Феникс не пойдет. Если, конечно, он не скажет, что Эйприл мертва.
Он бесцельно прогуливался по коридору, ведущему на нижние этажи.
Если бы он решился сказать, что Эйприл мертва, пришлось бы точно определить, что именно говорить и в каком объеме.
Черт, кого он обманывает? Она бы отказалась покинуть Паст-Пик, пока не была бы восстановлена справедливость.
Он горько улыбнулся. Черт побери, он влюбился. После того как в течение всей своей жизни он никогда не позволял ни единой женщине приблизиться к себе настолько, что заставило бы его остаться с ней навсегда, сейчас он оказался совершенно беспомощен. Она заняла все его мысли, проникла в его сердце и забрала себе. Отчасти это произошло из-за ее внутренней силы. Знай она, что произошло с Эйприл, она бы никогда не ушла отсюда, не выяснив сначала, кто убийца.
В комнате с тренажерами потело десятка два членов клуба. Пловцы методично имитировали движения в бассейне, – люди, которые хотели, чтобы их тела выглядели лучше. С отвращением Роман наблюдал за ними. Самоуверенные ничтожества с толстыми кошельками. Их пустота привлекла к себе еще большие ничтожества, самые худшие ничтожества в мире. Теперь он уже ни секунды не сомневался несмотря на все что он увидел и сделал: здесь было средоточие такого разрушительного зла, какое даже трудно себе представить.
Тренеры кружили между членами клуба, шепотом поправляя их и подбадривая.
Роман оглянулся – и увидел, как Феникс проскользнула в комнату и закрыла за собой дверь.
– Запри ее, – произнесла Илона. – Запри и иди сюда. Быстро. – Быстрыми, резкими движениями она нервно поглаживала шею.
Феникс заперла дверь и вздрогнула, когда кто-то стал поворачивать ручку, чтобы отпереть дверь.
– Я занята, – сказала Илона властным тоном.
– Это Роман. Впусти меня, пожалуйста.
Феникс быстро покачала головой. У нее от волнения забилось сердце.
– Подожди, – сказала Илона Роману. – Нам сейчас не прерваться. Мне позвать господина Джеффри? Возможно, он тебе поможет.
Роман прекратил свои попытки открыть дверь. Теперь были слышны только приглушенные звуки из зала.
Илона указала рукой наверх:
– Я уверена, что нас никто не видит и не слышит даже сверху. Но я не знаю, скоро ли снова сюда кто-нибудь придет.
Металлический цилиндр свисал на проволоке из отверстия в потолке.
Не работает? – спросила Феникс. Илона уютно устроилась на оттоманке.
– Забудь про это. Где камень, который я дала тебе? феникс не отрывала взгляда от поврежденного электронного глаза.
– Камень! У тебя его нет, не так ли?
Ее настойчивость просто давила на Феникс.
– Пожалуйста, скажите мне, что вы хотели сообщить, придя в «Поворот»? Вы что-нибудь слышали об Эйприл?
– Ответь на мой вопрос.
– Камень? Перидот? Он где-то есть.
– Где-то? – Илона потянулась так, что послышался какой-то хруст. – Я чувствую большую опасность. Я велела тебе держать камень у себя. Ты не восприняла это серьезно. Это было ошибкой.
– Я не верю в подобные вещи, – сказала Феникс. – Я не хочу быть грубой и обидеть вас. Это просто не мое.
– Что твое, а что не твое – не тебе выбирать.
– Возможно, так оно и есть. Камень очень красивый. Спасибо. Думаю, что положила его рядом с вазой Эйприл.
Илона закрыла глаза:
– Ваза ручной работы из комиссионного магазина. Ваза, которую она называла вазой всех? Ты держишь в ней свежие цветы?
Все тело Феникс покрылось гусиной кожей.
– Вы навещали Эйприл в ее квартире?
– Что-то ужасное случилось с тобой. И не прошлой ночью. Позавчера. Что-то страшное.
Феникс потерла руки, пытаясь унять дрожь.
– За тобой наблюдают. Ты знаешь, что за тобой наблюдают, потому что ты видела тому доказательство.
– Прекратите.
– Почему? Разве я говорю неправду?
– Вы им помогаете, да? Вы помогаете ему делать из меня жертву?
– Я не знаю, кто он. – Илона поднялась и помассировала виски. – Единственное, что я не видела, – его лицо. Но мы увидим его. Я знаю это. Ты не должна убирать камень.
– Я должна идти.
– Если бы ты не убрала камень, ты могла бы подождать несколько секунд, возможно, для того, чтобы решить, в какой карман его положить.
Феникс удивленно взглянула на Илону:
– Подождать немного? О чем вы говорите?
– До того, как ты выйдешь отсюда. Если бы ты хранила кристалл и… доверяла мне – ты бы не открыла свою дверь и не попала в ловушку.
Феникс с трудом сдерживалась, чтобы не разрыдаться. Она провела языком по пересохшим губам, чтобы хоть слегка увлажнить их.
– Я должна выбраться отсюда, – сказала она Илоне. – Пожалуйста, не пытайтесь остановить меня.
Илона снова бросилась на оттоманку и закрыла лицо руками:
– Иди. Не обращай на меня внимания, если ты должна делать то, что делаешь.
Феникс отперла дверь, а затем открыла ее.
– Время истекло, – пробормотала Илона. – Они скоро будут здесь. Я приду к тебе.
