Еще с тех времен, когда народ обчищал дачи, они с Павлом Антоновичем привыкли все аккуратнейшим образом на зиму убирать: ложка к ложке, простынка к простынке. Уезжали из пустой дачи, но ведь и приезжали в пустую. Приедут, и дня три проходит, а то и неделя, пока все снова в порядок приведут. А тут изволь быстро, быстро!
Ходила Наталья Петровна по комнатам, за одно бралась, за другое, и дела у нее не спорились. Беспорядка только больше становилось. И ругала она про себя Саню ругательски — шебутной он все-таки парень. Весь в Ольгу. Хорошо, что Паша с ней разошелся. Никакого бы ему покоя не было. И этот налетел, наговорил. Все так складно, ладно, а приглядишься — вовсе не подарок.
Павел Антонович приводил в порядок участок, а когда пришел и сел обедать, сразу понял, что Наташенька его в большой печали. И сразу догадался, по какой причине — недаром столько лет душа в душу прожили. Пожалел ее, посочувствовал — устала она и отдохнуть некогда — дочке помогай, Саньке, а тут еще Ляля на голову насыпалась. Но не помочь нельзя. Лиза Саню вырастила, Ляля сиротой осталась, никогда их ни о чем не просила, сейчас настала у нее крайность, как не помочь? Понятное дело, этот кусок жизни мимо Наташи прошел, она Калашниковых больше понаслышке знает, но для него-то они, можно сказать, родня. Он и Ляльку с пеленок помнит. А сейчас не знает, какая стала — давно не виделись. Когда-то они с Лизой даже подумывали, не поженятся ли их дети… Но из детских дружб редко семьи получаются. Теперь-то они это знают, а тогда надеялись. Хорошо еще, что дружат по-прежнему, а то, бывает, жизнь разведет, и даже не встречаются прежние «не разлей вода».
— Я придумаю что-нибудь, — сказал он, взглянув на жену. — Не горюй. Я все понимаю. С ребенком столько забот, а ты устала. Но, понимаешь, нельзя не помочь. Саня мой дневал-ночевал у Калашниковых, я спокойно на работу ходил, так что потерпим как-нибудь три недельки.
— Потерпим, — покорно сказала Наталья Петровна и с тоской посмотрела вокруг.
Она бы и потерпела, да ведь, кроме терпения, еще работать надо, засучив рукава. Павел Антонович ел макароны с тушенкой и так прикидывал, и этак, ища выхода из положения, и нашел выход. Тут Наташа — хозяйка, за все отвечает, за все переживает. Удобств у них маловато, с продуктами не так, чтобы очень. В общем, одни напряги. А почему бы им на это время не поехать в Посад погостить? Там хозяином будет он, Павел Антонович, — все знает, за все отвечает. Удобства городские, магазины под боком. И есть где погулять…
И тут еще более счастливая мысль осенила Павла Антоновича.
— Наташенька, — обратился он к жене, — а почему бы нам не взять Ирину под мышку и не отправиться на две недели в дом отдыха? Работать мы с тобой научились, деньги есть, а теперь будем отдыхать учиться. Как тебе мое предложение?
Наталья Петровна даже замерла от неожиданности. Посидела, подумала, обживая предложение мужа. И чем дольше думала, тем больше оно ей нравилось.
— А что? Поедем, — решительно сказала она. — Вот только Милочка…
— Милочке нашей третий десяток пошел, она прекрасно без нас справляется. Только порадуется, что мы с тобой за ум взялись и надумали жить по-человечески.
— Но девочка должна к нам привыкнуть, а так, с бухты-барахты…
— А мы сначала в Посаде поживем на всем готовом, пусть Саня нас всех принимает — и тебя, и меня, и Лялю с Иринкой. Получится что-то вроде экскурсии в прошлое, а потом в дом отдыха.
И это предложение понравилось Наталье Петровне.
— Придется мне тогда гардеробом своим заняться, — так же решительно заявила она. — Мне на люди выйти не в чем.
— Вот и займись. Давно пора. Хлопоты приятные, не чета огородным. Ну что? Звоню Сане, и едем обратно в Москву? — спросил муж.
— Звони, и едем, — откликнулась жена.
Пять минут назад жизнь казалась беспросветной тяготой и вдруг заиграла новыми красками, повлекла в неведомые дали.
— Какой же ты у меня умный, Пашенька! — восхищенно сказала Наталья Петровна.
— Я у тебя не умный, а любящий, — уточнил муж.
Саня по мобильнику отыскался вмиг и одобрил отцовское предложение.
— Гениальная мысль, — сказал он. — Именно в Посаде нам всем и нужно собраться. Вам сам Бог велел Посад навестить. Ляля тоже давно о Посаде мечтает. Я же звал вас. Хорошо, что приняли приглашение.
Договорились встретиться в Москве и вместе двинуться.
— Как приедем, с домом отдыха определимся, а потом ринемся по магазинам, — боевито провозгласил Павел Антонович.
Первый звонок в Москве был от Ляли. Саня уже ввел ее в курс событий. Она звонила поблагодарить за Иринку и договориться о дальнейшем. Идея с домом отдыха и ей пришлась по душе. Разве сравнишь нагрузку? Как ей будет спокойно в Англии, когда она будет знать, что и старые, и малые отдыхают.
— Если хотите, можем вместе подъехать в турбюро, — предложила она.
— Спасибо, детка, с турбюро я сам справлюсь, — отказался Павел Антонович. — У тебя, наверное, сейчас самое горячее время.
