознать – уже сейчас, на ранней стадии, – что момент, когда Вы адаптируетесь и примете правду, наступит неизбежно. На это может уйти несколько дней, иногда даже недель или месяцев, но в большинстве случаев это обязательно происходит. Не исключено, что позже Вы вспомните об этом времени, сожалея, что не заставили себя адаптироваться быстрее. Вы узнаете, что только по завершении этого процесса становится возможным нечто похожее на счастье.
Итак, начинаем процесс адаптации.
В силу действия фундаментальных законов скорость передачи информации не может превышать скорость света. Поэтому новости, которые распространяются в освоенном космосе, неизбежно устаревают, прежде чем преодолевают расстояние между планетными системами; иногда они опаздывают более чем на десятилетия. Ваше представление о главной планете нашей системы, Йеллоустоне, почти наверняка основано на устаревшей информации.
Не подлежит сомнению тот факт, что на протяжении более двухсот лет – фактически до недавнего времени – Йеллоустон переживал эпоху, которую большинство современных наблюдателей обозначают термином Бель-Эпок. Действительно, это был золотой век социального и технологического развития, а система управления, созданная на основе разработанной нами идеологической базы, до сих пор считается непревзойденной.
На Йеллоустоне было положено начало многим проектам, включая создание дочерних колоний в других планетных системах, а также честолюбивым планам научных экспедиций на границы освоенного человеком космоса. В пространстве Йеллоустона и Блистающего Пояса проводились невероятные социальные эксперименты – достаточно вспомнить спорные, но, безусловно, новаторские работы Кэлвина Силвеста и его учеников. Деятельность великих художников, философов и ученых процветала, ибо на Йеллоустоне им были предоставлены поистине оранжерейные условия. Бесстрашно внедрялись технологии улучшения нервной системы.
Большинство сообществ относились к «паукам», или сочленителям, с подозрением. Но нас, демархистов, не пугали некоторые аспекты их деятельности по расширению сознания. Мы установили контакты с сочленителями, что позволило активно пользоваться их технологиями. Благодаря созданным ими двигателям для звездолетов мы заселили гораздо больше систем, нежели культуры, отдающие предпочтение менее развитым социальным моделям.
Это была воистину прекрасная пора. Вероятно, нечто подобное Вы рассчитывали застать по прибытии.
Но, к сожалению, ситуация коренным образом изменилась.
Семь лет назад в нашей системе произошли некоторые события. Точно установить источник проблемы не представляется возможным даже сейчас. Однако существует весьма правдоподобная версия, что споры прибыли на борту корабля – скорее всего, в латентном состоянии и без ведома его экипажа. Маловероятно, что истинная причина эпидемии когда-либо станет известна: слишком много было уничтожено или забыто. Огромные архивы, содержащие в цифровом виде историю нашей планеты, были целиком или частично погублены эпидемией. В таких случаях остается рассчитывать лишь на человеческую память, но это не самое надежное хранилище информации.