Она должна поговорить с Романом, но не в клубе. Она должна уйти и переосмыслить все, что сделала.
– Что ваши люди надеются сделать? – спросила она спокойно. – Если угрожают мне, то зачем нужны все эти игры? Почему бы просто от меня не избавиться?
Илона посмотрела ей прямо в глаза:
– Никогда больше не говори так об этом. Иди домой и оставайся там. Я не знаю, когда снова увижу тебя. Я должна приготовиться. Когда придет время, я сообщу все, что тебе следует знать.
Бежать было бессмысленно. Но Феникс все равно побежала. И Роман поспешил за ней.
Звук ее каблучков, стучавших на камнях и комьях грязи, раздавался в небольшой рощице, окаймлявшей речку Сноквалми.
– Феникс! Остановись! Сейчас же остановись!
Она с трудом перевела дыхание. В тот момент, когда она увидела его лицо – через ветровое стекло «ровера», – гнев превратил его в незнакомца, с которым ей не хотелось бы встретиться.
Когда она ушла от Илоны и увидела, что Роман разговаривает с Джеффри, она тут же воспользовалась предоста-вившейся ей возможностью, чтобы ускользнуть и вернуться в «Белла Розу». Может быть, эта мысль и не была уж такой хорошей.
Над водой склонились ивы, и грубые красноватые корни земляничника пробивались сквозь усыпанный щебнем берег.
Феникс уже слышала дыхание Романа.
Она не в силах была сдержать крик:
– Уходи! – Она зацепилась ногой за корень дерева и упала коленями на острые камни.
Его рука опустилась на ее ногу.
– Нет! – Увернувшись, она вскочила и, прихрамывая, попыталась бежать. – Я уже сыта по горло всем этим сумасшествием. Уходи и оставь меня одну.
Резко развернувшись вправо, она натолкнулась на плот – стену елей и обернулась. Роман прекратил преследование. Он стоял, руки на поясе, и пристально смотрел на нее.
Слезы облегчения хлынули из ее глаз, и она направилась в гущу деревьев, преодолев которую оказалась перед отвесной скалой.
– О, проклятие! – Феникс прислонилась к камню. – Проклятие, проклятие!
Деревья не пускали ее назад, впереди был обрыв. Мгновением позже вслед за ней пробрался Роман, и теперь он стоял на расстоянии только фута от нее.
Феникс фыркнула и скрестила руки.
– Проклятие? – пробормотал он. – Я уверен, что это ты организовала поджог машины Насти – или сделала так, чтобы все подумали, будто это она горит. Ты отменяешь все мои приказы. Приказы, которые отдаются для твоего же блага. Затем ты ускользаешь и начинаешь разгуливать по шоссе, где тебя элементарно могут схватить. И все это ты проклинаешь?
– Я ничего не обязана говорить тебе.
– Ты видишь, что я следую за тобой. Ты видишь, что я останавливаю машину, чтобы забрать тебя. И ты бежишь? Ты уже совсем ничего не соображаешь?
Феникс огляделась в поисках пути для бегства.
– Даже не думай об этом, – сказал Роман. Своей громадной рукой он обхватил ее скрещенные руки и задрал юбку, достаточно высоко, чтобы рассмотреть ее колени.
– Нужно ли было падать на уже пострадавшее лицо, да к тому же разбить себе колени?
– Это мои колени.
– Это мои колени, черт возьми. – Его лицо теперь было так близко, что она могла даже разглядеть черные точечки в его голубых глазах.
– Ты моя. Каждый твой кусочек – мой! Ты понимаешь меня?
От каждого его слова она вздрагивала, затем ее охватила неуемная дрожь.
– Что случается с тобой, случается и со мной, – сказал он, став к ней так близко, что она чувствовала его дыхание на своих губах. – Я никогда не позволю тебе уйти. Я не могу. Я не просил судьбу, чтобы так случилось, но так случилось, и я не могу сдержаться. Я должен обладать тобой, Феникс.
Теперь она конвульсивно вздрагивала.
– Скажи хоть что-нибудь, черт тебя возьми! Феникс попыталась откинуть со лба волосы.
– Ты разъярен.
– Я влюблен.
Ей показалось, что земля уходит у нее из-под ног.
– Скажи что-нибудь. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Значит ли это что-нибудь для тебя?
– П-п-почему?
– Почему это должно что-нибудь значить для тебя? – Свободной рукой он обнял ее.
– Почему ты любишь меня?
Он пристально посмотрел на нее:
– Не могу поверить, что ты спрашиваешь об этом. Сотня мужчин, должно быть, любила тебя…
Она не смогла сдержать слез:
– Никто не любил меня. Никто, кроме Эйприл. Его глаза потемнели.
– Ты думаешь, что никто тебя не любил? В это невозможно поверить.
– Моя мать и отец всегда были пьяны. Они ненавидели меня. Мать просто не разговаривала со мной. Отец повторял, что я безобразна и что он вообще сожалеет о моем появлении на этот свет. – Зачем она ему все это рассказывает? – Теперь это не имеет значения.
Он горько улыбнулся:
– Уверен, что так. Когда-нибудь я расскажу тебе о своем счастливом детстве. Это может сильно расстроить тебя. Но я надеюсь, что ничего подобного никогда не произойдет с Джуниор.
Феникс тряхнула головой:
– Ты не позволил бы этого.
– Я не позволил бы перевернуть жизнь моих детей. Что-то непонятное вдруг охватило ее, и она покачнулась.