— Не горячей, чем обычно, у меня всегда температура кипятошная, — засмеялась Ляля. — Вот разве что по гардеробным делам нужно пробежаться.
— Возьми с собой мою Наташу, у нее тоже гардеробные дела появились, — обрадованно предложил Павел Антонович. — А мы с Ириной в зоопарк сходим, мороженого поедим. Магазины — смерть моя. Как подумаю, зубы ноют.
— Ну и распрекрасно, завтра и отправимся, — тоже обрадовалась Ляля.
На следующий день они встретились с утра возле зоопарка.
— Как же ты выросла, Лялечка! — растроганно воскликнул Павел Антонович, и Ляля почувствовала себя польщенной тем, что ее рост — метр тридцать два — показался кому-то значительным.
Иринка смотрела во все глаза, как ее мама целовала веселых дядю и тетю, а те в ответ целовали ее, а потом дядя с тетей целовали Иринку, гладили по голове и хвалили за то, что умница.
Ляля напомнила дочке, что зовут знакомых деда Паша и тетя Наташа.
— Зови меня бабушкой, — сказала Наталья Петровна. — Деда Паша и баба Ната. Мы тебя видели совсем маленькой, и ты, наверное, нас забыла.
— Нет, я помню, — неожиданно сказала Иринка Лялиным басом. — Деда Паша меня на спине возил, потому что он — лошадка.
— А ведь верно, возил, — оживился деда Паша. — Мы и сегодня с тобой на лошадке покатаемся, только настоящей. Давай лапку и в путь. Мы в зоопарк, а мама с бабой Натой по магазинам.
Деда Паша взял Иринку за руку, мама — бабу Нату под руку, и, прощаясь, они помахали друг другу.
Павел Антонович в зоопарке сто лет не был — жизнь так сложилась, не с кем было пойти, последним водил Олежку маленького, а ходить в зоопарк он очень любил. Почувствовав в своей руке маленькую мягкую ручку, которая потянула его к воротам, он ощутил давно забытое счастье. Не хватало ему такой ручки. Очень хотелось бы иметь в своей жизни еще и такую направляющую. И когда направляющая возникла, Павел Антонович с радостью ей подчинился. Иришка ориентировалась в зоопарке прекрасно. А он узнал только пруд, потому что все остальное стало совершенно на себя не похоже, но с тем большим интересом он следовал за своей провожатой. И смотрел на окружающее с не меньшим любопытством. Иринка почувствовала радость деды Паши, и ей стало еще веселее.
— Пошли на пони кататься! — позвала она и пообещала: — А потом шариков купим.
Иринка не просила взрослого уделить ей немного детских удовольствий, она делилась с ним чудесными возможностями. И они вдвоем от души наслаждались всевозможными чудесами. Правда, катанием на пони Павел Антонович наслаждался из-за забора — катали на тележке только малышей, но Иринка, сияя улыбкой, так махала ему, проезжая мимо, что вряд ли, сидя в тележке, он стал бы счастливее. А как они хохотали, глядя на пингвинов! Пингвины ныряли, плавали под водой, а когда вылезали и махали крылышками, были похожи на маленьких носатых человечков, которые занимаются зарядкой.
Иринку изумляла высота жирафов, круторогость туров, полосатость тигров. Кого они только не навестили — разноцветных крикливых попугаев, обезьян-кривляк, рыбок, похожих на экзотические цветы. Иринка радовалась природным чудесам, а Павел Антонович — чуду природы, маленькому ребенку. С ним вместе входит в практичную хлопотливую взрослую жизнь райская первозданность мира, дружелюбие, доверчивость и веселье, которые взрослые добывают для себя всякими искусственными способами… Павел Антонович не осуждал Инну за то, что увезла от них Олежку; он без них обоих очень скучал. И мечтал для Сани о хорошей жене и детках. Вон какую хорошую девочку народила Ляля!
Павел Антонович с Иринкой наслаждались одними радостями, а Ляля с Натальей Петровной — другими.
Что может быть приятнее для женщины, чем вдумчивое приглядывание наряда? Добравшись до ярмарки, Наталья Петровна с Лялей принялись не спеша обходить павильоны, изучая, чем их готовы порадовать. Наталье Петровне хотелось чего-то нарядного и удобного, Ляле — модного и современного. И каждая смотрела, что бы ей подошло.
Наряды они искали? Или самих себя — новых, непривычных, неожиданных? Подтянутых и спортивных, с пружинистым шагом, в джинсах? Женственно-томных в длинных юбках? Деловых и сосредоточенных в жилетах и рубашках мужского покроя? Новая одежда — это всегда новые возможности, и среди них возможность открыть новую себя. Женщина — вечный экспериментатор, она ищет, она пробует. «Я — турчанка», — думает она, примеряя розовые шелковые шальвары. «Я — монахиня», — и запахивает серый плащ с капюшоном. Сколько разных женщин живет у каждой из них в шкафу!..
Вот и эти две женщины вживалась в витающие перед ними образы.
Ляля сначала искала удобные босоножки, готовясь ходить без устали и смотреть во все глаза. Да-а, ей нужна еще шляпа с широкими полями, чтобы солнышко не мешало смотреть вокруг. А раз шляпа, то, наверное, не джинсы, а юбка — легкая, длинная, шелковистая. И к ней майка или блузка. И вот она уже предстала перед собой аккуратной барышней вроде Джен Эйр или Лиззи Беннет из ее любимой Джейн Остен. А Наталья Петровна приглядела себе отличные кеды, а к ним светлые укороченные брючки и спортивного типа легкий пиджачок.