– И кто чаще других приезжает к ней?
– Это нужно узнать у Любы, – ответила она строго. – В нашей семье не принято подглядывать в замочные скважины. Мы уважаем право каждого члена семьи на индивидуальность и независимость.
– Не сомневаюсь, – кивнул Дронго. – Кто еще часто бывает на вашей даче?
– Почти никто. Иногда приезжает моя сестра с мужем. Но они сейчас в Америке. Дача не место для приема друзей и соседей. Для этого есть приличные рестораны, где мы можем собраться и отметить нашу встречу. Здесь рядом есть ресторан «Царская охота», очень неплохое место.
– Я там бывал, – улыбнулся Дронго, – согласен, там неплохо. А теперь я хотел бы спросить вас о том дне, когда здесь появились сотрудники с аппаратурой. Они приехали сюда с начальником службы безопасности компании вашего мужа господином Чалмаевым. Вы помните этот день?
– Скорее вечер, – ответила Арина. – Конечно, помню. Трегубов позвонил и сообщил, что задерживается. Однако к нам приедут сотрудники их службы безопасности, проверят нашу дачу. Я уговаривала его не приглашать посторонних, но он не стал меня слушать. И сотрудники приехали. Одна группа осматривала местность вокруг дома, шарила там своей аппаратурой, а двое вошли в дом. Один такой выше среднего, пожилой, с красноватым лицом. Я еще подумала, что он наверняка страдает от сильного давления. Другой невысокого роста, все время втягивал голову в туловище, словно боялся обнажить шею, которой у него не было. И еще я обратила внимание на его руки. При его небольшом росте у него были очень длинные руки.
– Чалмаев и Богданов, – догадался Дронго. – Вы были рядом, когда они осматривали дом?
– Нет. Конечно, нет. Я не сторожевая собака, чтобы ходить за ними по пятам. Это было их право проверять, ведь разрешение дал сам Трегубов. А я поднялась к себе в спальню.
– И вы не присутствовали здесь, когда они проводили проверку помещений дома?
– Нет, не присутствовала. И не хотела присутствовать. Все равно я не очень разбираюсь в их аппаратуре и не понимаю, почему я должна была следить за их работой. Они закончили и ушли. Хотя нет, краснолицый остался. Он сказал, что будет ждать Трегубова. Я разрешила ему посидеть в гостиной. Он несколько раз кому-то звонил, даже выходил из дома на улицу. А потом сказал мне, что решил больше не ждать Трегубова и уехать. Я приказала нашей кухарке его проводить. Вот, собственно, и все.
Дронго взглянул на Вейдеманиса. Все было ясно без слов.
– Завтра проверим его мобильный, – устало согласился Эдгар, – посмотрим, кому он отсюда звонил.
– Это нужно сделать рано утром, – предупредил Дронго, – чтобы узнать, с кем именно он мог разговаривать. А теперь, госпожа Трегубова, я прошу пригласить сюда вашу дочь.
– Сейчас позову. Я могу надеяться, господа, что вы будете оставаться в рамках приличия и не зададите нашей дочери скабрезных вопросов.
– Безусловно, – согласился Дронго, – вы можете на нас полагаться.
Молодая женщина поднялась и вышла из гостиной. Было слышно, как она разговаривает с мужем. Видимо, она была недовольна тем, что приехавшие гости будут беседовать и с их дочерью. Муж повысил голос. Через минуту Люба вошла в комнату. Даже не глядя в сторону гостей, она прошла к столу и уселась на место, где сидела ее мать.
– Что вам нужно? – деловито спросила она.
– Вы знаете, что случилось в компании вашего отца?
– Читала…
– Как вы думаете, откуда конкуренты могли узнать точные цифры тендерной заявки компании вашего отца?
– Об этом лучше спросить у него. Или у его коллег, – пожала плечами Люба.
– Сейчас мы спрашиваем у вас, – терпеливо произнес Дронго.
– Напрасно, – усмехнулась Люба, – я вообще ничего не знаю про эти заявки и ничего не хочу знать. Спрашивайте лучше у моих родителей, они вам все расскажут.
– Ваша мать не имеет отношения к компании вашего отца.
– Зато она имеет отношение к его кошельку, – ядовито заметила Люба, – и ко всем неприятным разговорам, которые здесь происходят.
– В каком смысле? – не понял Дронго.
– Она ведь хозяйка дома, – иронично объяснила Люба. Было понятно, что у нее сложно протекает период взросления, когда основными врагами становятся собственные родители.
– В доме иногда бывают ваши друзья, – напомнил Вейдеманис.
– У меня друзья нормальные ребята и девочки, – отчеканила Люба, – и среди них нет предателей и прохвостов. Поэтому можете не утруждать себя поисками таких людей среди моих знакомых. Лучше ищите их среди знакомых моего отца или моей матери, – посоветовала эта молодая нахалка, – и вообще не понимаю, зачем вы об этом спрашиваете?
– Кто-то из них мог просто оставить подслушивающее устройство в вашей гостиной или в кабинете вашего отца, – пояснил Дронго, – чтобы узнать, о чем именно будет говорить ваш отец с приехавшими гостями.
– Только не мои друзья, – весело произнесла Люба, – их вообще не интересуют такие вещи. Узнайте лучше об этом у моего сводного брата, который любит заниматься подобными подленькими делами. Он вполне может оставить включенный магнитофон, чтобы записать, как мы ссоримся с мамой, а потом передать отцу. Алексей считает себя недооцененным гением, которому уделяли мало внимания. Но если учесть, что папа развелся с его мамой еще восемнадцать лет назад, то комплексы вполне могли сформироваться. Тогда Алеше было только шесть или семь лет. И он, конечно, рос без отца, что сказалось на его характере. Вырос парень обидчивым, самовлюбленным и желчным эгоистом, думающим только о себе. Но что поделаешь. Он мой сводный брат, – повторила она, – братьев не выбирают.
– Он не сводный, – поправил Дронго.
– Да, – удивилась она, – это уже новость! Если выяснится, что он вообще не мой брат, я буду только рада.
– Он ваш брат по отцу, а таких называют единокровными, – пояснил Дронго, – а родных по матери называют единоутробными. Вы не сводные брат и сестра, так как в этом случае вы должны быть сведены в одну семью и не иметь кровных родителей. Поняли?
– Вы филолог? Специалист по русскому языку? – иронично осведомилась Люба.
– Нет. И даже не русский по национальности, – признался Дронго.
– Это я вижу, – сказала Люба. – В таком случае браво, господин эксперт! У вас прекрасный русский язык. Только больше я вам ничего не скажу. Чтобы вы не тратили силы на исправление моих ошибок.
– Больше ничего и не нужно. Остались вопросы про сотрудников компании вашего отца.
– К которым я не имею никакого отношения, – заученно произнесла Люба.
– Не совсем, – пояснил Дронго. – Когда несколько дней назад сюда приехали эксперты, вы были на даче?
– Конечно. По вечерам мне еще не разрешают никуда выезжать без надзора водителей моего папы.
– И вы видели, как они работают?
– Видела. Ходили со своей аппаратурой, все время что-то искали. Или золото, которое папа мог где-то закопать, или мины, которые нам могли установить на даче. Но ничего не нашли. Хотя нет, нашли. Кажется, в кабинете папы что-то нашли. Или нет, в нашей гостиной. Да, в гостиной. Позвали их главного, но он сказал, что в курсе.
– В курсе чего?
– Откуда я знаю. Он так сказал, и я слышала, когда сидела на кухне и пила кофе. Мама сказала, чтобы я посидела в своей комнате, но я захотела выпить кофе, и мне было интересно, что именно они ищут, поэтому я спустилась. Он так и сказал, что «в курсе».
– Кто его позвал?
– Самый невысокий среди них. С такими густыми бровями и длинными смешными руками.
– Больше вы ничего не слышали?
– Нет, не слышала.
– Благодарю вас, мадемуазель Трегубова, – кивнул Дронго, – хотя во Франции уже не разрешается обращаться «мадемуазель», чтобы не подчеркивать разницу между девушкой и женщиной. Все должны быть мадам.
– Я еще не мадам, – рассмеялась Люба, – а французы просто чокнулись на своем гендерном равноправии, как и все остальные западноевропейцы и американцы. До свидания.
Она поднялась и быстро вышла в коридор. И оба гостя услышали громкий голос ее отца.
– Я попросил тебя приехать сюда со своей женой. И не смей со мной спорить.
Глава 9
Вейдеманис взглянул на свого напарника.
– Кажется, они ссорятся. Сын решил отстоять свое право на независимость.
– Подождем, пока они закончат ссору, – предложил Дронго.
Раздались еще несколько громких криков, и они увидели, как по коридору прошел красный от возмущения Алексей, который направился к выходу и выскочил за дверь, громко хлопнув дверью. Следом за ним из кабинета вышел его отец.
– Придурок, – громко сказал Трегубов-старший, – нашел время и место отстаивать свою независимость.
Он повернулся, вспомнив про гостей. Вошел в гостиную.
– Вы все слышали?
– Только ваши громкие голоса, – тактично ответил Дронго, – мы разговаривали с вашей дочерью, и дверь была закрыта. Я думаю, она тоже ничего не слышала.
– Я приказал Алексею приехать ко мне вместе с женой, чтобы вы могли поговорить с этой дикой азиаткой. Но вместо этого он заупрямился и сказал, что не разрешит допрашивать свою жену, которая ни в чем не виновата. Представляете? Как будто моя жена в чем-то виновата. Я просто хочу установить истину, а он считает, что я желаю обвинить в утечке информации. Либо его, либо его жену. А зачем мне это делать намеренно?
– Он отстаивает свое право на независимость, – сказал Дронго, – сделайте скидку на его возраст. Вспомните, сколько ему лет.
– А он не должен помнить, что он мой сын и я его отец? – зло спросил Вадим Олегович. – Или он думает, мне приятно, что вы приехали сюда и копаетесь в грязном белье моих родных? Извините за грубость, – сказал он, чуть остывая и понимая, что напрасно произнес слова о грязном белье.
– Пока мы не нашли ничего, что могло бы вызвать у нас настороженность или тревогу, – сообщил Дронго, – хотя некоторые факты показались нам интересными. На сегодня мы закончили нашу работу на вашей даче. Надеюсь, завтра мы продолжим ее. Скажите, за несколько дней до того, как вы говорили о своей заявке, у вас дома не было никого из посторонних?